За два дня до того, как Леры не стало… хотя, к чему эти обтекаемые фразы. Не стало…
За два дня до того, как Лера умерла, мне позвонила её мама. У нас как раз закончилась сессия, и я приехал к родителям на зимние каникулы. Стояли крещенские морозы, и холод был просто невообразимый. По ночам температура опускалась до минус сорока. Ничего удивительного: на Дальнем Востоке зимы всегда были холодными и снежными. Но мне сейчас кажется, что та зима была какой-то особенно холодной и снежной.
Мама Леры сказала, что нам надо поговорить. Мне этого совсем не хотелось, но пришлось согласиться. Мы с Лерой учились в одном классе, потом поступили в один университет, но на разные факультеты. Я учился на отделении перевода и переводоведения, Лера — на германской филологии. Мы продолжили общаться, но для меня Лера была просто другом. Она же рассчитывала на большее, и это стало причиной, по которой я, в итоге, порвал с ней отношения: не хотел давать ложную надежду.
— Хочу поговорить с тобой о Лере, — сказала её мама, — это важно.
— Хорошо. Без проблем.
Но проблемы были. Лера начала вмешиваться в наши с Ариной отношения. А ведь когда-то они были пусть и не лучшими, но подругами, даже сидели за одной партой какое-то время.
— Хочу понять, есть ли у неё шанс, — сказала мама Леры, когда мы встретились.
— У меня есть девушка, — ответил я, — я говорил Лере об этом. Шансов нет.
— Арина, да? Ваша одноклассница?
Я кивнул, не понимая, в чем вообще проблема. Лере я никогда и ничего не обещал.
— Она тебя… ты ей очень нравишься.
Что я мог на это ответить?
— Извините… нет, — пробормотал я, мечтая уйти.
— Ты ведь понимаешь, что она — моя дочь. И я буду защищать её.
Я не стал спрашивать, от кого или от чего она собирается защищать свою дочь, хотелось побыстрее закончить этот разговор.
Через два дня я узнал, что Лера умерла: отравилась лекарственными средствами. В этот же день мне позвонила её мама и попросила прийти.
— Похороны через четыре дня… или три… — сказала она каким-то неживым голосом, — она будет лежать в нашем морге, пока не выкопают могилу… мороз, земля промерзла, нужно время. Приходи на похороны. Это будет правильным. И девочка твоя пусть приходит, они же были одноклассницами. Я ни в чем тебя не виню.
— Что это значит? — спросил я, — в чем вы меня не вините?
— В смерти моей дочери, — ответила женщина, — но кто-то ведь должен за это ответить, да?
Я промолчал. На диване лежали вещи Леры, которые её мама собиралась отнести в морг. Я увидел платье, в котором Лера была на выпускном, видимо, именно в нем она планировала похоронить дочь.
— Мне очень жаль, — сказал я.
— Скоро ты будешь присутствовать на других похоронах, мой мальчик, — ответила мама Леры, — мой несчастный, красивый мальчик. Твоя девушка умрет, как умерла моя Лера.
— Что? — прошептал я. От её равнодушного тона мне стало страшно.
— Леру похоронят в браслете Арины, и Арина вскоре отправится за моей девочкой. А ты будешь жить с этим.
— Я не верю вам, — сказал я.
Женщина пожала плечами и повторила:
— Мой бедный мальчик…
На следующий день Арина рассказала мне свой сон. К ней пришла Лера. В руках она держала какой-то сверток, обмотанный шелковой лентой. Это подарок, сказала Лера, — возьми.
— Нельзя ничего брать у мертвеца… насколько я знаю. Но я взяла. Я в это не верю… никогда не верила, но…
В свертке оказалось платье, в котором Лера была на выпускном. Платье, в котором она лежала сейчас в гробу. Арина отказалась его надеть, но Лера оставила платье и ушла.
— Но самым жутким было не это, — сказала Арина. Я видел, что она была очень напугана.
— У неё на запястье был мой браслет, представляешь? А утром я не смогла его найти. Мама Леры приходила к моей маме за успокоительным. Как думаешь, она могла украсть браслет? И зачем?
Думаю, Арина и сама знала ответ на этот вопрос.
Этой же ночью мы с Андреем, моим другом, пошли в морг. Температура опустилась до минус сорока двух, но я едва ли обращал на это внимания. Не доезжая до морга, я заглушил машину, и дальше мы пошли пешком.
Ритуальный сервис находится на окраине городка, километрах в двух от кладбища. Несмотря на поздний час, на кладбище были люди. Они жгли шины и копали могилу для Леры. В ритуальном же не было никого.
Мы обошли огромное здание и увидели окно…
Я разбил его, но порезался о стекло, когда проникал внутрь.
— Делаем все очень быстро, — прошептал Андрей, — они могут вернуться с кладбища в любую минуту.
Мог бы не говорить. Больше всего на свете мне хотелось уйти отсюда.
Я спрыгнул на пол, огляделся и замер: прямо перед нами стоял гроб.
— Вот почему на окнах нет решеток, — прошептал Андрей, — вряд ли кто-то станет воровать гроб с покойником.
В комнате было очень холодно. Видимо, зимой её использовали для хранения тел.
— В темпе, — прошептал Андрей.
Дрожа от ужаса, я открыл гроб. Тело было полностью укрыто.
— Я не хочу смотреть на её лицо, — прошептал я, — я не смогу.
Мы аккуратно сложили концы покрывала от ног к лицу, которое осталось закрытым. На Лере было то самое платье, а на запястье я увидел браслет Арины.
— Пожалуйста, прости меня, — зашептал я, — но это не твое… пожалуйста…
В тот момент, когда я расстегнул браслет, ледяные пальцы ее руки сомкнулись на моем запястье. Я закричал и попытался вырвать руку из пальцев мертвеца, но не мог. Если бы гроб стоял не на полу, я бы его точно опрокинул, пытаясь освободиться.
— Это просто судороги, такое бывает, — закричал Андрей и кинулся разжимать пальцы. В какой-то момент ему удалось это сделать. Я вскочил на ноги, с ужасом пятясь к двери. Запястье ныло.
— Успокойся, — закричал Андрей, — возьми себя в руки, подумай об Арине.
Я кивнул. Мы снова накрыли тело, закрыли гроб и вылезли через окно на улицу.
— Судороги? — повторил я, все ещё не придя в себя до конца, — судороги?
— Уже неважно, просто забудь.
На следующий день ко мне пришла Арина.
— Как ты? — спросил я, — Лера больше не снилась?
— Нет, — ответила она и рассказала, что ночью кто-то влез в морг. Я никак на это не отреагировал. Арина молча взяла меня за руку и перевернула ладонью вверх, увидела порез. Скользнула глазами к запястью и увидела синяки. Я молча достал из кармана браслет и протянул ей. Арина так же молча взяла его.
— Надо обработать рану, — сказала она.
— Лекарства в ванной…
Арина вернула браслет Лере. На похоронах. Она подошла к гробу и положила его под шелковое одеяло которым Лера была укрыта.
— Это вещь больше мне не принадлежит, — сказала она шепотом, — я дарю её тебе. Теперь она твоя.
Сидевшая у гроба мама Леры закрыла глаза ладонью…
Могу ли я винить её в том, что она пыталась сделать? Учитывая то, что я сам сделал ради любимого человека?
Нет. Не могу.
