Больше всего Ромка любил, когда мама рассказывала ему про их город, – каким он раньше был. В такие минуты сквозь устоявшуюся печаль в тёмных маминых глазах быстрокрылой ласточкой вдруг мелькала ласковая радость... Казалось, что мама смотрит в какую-то неизвестную Ромке даль, где эта радость осталась навсегда…
- А троллейбусы были весёлые такие… – мама задумчиво улыбалась. – Будто озорные. Мы с папой любили вкруговую по городу ездить, – до кольца металлургического завода. Это он придумал, – мы тогда в девятом учились. А недалеко от проходной завода росли клёны. И прямо под ними продавали мороженое, – другого мороженого, вкуснее этого, я никогда не пробовала…
Десятилетний Ромка удивительно безошибочно чувствовал, когда надо быстренько перевести разговор на другую тему… Ну, вплоть до того, чтоб рассказать маме про двойку за диктант. Только бы она снова не вспоминала, как тем далёким летом они с папой там же, рядом с заводом, купили в магазине школьный сарафанчик с беленькой блузочкой… Ромкина сестра, Ариша, должна была пойти в первый класс. И они уже всё купили ей: и ранец, и пенал, и тетрадки с ручками и карандашами… А ближе к первому сентября, уже в августе, у папы был отпуск, и они все вместе – папа, мама, Ромка и Аришка – поехали к бабушке Тосе. Бабушка Тося жила недалеко от Донецка. Ромка ничего этого не помнит: ему в то лето ещё и двух лет не было. И Аришку не помнит совсем…
В тот день всегда покладистый и добродушный Ромка почему-то капризничал с самого утра, и его оставили дома, с бабушкой Тосей. А мама и папа с Аришкой пошли на речку. Бабушка Тося потом рассказывала маме и папе, что Ромка так и плакал всё время…
Прямо среди дня небольшой город вооружённые силы украины обстреляли кассетными бомбами. От осколочных ранений в голову шестилетняя Аришка умерла в больнице. Её так и похоронили – в новеньком школьном сарафанчике и в беленькой блузочке. Сейчас, в свои десять лет, Ромка старше Аришки на целых четыре года, поэтому он считает себя старшим Аришкиным братом… Он не помнит, какой она была, а с фотографий на него смотрит маленькая девчонка, что и в школу-то ещё не ходила… Сейчас Аришке было бы четырнадцать лет. И у Ромки была бы старшая сестра. А так – она навсегда осталась маленькой девочкой с двумя пушистыми косичками и полосатым котёнком на руках…
… Ещё с предрассветной темноты всу обстреливали Ромкин город снарядами из американской РСЗО «Хаймарс». Ромка, как и все пацаны на их улице, по осколкам снарядов определял, из чего в этот раз били по городу – из «Града» или из «Хаймарса». К полудню обстрелы вроде бы утихли. И снова жителям городка казалось, что обстрелы больше не повторятся – потому что были они каким-то совершенно необъяснимым действом: всу стреляли просто по жилым кварталам, по школе, по маленьким домикам и по девятиэтажкам… Не верилось, что эта непостижимая бессмыслица повторится, поэтому, лишь утихали обстрелы, городок изо всех сил старался жить прежней жизнью.
Ромка выглянул из хлипкого подвальчика: в этот раз их с мамой кошка Алиска, дымчатая красавица с розовым носиком, осталась во время обстрела на улице, и теперь Ромка очень тревожился. Он несколько раз звал Алиску, но кошка не прибегала. Ромка беспокойно смотрел на дорогу, даже поднимал голову: Алиска – любительница забираться на деревья, на самую верхушку, а потом неожиданно спрыгивать Ромке на плечо. Алиски не было, а по дороге шла девчонка. В голубенькой курточке, такой же шапочке, совсем маленькая, и – одна. Ромка на всякий случай подождал: вдруг кто-то всё-таки догонит девчонку. Но она так и шла одна. К груди прижимала большую куклу.
Ромка выскочил из подвала, схватил девчонку за руку:
-Ну, вот кто тебя отпустил по улице гулять? Мать твоя что, – не видит, что делается!
Девчонка подняла серьёзные карие глаза:
- Мамы нет. Мы с дедом Андреем живём.
- Ну, и где этот твой дед Андрей?
Девчонка прерывисто вздохнула и заплакала:
-У него кровь на головебыла. Он сказал, чтоб я к крёстной Ане шла… а он посидит немного… отдохнёт.
…Вчера вечером пятилетняя Ксюшка забралась на колени к деду Андрею:
- Деда! А мы всё-таки купим куклу?
Вообще-то, Ксюшке дед Андрей был не дедом, а прадедом. Но прадедушкой называть весёлого и молодого дедушку было долго, и Ксюшка называла его просто и ласково: деда. Раньше прадед Андрей Михайлович работал горным инженером на шахте. И сын его, Михаил Андреевич, тоже работал горным инженером. А Ксюшкиного папу тоже Андреем звали, и он в университете учился, – на горного инженера. Только Ксюшка почти не помнит папу. Дедушку Мишу помнит: он год назад на войне, под Донецком, погиб… А Ксюшкин папа тоже на войне воюет. Папу осколком от снаряда ранило, когда обстреливали шахту, где папа был на практике, когда учился работать горным инженером. Потом рана зажила, и папа со своими друзьями по университету ушёл воевать. И остались Ксюшка с прадедушкой Андреем вдвоём: Ксюшкина мама потихоньку уехала от них – далеко, в свой город Винницу. А прабабушка Люба и бабушка Таня одна за другой умерли, потому что у обеих сердце за войну больным стало.
Ксюшка с дедой Андреем давно собирались купить эту куклу с длинной косой, в красном сарафане, в белой рубашке с тесьмой и в расписном кокошнике. Дед Андрей рассказывал: когда Ксюшкина прабабушка Люба ещё в школу ходила, у неё была похожая кукла. А потом, вспоминал дед и улыбался, у них с Любашей свадьба была. И Люба сшила кукле свадебное платье и фату: тогда таких кукол усаживали на капот свадебной машины. Ксюшка очень любила рассматривать старый альбом с фотографиями, где прадедушка Андрей и прабабушка Люба были женихом и невестой. И куклу в фате и свадебном платье видела…
Когда начинались обстрелы, Ксюшка не удивлялась и не очень боялась: она просто не знала, – как это бывает, когда нет обстрелов. Деда Андрей много рассказывал Ксюшке про то, как они жили, когда не было обстрелов. Дедовы рассказы были интересными… – примерно такими, как сказки про Василису Премудрую или про Царя Салтана.
А сегодня они пошли за куклой, – как обстрелы утихли. «Детский мир» недалеко от их дома, и деду Андрею очень хотелось купить Ксюшке куклу: чтоб вечером она у неё уже была, потому что все Ксюшкины игрушки остались в разбитой снарядом квартире, где она жила ещё с папой и мамой, с дедушкой Мишей и бабушкой Таней.
Куклу купили… И тут с позиций всу снова стали стрелять по городу. Дед Андрей схватил Ксюшку в охапку, оглянулся… И пригнулся над Ксюшкой. Хотел бежать к подвалу, но не успел. Медленно опустился на землю, легонько подтолкнул девчушку, глазами показал:
- Воон туда иди. Видишь, люди бегут. А потом к крёстной Ане пойдёшь. Дорогу помнишь?
Когда люди стали выходить из подвала, Ксюшка тоже вышла. Дедушки уже не было, – толькотам, на земле, где он присел, виднелась красная лужица. Дорогу к крёстной Ксюшка плохо помнила – просто шла по городу и ещё не знала, что, кроме куклы, у неё теперь никого не осталось, потому что в дом крёстной на самой окраине города тоже попал снаряд.
Ромка строго взял девчонку за руку:
- Завтра найдём твою крёстную. А сейчас стемнеет скоро, – ко мне пойдём. Мама в больнице, на дежурстве. Но у нас в холодильнике есть суп с фрикадельками: я подогрею и покормлю тебя. Есть, небось, хочешь?
-Хочу, – со вздохом призналась девчонка. – Супа с фрикадельками хочу: я люблю такой суп.
Дома Ромка умыл Ксюшку, ладошки её грязные вымыл. Почему-то очень жалко стало девчонку: она послушно стояла, пока он умывал её, совсем не капризничала,только потихоньку пофыркивала, – так маленький ежонок пофыркивал, когда Ромка с мамой увидели его вечером в саду.
-Меня Ромкой зовут. А тебя? – спросил девчонку.
- А меня Ксюшей зовут. – Девчонка немного подумала и серьёзно добавила: – Андреевной.
Ромка рассмеялся:
- Садись за стол, Ксюша Андреевна!
И за столом Ксюша Андреевна оказалась совсем не вредной, какими часто бывают девчонки: суп съела весь, потом подняла на Ромку тёмно-карие глаза и сказала:
- Я умею тарелки мыть.
Ромка тоже умел, поэтому с посудой они справились быстро. Ксюшка рассказывала про дом крёстной, а у мальчишки сердце похолодело от догадки: похоже, в этот дом на окраине ещё утром попал снаряд…
- А папа мой на войне воюет. За Донбасс и за русских, – объяснила Ксюшка.
- Мой тоже воевал. А месяц назад погиб на позициях. Мы теперь вдвоём с мамой живём. А твоя мама где? – припомнил Ромка Ксюшкины слова: мамы нет…
- Уехала. Далеко.
- Как же она уехала… если ты здесь осталась? – не понял Ромка.
- Потихоньку. Мы с дедой Андреем спали ещё. А когда проснулись, – её уже не было. Соседка, тётя Лена, рассказала нам с дедой: мама говорила, что ей некогда со мной возиться… Потому что я Кузнецова, а не Ковальчук. Вот и пусть со мной деда Андрей возится, – он тоже Кузнецов.
Продолжение следует…
Навигация по каналу «Полевые цветы»
