Рука чесалась нестерпимо. Дима выпил уже третью таблетку супрастина и нервно дёргал ногой в очереди к терапевту. Очередь пучилась и монотонно бухтела как огромное чудовище, то и дело выбрасывая бабко-щупальце за белую дверь кабинета.
За час Дима и сам посерел, постарел и даже пробубнил «нахалка» в сторону женщины, которой «только спросить».
Очередная бабка вышла из кабинета, и Дима проследил за ней до конца очереди, в которую только что встала точно такая же, только в красном берете. «Бабковорот», – подумал он и почувствовал, как от очереди пахнуло плесенью.
За печатанием заметки по бабковороту и монстру очередей его и застал сигнал следующей – его – записи.
– На что жалуетесь? – Врач устало посмотрел на Диму сквозь очки: вся печаль мира отразилась в его увеличенных линзами глазах.
– Чешется. Рука чешется всё утро. Раздулась…
– Болит?
– Нет, точнее, не так чтобы.
– Так нет или не так, чтобы, – интонация стала железной, позвякивающей нетерпением.
– Немного болит, – согласился Дима и заёрзал на стуле.
– Показывайте.
Дима спешно стянул свитер. Колючая шерсть приятно проехалась по изгибу локтя. Терапевт охнул.
На правой руке, в том месте, откуда медсёстры берут кровь, взбухла иссиня-красная твёрдая шишка с маленьким чёрным отверстием в центре, как след от укола.
– Колитесь? – брезгливо спросил врач, откидываясь на спинку кресла.
– Н-нет. Совсем нет. Я так проснулся, правда, шишка была меньше.
– Аллергия на что-нибудь есть?
– Мама сказала, что была на укусы насекомых, но сейчас февраль.
– Клопы дома есть?
– К-клопы? – Дима испуганно вытаращил глаза.
– А что вы так смотрите, молодой человек? Хоть и живём в двадцать первом веке, антисанитарию никто не отменял.
– Нет, точно никаких клопов, исключено.
– Как знаете. Выпишу вам антигистаминные и Фенистил. Кем работаете? Больничный нужен?
– Делаю хоррор-игры, фрилансер.
– Получается, нет?
– Нет, – ответил Дима и натянуто улыбнулся.
– На приём через три дня.
***
Несмотря на щедрую порцию геля, зуд не прекратился ни в этот вечер, ни на следующее утро. Дима изнывал, метался по кровати, наплевав на дедлайн разработки новой главы.
Маме он позвонил уже трижды. После первого звонка развёл пищевую соду и сделал компресс. Вторым шагом стало варёное, закатанное в носок яйцо. Третий совет помочиться на шишку Дима пропустил мимо ушей.
К четырём часам дня опухшее место стало шевелиться.
– Вы понимаете, оно шевелится, мне срочно нужна помощь! – кричал Дима в трубку диспетчеру скорой помощи. Диспетчер крякал, хмыкал, спрашивал не послать ли шестую бригаду по адресу. – Вы что, смеётесь? А как же клятва… Да идите вы!
Дима сбросил вызов и швырнул смартфон на кровать, куда и сам плюхнулся с разбега. «Да катись оно всё», – подумал Дима, содрал повязку с локтя и начал чесаться. Мурашки разбежались по коже во все стороны вместе с ощущением блаженного облегчения. Шевеление в районе отёка усилилось, словно с благодарностью реагируя на прикосновения.
Появилось ощущение, будто кто-то ползает под кожей. Дима точно чувствовал движение. Под кожей были насекомые, может, черви. Маленькие опухоли словно отпочковывались от большой шишки и ползли по руке во все стороны. Зудело всё сильнее.
Дима исступлённо проводил ногтями по коже. Кисть пошла буграми. Неизвестные насекомые раздирали мясо, пробирались дальше. Дима расчёсывал, разделывал себя ногтями, словно стараясь выколупать нечисть из-под кожи. Сполз на пол и почувствовал, как они множились внутри, словно он полностью стал жуком.
Он упал и стал кататься по полу, стянул окровавленными руками футболку. Изгнать. Достать. Освободиться.
Дима услышал вой и с ужасом осознал, что он исходил из его глотки.
Как он успел скатиться до сумасшествия? Что вообще происходит?
Дима стиснул зубы и усилием воли заставил себя подняться. В ванной, стоя под холодным душем, он осмотрел свою руку: шишка по-прежнему дёргалась от прикосновений и едва заметно шевелилась.
«Чертовщина какая-то», – решил Дима, но тут же собрался в больницу.
***
Дежурный врач выглядел ещё более уставшим, чем вчерашний терапевт. Седина почти полностью пожрала рыжие кудри, лицо было красным и ноздреватым, как козий сыр. Он оглядел Диму, справился о чём-то в карточке и кивнул на кушетку.
На этот раз снятие свитера принесло только боль.
– Батюшки, да у вас тут абсцесс. Резать надо.
– Прямо с-сейчас? – голос Димы задрожал.
– Либо сейчас, либо потом руку. Заражение пойдёт дальше и тю-тю. Но вам повезло, хирург сейчас на месте, вот, держите направление. Кабинет триста пять.
***
– Ух ты. Как угораздило тебя, парень? – спросил хирург, больно сжав Димино запястье. Он был молод, по-кавказски красив и говорил с лёгким горным акцентом.
– Я… Я не знаю. Вчера встал, и оно уже.
– Напоролся на что-то, заразу занёс. Аккуратнее будь. Пошли в операционную.
Укол местной анестезии. Яркий свет. Запах хлорки и звук. Низкий, вибрирующий, гудящий.
– Тэк, парень, теперь стисни зубы, глаза закрой, – приказал хирург, делая рассечение.
Но Дима не мог отвернуться: из разреза показалась блестящая треугольная морда с антеннами, узкое жёлто-чёрное тельце, перламутровые тонкие крылья. Оса. Дима замер, открыв рот. Замер и хирург, и медсестра-ассистентка, и анестезиолог, стоявший за спиной.
Оса выползла наружу, оставляя на коже кровавый след, лапками почистила усики, расправила крылья и взлетела к потолку. Из разреза показалась ещё одна. Ещё. А потом они хлынули потоком. Перепачканные в крови и гное. Пахнущие сгнившим мясом.
Осы всё ползли и ползли, заполняя операционную. Медсестра, наконец, завизжала и кинулась к двери. Осы недовольно загудели, закружили воронкой вокруг неё, погнали по коридору. Анестезиолог принялся отбиваться железным подносом для инструментов, отгонял ос от себя последовательными размахами и медленно отступал к двери. Хирург же стоял в оцепенении, вертел в руках скальпель. Осы садились на его лицо, путались в волосах, жалили щёки.
Последнее насекомое выползло из раны, пощекотало брюшком кожу. Дима вздрогнул, гортанно всхлипнул и повалился на бок, видя, как свет сменяется тьмой.
***
Хирург пятой городской больницы Гиви Эрдадзе не мог точно сказать, что произошло. Его версией было то, что паренёк, попавший на приём, незаметно распылил неизвестное психотропное вещество в операционной, а потом умер от остановки сердца. Медсестра, бегавшая с криками по больнице, и найденный пьяным в хламину (за десять-то минут!) анестезиолог были с ним полностью согласны.
Гиви взял отпуск за свой счёт на три дня поправить здоровье.
У Гиви вторые сутки чесалась нога: на лодыжке вспухла шишка с точкой по центру, как от укола.
Сегодня она начала шевелиться.
Автор: Яна Полякова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ