- Это вы? – удивилась Вера. – Только не говорите, что приехали ночью, чтобы меня арестовать!
- Нет, что вы, – сухо сказал Станислав Олегович. Он зашёл в квартиру, напоследок оглядев подъезд, и закрыл дверь на замок. – Простите, что поздно. Ваше дело, точнее, дело о хищение средств, оказалось настолько запутанным, что, кажется, я потерял ощущение времени. Вы спали?
- Да, – кивнула Вера. Она себе удивлялась: Станислав Олегович вёл себя как минимум некрасиво, заявляясь к ней среди ночи. И она могла бы просто попросить его уйти, но почему-то не хотела этого делать. Словно чувствовала, что если поможет ему разобраться с этим делом, то освободит себя от той внутренней тюрьмы, в которой оказалась её душа. – Будете чай? Или кофе?
- От кофе не откажусь.
- Ну так что вас привело ко мне в столь поздний час? – спросила девушка, включив кофеварку.
- Один вопрос и ответ на него мне нужен максимально честный. Скажите, вы состояли в любовной связи с вашим бывшим начальником Григорием Аркадьевичем Лисицыным?
От неожиданности Вера уронила чайную ложку, которую держала в руке.
- Нет, – ответила она, округлив глаза от удивления. – На момент, когда я работала в администрации, я была замужем! Откуда у вас вообще появилась такая мерзкая информация?
Но следователь не торопился отвечать. Он сосредоточенно жевал губу, хмурил брови и чуть слышно бормотал:
- А что если?.. Тогда это меняет дело…
- Да скажите же, что происходит! – воскликнула Вера и чуть топнула ногой. И тут же сама себе удивилась: давно, уже очень давно она ни от кого не требовала объяснений. Потому что было всё равно. Но сейчас она хотела знать, что происходит.
- Я сегодня побеседовал с основным свидетелем по вашему делу. По сути, именно её показания упрятали вас в следственный изолятор. Она много чего интересного рассказала мне, но кое-какие сомнения её слова у меня вызвали. Мои коллеги и я проверили часть информации и выяснилось, что девушка нам глупо лжёт. Глупо потому, что мы никому не верим на слово. Особенно в таком громком деле. Особенно когда есть приказ сверху, ещё выше, чем стоим мы, найти и наказать виновных. У меня сложилось впечатление, что свидетельница привыкла, что её словам верят без всякой проверки.
- А кто по моему делу основной свидетель? – нахмурилась Вера. – Мне говорили, что заявление на меня было подано от лица главы города.
- Верно. Но его слов недостаточно, чтобы заключить вас под стражу, да ещё и так надолго. Следствие шло медленно. Думаю, всё это время искали свидетелей. Да и вы не прохлаждались. Мне уже птичка на ушко шепнула, что обращались с вами не лучшим образом, но вы упорно твердили, что невиновны.
Вера внезапно почувствовала мимолётную, едва уловимую симпатию к этому следователю. До сих пор она слышала в свой адрес только ругательства и оскорбления. Станислав Олегович вёл себя порядочно, и на секунду восстановил веру в правоохранительные органы. Но только на секунду. Вера не могла просто взять и перечеркнуть год в СИЗО. А ещё она не могла довериться Станиславу Олеговичу, потому что почти не знала его. Он мог просто прикидываться хорошим – с таким ей тоже уже приходилось сталкиваться.
- Вы можете сказать, кто свидетельствует против меня? – спросила Вера, готовясь услышать решительное «нет». Следователи так просто информацию направо и налево не разглашают. Это только в полицейских сериалах все добрые, участливые и откровенные.
- Не могу, – ответил Станислав Олегович. – Но скажу. Это Живчикова Юлия Егоровна. Знакомы с ней?
Вера почувствовала, как у неё от удивления приоткрылся рот. Юлька никогда не была её подругой, но на работе они общались как приятельницы: сплетничали, вместе пили кофе, ходили на обед в соседнее кафе, держались рядом на корпоративах. Именно Юлька предупредила её о готовящемся разбирательстве и посоветовала найти толкового адвоката. Но тогда она сказала, что подслушала разговор, в котором обсуждался арест Веры.
- Это она сказала, что у меня роман с сыном главы города? – переспросила девушка.
- Она, – подтвердил следователь.
- Но это же бред! Юлька прекрасно знала, что с начальником нашего отдела, у меня были натянутые отношения именно из-за моего отказа быть с ним. Григорий Аркадьевич, кстати, не сильно расстроился. У него много женщин было тогда, и не меньше, как я думаю, сейчас. Зачем Юльке нужно было меня опорочить?
- Если вы подумаете, то может, вспомните что-то, за что можно зацепиться. Может, мы даже найдём ответ на ваш вопрос. Любая информация будет кстати.
- Не совсем понимаю, что нужно вспомнить.
- Это может быть что угодно: какой-то случай, который мог задеть вашу коллегу. Или вы замечали её близость к другим сотрудникам. Только если у неё нет личной неприязни к вам. Такое тоже может быть. Вспомните, пожалуйста, и попытайтесь обрисовать ваши отношения.
- Даже не знаю, чем вам помочь, – пробормотала Вера. – С Юлей мы общались только на работе. Она у нас на тот момент только второй год работала.
- Как вы познакомились?
- Мы работали в разных отделах. Она уже, наверное, полгода у нас была, а я и не знала. Однажды Юлька заглянула ко мне попросить кофе.
- Почему именно к вам?
- У меня одной была баночка растворимого кофе. На этаже стояла, да и, наверное, до сих пор стоит, кофемашина. Для неё покупают просто отвратительные дешёвые капсулы. Но все покорно глотают дармовой поганый кофе. Я такой терпеть не могу. А потому купила себе банку растворимого. Мы разговорились и с тех пор общались.
- Она часто заходила в ваш отдел?
- В первое время постоянно, – пожала плечами Вера. – Я так быстро с людьми сходится не умею, но Юлька на мою скованность в общении с ней не обращала внимания. Она приходила поболтать, выпить кофе. Приносила пп-вкусняшки.
- Это ещё что? – удивился Станислав Олегович.
- Стыдно, господин следователь, – покачала головой Вера. – ПП – это сокращение. Правильное питание. Юля не употребляет сахар, глютен, жирное, жареное, солёное. Раньше не употребляла, – поправила себя девушка. – Сейчас, может, уже и не придерживается ПП. Я с её подачи тоже отказалась от вафель, с которыми всегда пила кофе на работе.
- То есть, – я вас правильно понял? – Юля сама навязала себя вам? – подытожил следователь.
- Ну… наверное.
- Хорошо. А были какие-то случаи на работе, из-за которых Юля могла на вас затаить обиду?
- Я ничего такого не помню, – покачала головой Вера. – Мы по работе не пересекались. Наш отдел вообще как-то обособленно работал. Григорий Аркадьевич занимался связи с остальными отделами, а мы почти безвылазно сидели по своим рабочим местам. Я, например, вставала только сходить в туалет и на обед. Некоторые бегали на перекур, но у нас нельзя выходить часто.
- Интересно, – пробормотал Станислав Олегович. – Значит, мы имеем: несколько десятков миллионов, которые утекли в неизвестном направлении, единственного выдвинутого следствием подозреваемого, точнее, подозреваемую, нескольких лжесвидетелей и потерянное время. Последнее самое страшное.
- Это почему же?
- Деньги уже давно и прочно осели на каких-нибудь офшорных счетах, и их не вернуть.
- Но всем и так ясно, у кого они! У главы города!
- Это ещё доказать нужно, – вздохнул Станислав Олегович. Он допил остывший кофе, помолчал, а потом встал и вышел в прихожую. Вера пошла за ним. Она наблюдала, как следователь одевается. Наконец, он нарушил молчание и сказал:
- Простите, что побеспокоил так поздно. Спасибо за кофе, за разговор. Вы мне помогли. Натолкнули на нужные мысли или даже указали направление. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Станислав Олегович.
Мужчина вышел, а Вера отправилась в комнату, но заснуть ещё долго не могла. Конечно, после предательства близких людей, свидетельство Юльки не казалось чем-то ужасным или болезненным. Но всё же определённые вопросы оно вызывало. Например, почему? Юлька мелкая сошка в административной машине. Вряд ли она, таким образом, могла добиться повышения. Разве что деньги? Но Вера не замечала, чтобы Юлька хоть в чём-то нуждалась. Она всегда модно одевалась, заказывая себе брендовую одежду, пользовалась последней версией айфона. Правда, Вера никогда не спрашивала, откуда у неё всё это, догадываясь, что у приятельницы либо богатый парень, либо муж. Юлька трепалась о мужчинах много, но сама Вера о своей личной жизни привыкла молчать, поэтому и к Юлиной не особенно прислушивалась.
Сейчас девушка поняла, что вообще ни с кем и никогда не говорит о личном. О муже она не рассказывала Юльке, а только, разве что, Карине, но совсем немного. И с подругой, и с коллегой она говорила всегда о чём-то отвлечённом: о музыке или кино, о сплетнях, коих по администрации ходило очень много. Но о себе никому ничего не рассказывала. И даже понять не могла почему.
И с Кириллом так: она знала о его жене, детях. Мелких подробностей из его жизни, она, конечно, не знала, но в общем и целом картинка его жизни у неё была. А что она рассказывала о себе? Только то, что было написано в резюме.
- А кто твои родители? – спросил однажды Кирилл.
Вера тогда помолчала, а потом и вовсе выдохнула: в гостинице, где они проводили время, сработала пожарная сигнализация.
Несколько попыток предпринял Кирилл узнать девушку получше, но так и не смог. Вера заметила, что особого интереса к её персоне у него и не было. Он вполне удовлетворялся сухими и короткими ответами.
Разговаривая со Станиславом Олеговичем и под протокол, и без протокола она рассказала о себе больше, чем за всё предыдущее следствие. Под протокол они беседовали несколько часов, делая перерывы, во время которых следователь очень правильно задавал вопросы. Вера сама не заметила, как рассказала ему обо всём: о предательстве мужа и подруги, о родителях. И даже о том, что решила переехать!
«Профессионал», – подумала она о нём с уважением, пока собиралась навстречу с Кириллом.
Возможно, именно из-за того, что на допросе Станислав Олегович смог заглянуть в её душу, Вера так среагировала на слова Кирилла о новом доме. Но даже сейчас, лёжа в кровати и размышляя о событиях этого длинного дня, Вера не жалела о принятом решении. Кирилл стал ей не нужен.
«А нужен ли мне вообще кто-то? – подумала Вера. – Может, я одна из тех одиночек, которые просто не могут уживаться с другими людьми? Может, мне не судьба любить и быть любимой? Да и как вообще жить в обществе, которое меня презирает? Зачем я осталась в этом городе, а не уехала в другой?»
Вера почувствовала, словно голова от этих вопросов стала тяжелее. Она приняла таблетку снотворного, чтобы просто уснуть и по возможности выспаться. Ей предстоял суматошный день, а с появлением нового интереса к делу о хищении бюджетных денег, Вера чувствовала, что ещё не скоро сможет снова начать спать спокойно.
Не забывайте ставить лайк и писать комментарии!