― Новый передел Тёрнвилла: тёмная лошадка или преступный Джокер, ― процедил я сквозь зубы и отложил газету. ― Эти журнашлюхи даже английский не удосужились выучить. Тёмная лошадка. Ишь ты. Очередной дурак, которого скоро найдут на дне карьера.
Роза прыснула и тут же одёрнулась назад. Я понимал, что это значит: мой тот самый взгляд опять вырвался наружу. Роза заёрзала на стуле.
― Что смешного? Вместо того чтобы кивнуть и согласиться с мужем, ты смеёшься? ― я вскочил на ноги, чашка свежесваренного кофе покачнулась и обдала меня от груди и ниже. ― Посмотри, что ты сделала, сука! Я опоздаю на работу, а значит, твой отец опять будет выносить мне мозг с повышением. Ты ведь знаешь, что менеджеры всегда! Должны! Подавать! Пример!
Каждое слово я выкрикивал всё громче и громче, делая шаг за шагом к жене. И вот я уже орал ей в лицо, а она размазывала потёкшую тушь по щёкам. Мерзкая раздавшаяся клуша. Если бы не её отец…
― Не жди меня сегодня к ужину.
Лишний повод не жрать твою пресную стряпню.
― Чтобы завтра эта рубашка была чистая.
А лучше была бы только рубашка, без тебя.
В этот момент я почувствовал необычайную бодрость.
Новая рубашка неприятно натирала горло воротничком, но идеально гармонировала с моими глазами. Узкий чёрный галстук, брюки с защипами, дорогие часы, ботинки челси из воловьей кожи, приталенный пиджак ― даже если я опоздаю, я буду безупречен. Улыбаюсь себе в зеркало: да, Марк, сегодня все страховки твои.
― Хорошего дня, любимый, ― чуть ли не шепотом сказала Роза и клюнула в щёку. Меня передёрнуло от отвращения, но я ― кремень:
― И тебе, дорогая.
На капоте моего “доджа” — засохшее птичье говно. Времени нет, но потом обязательно на мойку. Машина ― единственное, что я любил в этой жизни. А больше всего я ненавидел работу.
― Так, бро, сегодня мы поедем с ветерком, ― подбодрил я руль и врубил радио. В паре кварталов к югу стреляли.
***
Аманда потёрлась бедром о край моего стола:
― Доброе утро, босс. Сегодня вечером приедешь?
Я залюбовался её упругой, стоячей грудью, наполовину скрытой рубашкой, и ответил медленным кивком.
― Это принёс мальчишка-курьер, ― промурлыкала Аманда и подвинула ко мне пухлый конверт, ― сказал, что завтра зайдёт снова.
― Ага, спасибо, можешь идти.
Я не собирался посвящать Аманду в свои дела. Всё, что от неё требовалось: хорошо сосать и не делать мозги. И с тем, и с тем она справлялась на отлично.
В этот раз информации побольше. Этому пареньку Коста явно пришлось по душе наше сотрудничество: он мне передавал досье людей с их бедами, я им звонил и впаривал страховки. Процент от моей комиссии ― не слишком большой, чтобы я бесился, и не слишком маленький, чтобы бесился он, ― уходит ему. Благодаря нашей маленькой тайне за полгода я стал богаче на пятьдесят штук, ещё немного, и свалю из этого захолустья, забуду про банк, Розу и особенно про её отца.
Мои размышления прервали крики, раздающиеся из общего зала, и прозвучавший выстрел.
― Это что, грёбаный банк? ― воскликнул кто-то удивлённо. Послышалась возня.
Я осторожно выглянул из кабинета: молодой парень бандитской наружности утёр кровь с лица одной рукой, а другой обвёл помещение зажатым в ней пистолетом. Он явно шатался и выглядел безумно нелепо и жалко.
Я вышел немного вперёд:
― Что, так нажрался, что даже не знаешь, что пришëл грабить?
Парень осоловело повёл глазами по залу, явно не понимая, где находится он и где — я. Вот обдолбанный урод!
― Да ты совсем в сопли, свинья! Тебя что, охотники не добили?
Он продолжил вертеть головой, подспудно утираясь от постоянно заливающей лицо крови, пока наконец-то не вонзил глаза мне в лицо, как только я подошёл почти к крайней стойке и подытожил:
― Ну и дерьмо…
И, судя по тут же направленному в меня пистолету, дерьмо действительно могло случиться.
― Ты что, самый смелый? Ты знаешь, кто я? Я ― Ник, мать его, Хаксен.
Я промолчал. Мне что, нужны знакомства с отребьем? Не думаю.
― Трусливая крыса, ― прошипел парень и тут же упал.
В этот момент банк заполнили пули и грохот.
Деревянная стойка как раз оказалась неплохим укрытием, за которым я, сжавшись, сидел.
***
Я выждал ещё несколько минут после того, как стихли выстрелы. Штукатурка белой пудрой клубилась в воздухе и оседала на дорогой костюм. Что этот придурок возомнил о себе?
С трудом поднялся с пола и отряхнулся — ну, насколько мог.
Вокруг было словно в дурацком кино: перепаханная плитка, разбитые стёкла и перепуганные до смерти посетители. Жалкое зрелище. Тестю встанет в копеечку восстанавливать здесь всё. Но ничего, я как раз смогу помочь и стать заместителем. Ненадолго.
― Марк! Ко мне в кабинет! Живо!
Помяни чёрта — он появится. Как же. Нацепил подобострастное выражение лица: глаза округлил, брови сдвинул и приподнял, чуть ссутулился; и пошёл “на ковёр” к боссу.
― Папа, я успел разглядеть этого проходимца. Пара звонков нужным людям, и он…
Тесть прервал меня на полуслове:
― Ты уволен, Марк.
― …и я мог бы… Что?
― Мне надоели твои выходки. Твоя наглость, хамство. Я увольняю тебя. Сейчас.
― А как же Роза? Ваша дочь расстроится.
― Я сам о ней позабочусь. А тебе желаю на следующей должности не нарваться на человека, который разнесёт всё вокруг.
― Это же…
― Стоп! Марк, собираешь свои вещи и выметаешься нахер отсюда, ты понял?
Мой взгляд бегал от пухлого красного лица тестя, вылезавшего из воротника подобно гнойнику на коже, к дорогой мебели и картинам. Эта сука наживалась на людях, в том числе и на мне. Где благодарность?
Я схватил стоящий рядом зонт и замахнулся. Но багровые щёки тестя растянулись в ухмылке:
― И что ты собрался делать?
А что я собрался делать? Злость кипела внутри, и в районе солнечного сплетения бился тяжёлый комок, вызывающий тошноту, ― чувство несправедливости. Я не виноват. Виноват этот выскочка.
― Ничего, ― ответил я и швырнул зонт в сторону. ― Ничего.
Когда я почти вышел из кабинета, клянусь богом, он прошептал, что я ссыкло.
Прямо у дверей офиса я натолкнулся на полицейского:
― Вы Марк Вислоу? Очевидцы сказали, что подозреваемый говорил с вами перед тем, как всё тут разнести.
― Отвалите от меня, ― выдал я со злости, ― я ничего не знаю, никого не видел.
― Но как же?..
― Меня сегодня чуть не убили и только что уволили! Вызывайте в участок, а пока мне надо хорошенько надраться.
Чёртов банк, чёртов коп, чёртов день и весь этот город!
***
Следующее утро я встретил с чугунной головой.
Нападение. Хаксен. Пальба. Увольнение. Всё смешалось в одно пёстрое пятно, как в трубе калейдоскопа, которую вращаешь так быстро, что начинает мутить.
― Роза! ― позвал я в глубину дома. Ни звука в ответ. ― Роза! Мать твою, дай таблетку, я подыхаю.
Но Роза не отозвалась и сейчас, что было делать категорически запрещено. Наматывая на кулак ремень, найденный на полу рядом с кроватью, я в одних трусах спустился в поисках жены и нашёл на кухонном столе записку: “Любимый, я поживу у мамы с папой, пока ты ищешь работу, хорошо? Целую тебя крепко, твоя Роза”.
Вот сука. Сукасукасукасука.
Я остался ни с чем, даже долбанные деньги моей жены уплывали прямо из-под носа. И всё благодаря кому? Этому ублюдку Хаксену. Мразь. Какая же он мразь. Разрушить мою жизнь одним щелчком затвора.
― Сука! Сука! Сука! Сука! Сука!
― Мистер Вислоу? Вы дома? ― раздалось из-за кухонной “задней” двери после тихого стука.
Кто-то пришёл ко мне, и я даже не могу сыграть отсутствие, потому что проорал “сука” на весь квартал.
― Кто там? ― рявкнул я, открывая дверь. О нет. Посыльный Рамона Косты. ― Я сейчас не готов платить.
Почти захлопнув дверь перед носом посеревшего латиноса-подростка, который сильно заикался, я опять вспомнил про Хаксена. А что, если?..
― Слушай, амиго. Я сейчас не готов платить, но готов сделать твоему боссу предложение с хорошим кушем. Где я могу его найти?
***
Описанное заикой место было действительно отстойным: безлюдный тупиковый переулок в нескольких кварталах от дома. По пути мне встречались только парочки хиппи и бомжи. Я заглушил мотор “доджа” и принялся ждать. Пальцы нервно отбивали на руле ритм песни “Помогите!” английской группы с модными причёсками.
Через несколько минут томительного ожидания в стекло постучали.
― Ты вовремя, ― без приветствия начал Рамон, залезая на пассажирское сиденье.
― Ты тоже, ― парировал я и осмотрел Косту.
Он показался мне слишком щуплым, но чрезмерно самоуверенным. Пафоса в его поднятом подбородке и чёрных колких глазах было столько, что крыша моей машины затрещала.
― Так зачем я тебе понадобился, как не отдать мне штуку, которую торчишь за пачку досье?
― А хочешь десять штук? ― я решил не ходить вокруг да около. ― Пять сегодня и пять как сделаешь дело.
― Мне что, нужно кого-то убить? ― засмеялся Рамон широко, почти скалясь белейшими зубами.
― Да, ― ответил я, и он мгновенно посерьёзнел. ― На самом деле неважно, ты убьёшь или твои люди. Но мне нужна голова Ника Хаксена.
― Хаксена? ― Коста присвистнул. ― Пятнадцать штук за всё и десять — сейчас.
― Двенадцать штук, или я ищу кого-то другого.
Я видел, как мысли буквально буравят его молодое, но лягушачье лицо. Рамон обсасывал моё предложение, как маринованную вишню, и потом выплюнул в меня, как косточку, ответ:
― Пойдёт. Шесть сейчас. И одну сверху за вчерашний пакет.
Я отсчитал деньги и внезапно подумал: а что он не грохнет меня тут и просто не заберёт все деньги? Эта мысль липким сквозняком прошла по спине, и я вздрогнул. Коста, видимо, заметил перемену в моём лице и дружелюбно сказал:
― У меня, на самом деле, к нему тоже есть претензии, а тут ещё и платят.
― Угу, ― только и нашёл, что сказать, я и передал ему пачку банкнот.
― Пересчитывать не буду, Марк, к выходным всё будет сделано.
Коста вышел, а я остался сидеть в оцепенении ещё с полчаса. Я только что заказал человека.
Мысли потихоньку пришли в порядок, и сердце перестало отбивать чечётку по рёбрам. Я глубоко вздохнул и сдал назад.
Выезд из переулка перегородили.
Я вылез из машины с твёрдым намерением сорвать на этом неудачнике злость и с удивлением оглядел грязный тёмно-зелёный “Линкольн”, а потом заметил, что через слегка опущенное окно заднего сиденья наблюдают и за мной.
― Какого чёрта? ― подошёл я ближе и громко спросил, пытаясь разглядеть в сумерках сидящего человека.
― Мистер Вислоу, ― голос говорящего был низок и страшен. Да. Именно страх начинал вибрировать внутри от звука тихого рокочущего баса ― как камнепад в каньоне, от которого не спастись. ― Я знаю, что вчера вас несправедливо уволили. Более того, директор банка по случайности ― мой хороший знакомый. То есть я знаю о ситуации из первых уст.
― К-к-кто вы? ― спросил я едва шевелящимся языком, уже знакомый липкий холод лизал позвоночник.
― Зови меня мистер Райнсен, ― прозвучало в ответ.
Я опешил. Сам… Райнсен обратил на меня внимание. То, что тесть с ним знаком, не удивляло. Все богачи так или иначе знакомы, особенно если приходится одному отмывать деньги другого.
― Мистер Райнсен, что… чем?.. Чем я могу быть полезен?
― Правильные вопросы задаёте, мистер Вислоу. Есть предложение, ― Райнсен откашлялся, ― восстановить вас в должности и добавить одну маленькую, но хорошо оплачиваемую обязанность лично от меня. С перспективой карьерного роста. Одно маленькое одолжение, и мы будем в расчёте.
― Какое? ― спросил я, внутренне напряжённый, как стальной канат.
― Вы сейчас заказали Рамону Косте некого Хаксена. Это, безусловно, верное, очень верное решение. Хаксен ― нахальный юнец, который слишком много позволяет себе в моём городе. Но дело в том, что и Рамон Коста мне мешает. По случайности…
Я хмыкнул: одни случайности кругом.
― …я знаю, куда пойдёт Коста, и примерно предполагаю, когда. Вам, мистер Вислоу, нужно только лишь открыть в соседней квартире газовые баллоны, убедившись, что окна закрыты, да оставить маленькое тикающее устройство.
Кровь ударила в виски, дыхание перехватило. Я только что заказал человека человеку, которого пытаются заказать мне. Пот выступил на ладонях. Холод уже не просто лизал — он полностью засунул меня в свою пасть. Меня колотило.
― Мистер Вислоу, я жду ваш ответ.
― Да, ― ответил я едва слышно. Особо ничего не оставалось же, верно?
― Отлично. Мой человек передаст вам место, время и устройство. Будьте дома. И постарайтесь не напиваться.
“Линкольн” двинулся с места, обдав меня выхлопными газами, скрылся в уже наступившей ночи.
***
На барахолке я купил рабочие джинсы, фуфайку с эмблемой местного колледжа и бейсболку с самым длинным козырьком, который попался мне на глаза.
Человек от Рансена принёс мне адрес и бомбу, которую я опознал без особых усилий, в полдень следующего дня. Краткая инструкция: тут заведи, сюда воткни, беги подальше. Хах. Всё больше и больше смахивало на какой-то фильм.
Я знал, где находится указанный дом. К несчастью или к счастью, нищее детство протекало на соседней улице, и я ненавидел этот район. “Додж” брать не стал ― слишком приметная машина для тех мест, обошёлся велосипедом Розы, благо брал ей в минималистичном дизайне, мужской.
Бросил его на углу, не переживая, что местные мальчишки утащат его, не пройдёт и пяти минут.
Два пролёта наверх, вот дверь, за которой Хансен, вот ― моя, незаперто, как и обещали.
Баллоны стоят прямо у стены, соседней с квартирой Хансена. Я быстро пробежался по окнам, закрыл одно в спальне. Открутил клапан у одного баллона, у другого. Резкий запах сразу ударил в ноздри и защекотал носоглотку. Так, быстро запускаю будильник и сваливаю.
Только я аккуратно опустил на кухонный стол брикет взрывчатки, примотанный к часам, в дверь негромко постучали. Я застыл на месте.
― Гражданам нужно покинуть помещение во избежание ранений, ― тихо, но твёрдо прозвучало из коридора.
Вот он ― шанс незаметно выбраться, слившись с толпой. От волнения мой лоб вспотел, и я вытер его рукой, сдвинув бейсболку на затылок.
― Что-то серьёзное, офицер? ― спросил я, выходя из квартиры.
― Нет, расследование. Запирать не будете? ― кивнул коп.
― О, если доблестной полиции нужно, где укрыться…
― Не нужно, можете идти.
Я припустил вниз по лестнице и дальше ― на улицу, мимо собравшихся полицейских машин, жителей дома, оттеснённых за ленточку.
Потом прогремел взрыв.
Я вздрогнул, как будто от неожиданности, хотя это и без прикрас было очень, очень громко.
А сзади закричали:
― Стоять! Приём, у меня тут подозреваемый на мушке.
Теперь мне точно конец…
Автор: Яна Полякова
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ