Этой историей я хочу закончить рассказ о судьбе одного их моих родственников.
Приветствую вас, друзья мои, на канале у Анфисы!
Месяц назад я написала несколько статей о жизни ребенка в детском доме или интернате. И задалась вопросом – зло это, или благо для ребенка? Во всех приведенных мной случаях это оказалось несомненным благом. Хотя в момент проживания этого периода жизни многим героям моих историй так не казалось. Но надо признать, что в каждом конкретном случае это зависело и, в целом, от времени, и от жизненных обстоятельств.
Итак, сегодня я хотела бы закончить историю Владимира Петровича, одного из моих родственников, с которым я была очень близка в последние годы его жизни.
О том, в каких отношениях мы были с ним, я написала в комментарии к первой статье, повторяться не буду.
Итак, продолжение рассказа об этом удивительном человеке.
Как я уже писала, раннее детство Володи прошло в казенном доме.
Я писала, что его в числе других детей, вывезли по дороге жизни из блокадного Ленинграда. Но я ошиблась, написав, что до конца войны он жил в детском доме. На самом деле, это было не так. Его забрали его родные дедушка и бабушка по материнской линии. В доме деда и бабки для него закончилась война, и там же он пошел в школу.
Как не прискорбно признавать, но его мать как будто бы забыла, что у нее есть сын. На его содержание никаких денег не посылала, и к себе брать не спешила. У деда и бабки денег на подрастающего внука не хватало и, зачастую, он оставался голодным и раздетым. Когда мальчик был в четвертом классе, матери пригрозили, что, если она не будет заниматься сыном, будут заниматься ею.
Тогда мальчика она забрала, но не домой. Как сыну погибшего офицера ему полагалось место в детском доме.
Не знаю, как им удалось это провернуть, но для Володи то, что он попал в детский дом, было несомненным благом.
Как я уже писала, в семье матери ему были не рады, а отчим его вообще видеть не хотел.
Окончив школу, Володя поступил в институт не сразу. Сначала была армия.
Служить пришлось на строящемся в то время космодроме «Плесецк». Прилежного, с красивым почерком, юношу взяли служить в штаб писарем.
И вот тогда с ним произошла удивительная история…
Сразу хочу предупредить всех «белопальтовых»: если вы без греха – бросьте в него камень. А так – не судите, да не судимы будете.
Служа в штабе в должности писаря, Володе пришлось заполнять все личные дела служивших то время в части солдат и офицеров. А так же через его
руки проходила вся входящая и исходящая почтовая корреспонденция.
Не представляю, как он решился на то, что сделал, но из песни слова не выкинешь.
Я уже рассказывала, что семья его матери с отчимом и подраставшими сводными братьями-сестрами ютилась впятером в одной комнате питерской коммуналки.
И молодому человеку приходит в голову совершенно авантюрная мысль написать письмо, не скажу точно куда, потому, что не знаю – то ли руководству военного округа, то ли в Верховный совет от имени генерала, который был начальником части. В этом письме он написал, опять же, от имени генерала, что в части служит молодой солдат, сын погибшего офицера, семья которого состоит из пяти человек, не считая его, и вся семья вынуждена ютиться в одной комнате питерской коммуналки. Подделав подпись генерала, он отправил это письмо.
Его расчет был основан на том, что вся корреспонденция – и входящая, и исходящая, проходит через него, и он обязательно увидит ответ на это письмо. А генерал ничего не узнает. В противном же случае, его ждало наказание.
Не знаю, что им в тот момент двигало, но, думаю, этой авантюрой он хотел добиться расположения сурового отчима и вернуться в семью. В общем, или пан, или пропал.
Его расчет оправдался.
Через некоторое время на имя начальника части пришло письмо, в котором было написано, что его семье была выделена четырехкомнатная квартира. Письмо молодым человеком было из общей корреспонденции изъято. Никто так ничего и не узнал…
Рисковал Владимир Петрович, конечно. Рисковал сильно. Думаю, что, если бы его авантюра вскрылась, ждал бы его трибунал. Но, в отношении его, справедлива поговорка – кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Из армии он вернулся уже в эту квартиру. Там были и его законные квадратные метры. Но в отношениях ничего не изменилось.
После армии он поступил в Педагогический институт, стал учителем истории. Со второго курса пришлось уйти на вечернее отделение и пойти работать на химический завод. Первую получку он принес и демонстративно отдал отчиму, чтобы тот не считал его прихлебателем.
После окончания института он уехал в Вологодскую область. Там встретил свою будущую жену. Чтобы получить жилье по месту жительства и работы, от ленинградской прописки пришлось отказаться.
Когда началась приватизация жилья, уже ни матери Владимира Петровича, ни его отчима в живых уже не было. Двое его сводных братьев и сестра приватизировали их общую квартиру на троих, потом продали и разъехались. Того, кто помог получить эту квартиру, при дележке не вспомнили… Вот так, преданный однажды, он был предан и во второй раз.
Сейчас их всей семьи жива только сводная сестра Владимира Петровича. Он был дружен с ней всю жизнь. Она живет своей жизнью. В Питере сейчас пытается зацепиться младший внук Владимира Петровича, но сестра ни разу не предложила ему помочь.
Моя сватья, когда вспоминает эту историю, не может сдержать слёз. Она, похоронившая двух детей, не понимает, как мать смогла отказаться от такого умного, талантливого, доброго, бескорыстного старшего сына?
Как она сама говорит, что, если бы ее муж так отнесся к ее сыну от первого брака, она бы ему глаза выцарапала.
Владимир Петрович вырастил старшего сына сватьи, которого она родила в первом браке в студенческие годы. Там история тоже очень драматичная и как-нибудь я расскажу ее.
Для сына своей жены от стал любящим отцом, вырастил его, не разделяя сына и дочь на своих и чужих. Вместе с женой пережил гибель обоих детей. Всю жизнь очень жалел свою мать и, когда выпивал и начинал рассказывать о ней, горько плакал. Никогда никого не винил в жизни. Наоборот, благодарил судьбу за то, что она давала ему.
Всю жизнь оставался бессеребренником. Если была возможность кому-то помочь, прилагал все силы, чтобы помочь, ничего не требуя взамен. За то, что положено лично ему, никогда не боролся.
Сватья неоднократно рассказывала, как ездила с ним вместе в восьмидесятые годы в Питер восстанавливать его документы для получения статуса ребенка блокадного Ленинграда. Лет двенадцать назад уже эти документы дали ему право на получение благоустроенной квартиры
Когда мы с ним познакомились, он рассказал мне, что его отец погиб во время войны на фронте, а мать умерла в блокаду от голода. Свою сводную сестру называл двоюродной. Ему было невыносимо стыдно рассказывать, что родная мать отказалась от него. Я находилась в неведении относительно его родственников не один год и узнала правду только когда моя дочь вышла замуж за его старшего внука.
Вот такая грустная история.
Жизнь – очень сложная штука и, зачастую, легко осудить человека, не зная всех обстоятельств его жизни.
Если вам интересно то, о чем я пишу – поддержите канал лайком и подпиской. Так же жду ваши комментарии.
Спасибо тем, кто читает и поддерживает меня.
Анфиса.
Начало истории можно прочитать по ссылке ниже: