В неизменном бурнусе ультрамаринового цвета вошла, шмыгая соломенными вьетнамками, муза в кухонном переднике с кружевными оборками и блестящей лопаткой в правой руке.
– О, у нас гости. Феоктист Петрович, идёмте завтракать блинами.
– Я вот, – сыщик звякнул кандалами.
– Хотите пристегнуться?
– Только вместе с вами, и чтобы академик ушёл. Я буду стесняться.
– А вы затейник. Работу компенсируете?
– Проверить одну идейку надобно.
– Если насчёт серёжек, так это те самые. Я тотчас узнала, но как сказать? Вдруг копия. Всё перерыла, и пустота.
Неожиданное признание буквально выбило титановый паркет из-под ног следователя. Он приготовился к долгой борьбе с опытным в словесных баталиях противником. Нет, не с Персефоной, академиком, конечно, и тут такой афронт. Стало неловко.
– Какие «те самые»?
– Что болтаются в небе.
– Так-с… Дела… – пробормотал сыщик, и уже бодрым тоном спросил: – Похожи?
– Я думаю, их трансформировали при помощи трансгулятора в дождь. А чтобы я всё поняла, сделали прямиком из юрского периода.
– Час от часу не проще. И что, позвольте, подвигло к этому выводу.
– Ну как же, я опытный образец академика, а он как раз интересуется птицезаврами юрского периода, чтобы сделать ангела.
– Так ангелы похожи, на ваш взгляд, на драконов? Слегка неожиданно, вы не находите?
– При чём здесь они? Я вам о серёжках толкую. Ведь до мельчайших деталей повторили.
– Это те, что украли из ювелирного магазина?
– Ну, что поделаешь. Значит, у них судьба такая – скитаться по чужим шкатулкам.
– Ваши, я так понимаю, летать научились? Одного нет в деле: зачем ему кандалы понадобилось хватать?
– Кому?
– Вы это… прекращайте, вору, конечно! Какой-то женский театр абсурда. Мотив непонятен, но наверняка завалялся за подкладку в сумочке.
Положив кандалы рядом с манускриптом и фотокарточками Германа, Чигин хмуро посмотрел на академика:
– У вас есть объяснение?
– Слишком невероятно, чтобы быть правдой.
– Можно, без приседаний?
– Ваш начальник Аристов, готов всем пожертвовать, лишь бы занять пост старшего советника ЦУП.
– Империей в том числе? Он что сумасшедший?
– Почти, для него цель стала идеей фикс. Короткое плечо! Что дальше его не интересует. Сейчас главное – это уничтожить Зыбина-Шкловского. Трофей в любом случае достанется победителю. Даже если и придётся эвакуироваться на Сириус. Аристов полетит туда в совсем другом качестве, в ранге советника ЦУП.
– Обоснуйте, пожалуйста, где серёжки Персефоны, и где Зыбин?
– То же, что и с гибелью Архангела, связь призрачна, но оттого-то и самая настоящая. Единственный, кто от этого хоть что-то получает, так это Аристов.
– Всё-таки надо иметь академические мозги, чтобы до такого додуматься. Всё оторвано от действительности! Мне, к примеру, надобно найти причину этого треклятого «дождя»! Расскажите популярно, как работают трансгулярные кольца?
– Если простым языком, то жёстким излучением нейтрино протыкаются корпускулярный пузырь, в котором находится нужный нам отрезок времени. В образовавшийся туннель можно отправить сгусток атомов из нашего мира. Чем больше объём вещества, тем больше требуется энергии для работы туннеля.
– А обратно?
– Да какая разница! Ставим там копию трансгулятора и пожалуйте бриться.
– Огромного аппарата?
– Я же сказал, нужен прокол пузыря! Достаточно отверстия от иголки, чтобы протолкнуть туда наши атомы.
– То есть там иголка, и здесь иголка?
– Ну, слава космосу, разобрались. Аппарат стоит у нас, вот как этот.
Академик показал на огромный бронзовый глобус в глубине лаборатории, над которым мерцали зелёные цифры с газоразрядных колбах.
– Там, в юрском периоде валяется квантовый двойник булыжника, точно такой, как здесь. Вот между ними-то и устанавливается связь. Машина нужна только затем, чтобы поддерживать туннель в рабочем состоянии, пока идёт передача.
– Большая?
– Для подобного дождя потребуется просто огромная. Размером с китайскую пирамиду.
– Так, это несколько километров! В империи нет ничего подобного.
– Вот это-то и странно. Мне просто необходимо исследовать метеорит в точке Лагранжа. Я практик! Вы это понимаете?
– Ещё как. Убеждён – императору на это наплевать. Подойдём с другого бока, с практического. И здесь с императором не поспоришь. Если нужна крохотная иголка, чтобы проткнуть наш пузырь, то она может оказаться где угодно, хоть под лестницей, хоть в кустах бегоний у фонтана. У нас здесь двадцать тысяч жителей, а значит, двадцать тысяч иголок. Которая из них может иметь близняшку из другой вселенной?
– В манускрипте написано, что эльтам нужно приглашение, чтобы объявиться. Вежливые душегубы!
– И что послужило?
– Один старый арн, которому надоело жить, отправился в Магеллановы облака, но промазал точнёхонько в войт Волопаса.
– Ну промазал и промазал, мало ли придурков мотается по Вселенной?
– Вы забываете: он разочаровался в нашем мире.
– Ага, мстительный попался гад: ни себе ни империи! Но какое это имеет отношение к вашей иголке?
– Сыночек у него здесь остался, очень за него переживал, вот и навёл на империю печальных эльтов.
– Бывают полезные идиоты, а бывают с песней! Хотите сказать, что у нас здесь завёлся нытик? Так полдома таких. Если бы не усилия нашего обожаемого Семарга, так и весь дом плакал бы и почище этого дождя. Но ведь живём же как-то?
– Да-с, проблема современности – отсутствие настоящей цели в жизни! – согласился академик. – Живём чужими чувствами и ещё кабенимся, землян презираем. А если бы не они, то эльты мигом бы нас уничтожили.
– Вы считаете нас паразитами?
– Ну в некоторой степени все пожилые люди паразиты. То же и с расами.
– Эльтам это расскажите! Я так понял, завелась среди нас вшивая овца, которой жить надоело, а мы фоном пойдём? Задали вы мне задачку, товарищ Плещеев. Уж очень много кругов идёт от ваших серёжек, вы не находите?
– А при чём здесь Персефона? Персефона, ты разве страдаешь?
При этих словах опытный образец, до этого пребывавший в глубокой задумчивости, встрепенулась и изобразила на лице недовольную гулю.
– С тобой не заскучаешь. Сплошные радости!
– Ну вот, товарищ следователь, что и требовалось доказать. Нужно искать несчастного навсегда человека. Круг сузился и основательно!
Зелёная плесень на нервюре, как живая, побежала по потолку вслед за учёным. Сделав несколько энергичных кругов вокруг длинного стола, Плещеев остановился, словно его пронзила необычная мысль, и воскликнул, подняв обкусанный ноготь с грязной каймой:
– Нужно поменять волновую структуру. Я просто уверен в этом!
В темечко академика уставился зелёный указательный палец, который, впрочем, тут же исчез.
С сомнение покачав головой на реакцию учёного, сыщик спросил:
– Так вещь или человек влияет на перемещение печальных эльтов?
– Восхитительно! В вас просыпается настоящий учёный. Это уже похоже на зачатки логики!
– Благодарю. Вы не ответили.
– Здесь наблюдается форменный дуализм: вещь обиженного жизнью человека. Я бы так сказал, поэтически, если позволите: страдающая вещь. Как вам? Неплохо а? Сколько драматизма звучит в этих незатейливых словах, если соединить их вместе: вещь и страдание.
– Да-с, страдание… И как узнать, есть ли у них двойник в чужой галактике?
– Невозможно. Они абсолютно идентичны. Вот такие коврижки. Но у меня есть одна очень интересная идея на сей счёт.
– Академик, подождите вы со своими идеями. У меня голова идёт кругом от них. Я так понимаю, нужно найти этого страдальца, а потом вещь, от которой фонит так, что соседи прибежали с разборками. Понятно излагаю?
– В какой-то степени да! Но это ничего не даст – соседи уже здесь, выражаясь вашим языком.
– Вы, как всякий интеллигент, не умеете с людьми разговаривать. Чуть что, так сразу истерика, вместо того, чтобы поступить по совести.
– Нет у них совести!
– Вот и я о чём – одни истерики и ослиная упёртость, – с удовольствием констатировал сыщик, мстя академику за его раздражительный тон.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.
Глава 15 Двести сорок этажей
Глава 16 Инспекция Зыбин-Шкловского
#фантастика #стимпанк #антиутопия #детектив #юмор #гиперпанк