На следующий день с самого утра Нурбану начала готовиться к хальвету.
Чтобы ступить на Золотой путь, ей нужно было пройти целый ряд ритуалов красоты. После завтрака она направилась в хамам, где купалась в воде, настоянной на лепестках гибискуса и фиалок. Это средство не только увлажняло кожу, но и наполняло ее тонким ароматом.
Служанки массировали девушку жесткой шелковой варежкой, что сделало её кожу мягкой, как у ребёнка.
Чтобы смягчить волосы, их намазали кремом из цветов мальвы.
Наконец, когда после тщательного купания тело девушки было распарено, специально обученные служанки сделали ей расслабляющий массаж, намазав тело смесью оливкового масла с несколькими каплями ароматического масла фиалки.
Не пренебрегли и макияжем.. Чтобы глаза наложницы поразили сердце шехзаде с первого взгляда, Нурбану нарисовали стрелки сурьмой с примесью золы. А в это время она осторожно жевала специальную пасту с перцем и семенами льна для придания губам алого оттенка. Накануне самой ночи любви Нурбану освежила дыхание палочками корицы.
Сердце какого мужчины устоит перед такой прелестной гурией?
Нурбану шла на встречу с шехзаде, минуя коридор за коридором. Когда до покоев оставалась какая-нибудь дюжина шагов, она остановилась и плотно зажмурила глаза, пытаясь унять бешеное биение сердца. Джанфеда-калфа осторожно тронула её за плечо:
- Не бойся, всё будет хорошо, - ободряюще улыбнулась она.
- Я знаю, - Нурбану открыла глаза и судорожно сглотнула.
Высоко подняв голову, девушка смело направилась вперёд. У самых дверей она остановилась и взглянула на стражников. Те стояли, опустив глаза. Хранитель покоев доложил шехзаде о наложнице и распахнул перед ней дверь:
- Шехзаде ждёт Вас, Нурбану-хатун, - сказал он, повернувшись к девушке, и опустил голову.
- Джованни…- прошептала Нурбану и потеряла сознание.
- Лекаря, срочно, - закричал хранитель покоев Газанфер-ага, едва успев подхватить девушку. Из комнаты выскочил Селим:
- Что происходит? Дай её мне, Газанфер, беги за лекарем, - скомандовал шехзаде, взял Нурбану на руки и понёс к своему ложу.
Аккуратно уложив её, он легонько постучал пальцами по её щеке. Нурбану открыла глаза, постаралась взять себя в руки и проговорила:
- Шехзаде, простите меня, я так волновалась, что не смогла справиться с собой…
- Шехзаде, лекарь стоит у дверей, прикажете впустить? - послышался из-за дверей голос Газанфера-аги.
Нурбану умоляюще посмотрела на шехзаде и отрицательно замотала головой. Селим улыбнулся и крикнул:
- Нет, после осмотрит, не сейчас.
Нурбану с трудом удалось улыбнуться, перед её глазами всё ещё стоял образ бывшего венецианского слуги Джованни, ошибиться она не могла.
Гоня от себя навязчивое видение, она инстинктивно прикрыла рукой глаза и вмиг почувствовала, как её руку накрыла крепкая и тёплая ладонь шехзаде.
- Не прячь глаза, красавица, я хочу утонуть в их завораживающей пучине, - прошептал он.
Нурбану открыла глаза, дотронулась второй рукой до руки шехзаде и тоже прошептала:
- Не отпускайте мою руку, шехзаде, ведите меня в свой рай, я очень хочу этого…
- Как тебя зовут, красавица? – с участившимся дыханием спросил Селима.
- Нурбану…- прошептала девушка.
- Нурбану... очень красивое имя. Ты знаешь, что оно означает?
- Мое имя, словно мое сердце, оно обретает смысл только рядом с вами, шехзаде. Та, кто излучает свет. Если это имя не осветит вашу ночь, то невелика цена его, - с придыханием промолвила Нурбану.
Не в силах более сопротивляться чувствам, Селим отдался во власть обуявшей его страсти.
Безумные ласки и горячий любовный шёпот молодого мужчины заставляли женское тело изнывать в истоме, и Нурбану щедро дарила Селиму свою любовь в ответ.
Уставшие и насытившиеся друг другом, под утро они уснули.
- Ты моя женщина, - прошептал Селим, проснувшись, с любовью глядя девушке в глаза.
- Позвольте мне умереть и вновь воскреснуть в Ваших объятиях, - прижалась к нему Нурбану.
Селим вновь приник к её губам жарким поцелуем…
Лишь когда солнце стояло в зените, они покинули ложе.
- Нурбану, красавица моя, не торопись уходить, раздели со мной трапезу, - взяв девушку за руку, ласково проговорил Селим.
- С удовольствием, шехзаде. Слушаюсь и повинуюсь, мой господин, - немного шутливо произнесла девушка и улыбнулась.
Селим обнял её и засмеялся.
- Это я отныне раб твоего сердца, Нурбану.
Во время обеда они вели непринуждённую беседу, угощая друг друга различными блюдами и делясь впечатлениями, кому какое больше нравится.
Наконец, они встали, и Нурбану направилась к выходу.
- Я жду тебя вечером, моя красавица, - ласково сказал Селим, прижав к себе девушку и страстно заглядывая ей в глаза.
- Да, мой господин, - промолвила она, смутившись его пристального взгляда.
Когда за Нурбану закрылась дверь, Селим некоторое время стоял неподвижно, прислушиваясь к новому, доселе не испытанному чувству, в своей душе. К молодому человеку пришла первая любовь, которой суждено было стать единственной!
Оказавшись в коридоре и увидев смотрителя покоев, Нурбану почувствовала мелкую дрожь в теле и открыла рот, желая получить от Джованни ответ на мучающий её вопрос, но мужчина быстро поднёс палец к губам, велев ей молчать.
- Нурбану-хатун, лекарь ждёт Вас в лечебной комнате, - громко сказал он и постучал в покои шехзаде.
- Шехзаде, как Вы и велели, лекарь ожидает Нурбану-хатун для осмотра. Позвольте сопроводить её, - поклонился он стоящему на пороге шехзаде.
- Да, Газанфер-ага, после осмотра обязательно доложи мне, как здоровье Нурбану-хатун, - велел шехзаде.
- Слушаюсь, шехзаде, - Газанфер поклонился и закрыл за собой дверь.
- Прошу следовать за мной, Нурбану-хатун, - нарочито громко сказал он и пошёл вдоль по коридору.
Нурбану неотступно следовала за ним. После очередного поворота Газанфер резко остановился, открыл маленькую незаметную дверь в стене коридора и юркнул в неё, увлекая за собой девушку. Накинув и подёргав щеколду, желая убедиться в её надёжности, он с минуту прислушивался, затем удовлетворённо кивнул головой и зашептал:
- Сеньора Оливия, тогда на острове, я был, как и Вы пленён турками, привезён во дворец и брошен в тюрьму. Меня ожидали либо смерть, либо тяжёлое рабство, впрочем, равносильное смерти. Как оказалось, был и третий путь. Однажды стражник тайно передал мне записку, в уголке которой стоял незаметный знак, указывающий, что писали её венецианцы. В ней говорилось, что меня может ожидать долгая богатая жизнь, полная привилегий, но при одном условии. Я должен стать евнухом. Подумав, я выбрал жизнь.
Нурбану, изумлённо уставившись на бывшего слугу, словно видела его впервые в жизни, выдохнула:
- Джованни, и ты согласился покалечить себя?
- Сеньора, получив моё согласие, влиятельные венецианские господа заплатили лекарям немалые деньги, чтобы они провели операцию, отнеся меня к виду “кхаси”.
Эта операция самая лёгкая, она сохраняет евнухам многие возможности, в том числе способность к деторождению. А если учесть немалые деньги, которые были заплачены османским лекарям, то дела обстояли не так уж и плохо.
После восстановительного периода я был принят на службу во дворец Топкапы простым евнухом, а затем направлен главным евнухом в гарем шехзаде Селима. Недавно он наделил меня новым статусом смотрителя его покоев, - постарался доходчиво объяснить Газанфер.
- Джованни, это мне понятно, однако, венецианские господа не просто так пожертвовали немалые средства, чтобы оставить тебя на службе во дворце, так ведь? Что потребовали они взамен? – подозрительно спросила слугу девушка, пристально глядя ему в глаза.
- Вы умны и догадливы, сеньора. Вы правы. Взамен я должен охранять Вас, и не забывать о нашей Родине, - коротко ответил Джованни-Газанфер.
Нурбану нахмурилась и, посмотрев исподлобья на слугу, твёрдо сказала:
- Джованни, значит, ты согласился стать шпионом? Так знай, что я тоже выбрала жизнь, а не смерть. Взамен я осознанно поменяла веру, сменила родину, и поклялась верно служить ей. Джованни, я не буду шпионить против моей новой родины и тебе не позволю. Однако и не предам тебя. Беги, Джованни.
- Сеньора, Вы неправильно меня поняли. Я не шпион и не предатель. Моя задача оберегать Вас на пути к Вашему величию, достигнув которого, Вы не забудете о Венеции, Вашей маленькой колыбели, и поможете ей снискать защиту от многочисленных врагов у такого мощного государства, как великая Османская империя.
Нурбану задумалась, напряжённо поглядывая из-под нахмуренных бровей на мужчину. Наконец, сдвинутые брови на её лице расправились, глаза одухотворённо засветились, она облегчённо вздохнула полной грудью и сказала:
- Да будет так, Джованни, да поможет нам Аллах на нашем праведном пути!
- Аминь, сеньора! – ответил Джованни, и тут же поправился, - Нурбану-хатун!
- Аминь, Газанфер! – улыбнулась Нурбану, и они незаметно покинули тайную комнату.
Лекарь, ожидающий девушку, осмотрел её и, не найдя никаких угроз её здоровью, отпустил восвояси.
Нурбану вернулась в гаремную комнату, а Газанфер поспешил с докладом о здоровье хатун к шехзаде.
Вечером Нурбану вновь отправилась к Селиму и на этот раз пробыла в его покоях ни много ни мало три дня, лишь изредка оставаясь одна, когда шехзаде отлучался по делам санджака.
В один из дней, когда Нурбану находилась в покоях шехзаде, в дверь постучали, и Газанфер-ага сообщил, что Лала Мустафа-паша просит принять его.
Шехзаде, в угоду полюбившейся наложнице, собрался было ответить, чтобы наставник зашёл позже, но увидел, что Нурбану встала, покрыла голову шалью и опустила глаза, велел паше войти.
- Шехзаде, приветствую Вас, - поклонился Лала, - прошу простить меня, но визири Дивана спрашивают, когда состоится следующий Совет? Они ожидали Вас сегодня, однако…
- Я сообщу позже, - не дав ему договорить, шехзаде взмахнул рукой, велев этим жестом паше удалиться.
- Иди ко мне, моя красавица, - с любовью посмотрел на Нурбану Селим и указал на место рядом с собой.
Девушка улыбнулась ослепительной улыбкой, присела рядом с шехзаде и притворно надула губки.
- Что с тобой, Нурбану, что так огорчило тебя? – Селим взял её за подбородок и заглянул в глаза.
- Шехзаде, прошу простить меня, но огорчаю себя я сама, - неожиданно ответила девушка. – Ни на миг я не желаю расставаться с Вами, даже проведённая без Вас минута кажется мне вечностью. Однако я понимаю, что отнимаю Вас у Вашего народа.
Вашим подданным необходимо Ваше мудрое слово. Провинция Конья и, надеюсь, в будущем османская империя, достигнут небывалого расцвета под Вашим благословенным руководством.
Как бы ни было мне горько, я считаю, что не вправе нарушать Вашу великую миссию, я готова пожертвовать моим желанием ежедневно лицезреть Вас во имя государственных великих дел, - тщательно подбирая слова, Нурбану постаралась убедить Селима вплотную заняться делами санджака.
- Нурбану, ты не только самая красивая женщина в мире! Твой ум и самоотверженность заставляют восхищаться тобой! – пылко произнёс Селим и с той поры стал уделять делам повышенное внимание.
Со временем он полностью вник в дела провинции, и руководство ею затянуло его.
В столицу во дворец султана Сулеймана полетели хвалебные письма от Лала Мустафы-паши в адрес умного и трудолюбивого шехзаде Селима. Регулярно получала радостные послания из Коньи от Джанфеды-калфы и Хюррем-султан.