Подвыперднись, красавец, карасун,
симпотка зожа
и малышка маша,
во сне накатит ледяной валун
и кончится лафа земная ваша,
в туманных зеркалах
белесых лун,
такая лажа.
Пы́гни, пригнув, колено за ступак,
да, так,
чтоб лямка просвистела в ритм,
ни всё, что мы надансили - пустяк,
а мимо, между винницей и римом
прямой маршрут,
сти́ралка для культур,
то ароматный ластик, то машинка,
в которой крутят гри́нки, кафу пют,
играют в чукчу на губных резинках:
джин, джун, жижи́,
джи, жи, моя жуа́н,
жи ши, женжи́,
алибаба, али́ка,
пока ты ши́шу
куришь - хороши
в искристой вазе
тизерные розы,
цветные дико
сны.
Ты положи
под ложечку два соловьиных клюва,
полпальца сладости,
лиловый смайлик тьмы,
когда тепло и пыль впитались в ноздри,
под одеялом скручены одни -
холёный ум,
что искренней, чем кости,
мослы и мясо -
чьи теперь они
не различить, любимая,
матраса от облака,
по палубе
клеши́т хмельной матрос,
бормочет нам проклятый
один, второй, такой-сякой
вопрос.
Он пьян, как повиян.
Высокий спрос
на лысые двустволки.
Лес тихо рос,
линяющие волки,
и волос тонок,
и приплюснут нос,
над губкой родинка,
чем родины дороже
нет невесомей
сетевой пороши
в суглинках времени,
спираль вокруг зрачков
уводит за понятия и вьюги
в реальность вымысла
и безусловность сна.
Гравёр без подписи
по чёрным будням чисел
в пространстве времени
парящих в никуда
из перламутра
вторника в стамбуле.