Федор Михайлович Достоевский и святой праведный Иоанн Кронштадтский известны сегодня каждому православному верующему. Один — своими мировыми книгами, честно раскрывающими все грани человеческой души, другой — своей святостью и чудесами. Но не много история России знает таких похорон, когда проститься с человеком собирались бы такие многочисленные толпы людей. Прижизненный вклад в судьбы народа был таким большим, что будто вся страна в день их кончины осознавала, каких великих людей она потеряла. Как уходили ко Господу эти народные герои наша статья.
Великий писатель
В начале января 1881 г., при встрече с товарищем со времен училища Д. Григоровичем Достоевский поделился предчувствием, что не доживет до весны. Писатель страдал туберкулезом легких и хроническим бронхитом.
И действительно, в ночь с 6 на 7 февраля у Федора Михайловича открылось кровотечение, и он на всякий случай простился с семьей. Однако на следующий день он почувствовал себя лучше и продолжил хлопотать над своим «Дневником писателя», чтобы книга поскорее вышла в свет. И все же 9 февраля у писателя вновь открылось кровотечение, и он совсем ослабел. К этому дню уже весть о тяжелой болезни Достоевского разнеслась по родственникам, и все они приехали с ним проститься. Он просил их заходить по одному и всякому говорил дружеское слово, хотя с каждым часом силы его покидали.
Как рассказывала его супруга Анна, Федор Михайлович всегда в критические моменты жизни любил раскрыть в случайном месте Евангелие, которое привез с каторги. Так сделал он и в этот раз. По просьбе мужа Анна Григорьевна прочла: «Иоанн же удерживал его и говорил: мне надобно креститься от тебя и ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф. 3:14). На это Достоевский произнес: «Ты слышишь — “оставь, не удерживай”, — значит я умру». Так умирал писатель под чтение Священного Писания, успев до кончины исповедоваться и причаститься. А в последние минуты Достоевский прошептал жене: «Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно!». И мирно отдал душу Господу. Его дочь Любовь так говорила об уходе отца: «То была истинно христианская кончина — смерть без боли и без стыда (...) Он потерял сознание лишь в последний момент. Он видел приближение смерти, не боясь ее».
На следующее утро известный живописец Иван Крамской вызвался нарисовать посмертный портрет писателя. Он очень талантливо и правдоподобно запечатлел покойного, с почти улыбающимся, просветленным лицом, как будто он не умер, а мирно спит.
Тем же утром о кончине писателя было написано уже во всех газетах. Толпы наполняли две соседние улицы рядом с домом писателя. Значительную часть занимали студенты. Наконец процессия двинулась, сопровождаемая ударами колокола и торжественным пением различных хоров и толпы “Святый Боже”. Очевидцы утверждали, что такие многотысячные погребальные процессии были дивным и масштабнейшим для России явлением. В большинстве учебных заведений по этому случаю отменили занятия, и у Александро-Невской лавры гроб ждала еще более чем десятитысячная толпа. Окна у всех домов на пути были открыты, и в них стояли люди со с зажженными свечами. Простой люд, не читавший его книг дивился, кого хоронят, генерала или начальника, и узнавая, что писателя говорили: “Стало быть, книги хорошие сочинил...” В церковь Сошествия Святого Духа гроб смогли доставить лишь к двум часам, и было решено перенести отпевание на следующий день. До самого вечера люди преклоняли колени и читали по очереди Псалтирь над усопшим: по кафизме, по псалму, по строчке — так много было желающих. И это во времена зарождающегося в стране безбожья.
На утро многочисленный поток людей пришлось контролировать полиции. По началу не хотели пропускать даже вдову Достоевского, так как по подсчетам полицейского, она была уже шестой вдовой писателя. Дочь Любовь Федоровна писала, что отпевание было прекрасным: «служили архиепископы (...) Теснота была большая, но, несмотря на то, тишина была благоговейная...». После службы гроб с телом писателя перенесли на Тихвинское кладбище для погребения и долго над могилой произносились речи, читались стихи. И до сих пор именно к этому великому творцу, хотя на кладбище лежат и многие другие известные личности, не зарастает тропинка.
Великий священник
На последнем году жизни о. Иоанн часто сильно болел. Праведный писал в своем дневнике: “Моя физическая сила истощилась, но дух мой бодр и горит любовию к моему возлюбленному Жениху — Господу Иисусу Христу... Хочу я видеть Неначальную Благость, Светлость, Красоту, бесконечную Премудрость и Силу, создавшую все, все держащую и всем управляющую, но... я не готов, не чист сердцем…”
9 декабря 1908 г. отец Иоанн отслужил свою последнюю литургию в Андреевском соборе. И с того дня совсем не имел сил выходить из дома. Ежедневно к нему приходил священник и причащал его, и отец Иоанн находил в этом великое утешение.
17 декабря на прогулке в карете батюшка простудился и заболел еще сильнее, а вечером, узнав какое нынче число произнес как бы сам себе: “Значит, еще три дня”. Игумения Ангелина, настоятельница Иоанновского монастыря в Петербурге просила от всех сестер приехать навестить их на Рождество, послужить Литургию, причастить их. На это отец Иоанн ответил: “Я приеду, приеду, только не смогу вас причастить. Ждут меня и в Святейшем Синоде. И мимо него проеду”.
ПОДАТЬ ЗАПИСКУ В СВЯТО-ЕЛИСАВЕТИНСКИЙ МОНАСТЫРЬ
На другой день отец Иоанн почувствовал сильную слабость, а еще через день, утром 19 декабря уже не мог встретить священника со Святыми Дарами, как это делал до сих пор, и причастился только Святой Кровью. Свое последнее распоряжение батюшка отдал вечером 19 декабря: благословил игумению Ангелину на освящение храма-усыпальницы в монастыре. От всякой врачебной помощи батюшка твердо отказывался и с вечера только дважды согласился принять пару капель святой воды. Видя его тяжелое положение, близкие распорядились отслужить Литургию раньше обычного — около трех часов утра, а к четырем часам священники принесли Святые Дары, и отец Иоанн в последний раз причастился Святой Кровью. После причастия он сам вытер уста и некоторое время пребывал в совершенном покое. Потом произнес свои последние слова: «Душно мне, душно» и знаком пожелал освободиться от излишней одежды, так как был в теплом подряснике. Его просьба была исполнена.
Вскоре батюшка впал в забытье, и дыхание постепенно затихало. Священник принялся читать над ним канон на исход души, а затем отходную. И когда закончил, подошел к праведному Иоанну и увидел, что его глаза, прежде закрытые, открылись, и из них вытекли две кристально чистые слезинки. Это были последние слезы великого молитвенника за русский народ. Так, утром 20 декабря святой в мире предал свою душу Богу. Невольные слезы и рыдания вырвались у очевидцев этого Таинства.
Похороны о. Иоанна стали значительным событием в стране. Все билеты на поезд из Санкт-Петербурга в Кронштадт были распроданы, все экипажи, сани и кибитки в Ораниенбауме — арендованы. Тело о. Иоанна сначала отвезли в собор св. Андрея и утром совершили литургию и панихиду, а вечером — парастас. Собор не закрывали всю ночь, так как люди шли нескончаемым потоком, чтобы попрощаться со святым батюшкой. Однако по завещанию почившего, его погребение должно было состояться в женском монастыре, основанном им в Санкт-Петербурге. Поэтому гроб с отца Иоанна перевозили по льду в Ораниенбаум в сопровождении нескольких военных оркестров, игравших традиционный в 19 в. гимн «Коль славен наш Господь в Сионе». А за гробом шла толпа в 20 тысяч человек и пела панихидные песнопения. По пути процессия делала остановки у соборов и церквей, а также здания Святейшего Синода в Санкт-Петербурге для совершения кратких литий, чтобы любой житель мог попрощаться с праведным. Жители выглядывали в окна, забирались на крыши и ворота, чтобы воочию увидеть гроб. Провожавшие батюшку из Кронштадта к его последнему пристанищу проходили по 25 верст в день.
Хотя батюшка и прослужил 53 года в Кронштадте, женский монастырь на Карповке, где при огромном стечении народа был погребен о. Иоанн, в итоге стал главным местом паломничества его почитателей. И умерший для жизни земной, святой праведник родился для жизни вечной и стал являть посмертные чудеса всем притекающим к нему с доброй памятью и верой.
Так красиво ушли из жизни два великих русских христианина, своими трудами и любовью к народу заслужившие любовь и почитание еще при жизни, а затем в тысячи раз приумножившие их после кончины. “Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода” (Ин. 12:24). И мы видим, как это исполняется со всеми праведниками во все времена.
КАТАЛОГ ИЗДЕЛИЙ СВЯТО-ЕЛИСАВЕТИНСКОГО МОНАСТЫРЯ