Клюшкиной в детсаду в один прекрасный день понравился новенький мальчик. Звали его Олег Столичный. И был он крайне замечательный на вид. Глаза у Олега - черные. А сам он крошечный - Клюшкиной едва по пояс. И тапки еще носит войлочные - как у бабушки Лины. “Какой милый этот мальчик - Олег Столичный, - думала все Клюшкина, - и не сильно дурак”.
И захотелось ей с Олегом подружиться поближе. А более всего сближает людей совместная деятельность.
На занятия по рисованию усаживались парами - кто с кем хочет, тот с тем и усаживается. И Клюшкина к Олегу за стол устроилась - приготовилась дружить.
- Сегодня мы, - сказала воспитательница Нина Петровна, - деревья осенние рисовать станем. Сентябрь на носу потому что. А все ли помнят, что такое крона у дерева? Вот кроны и рисуйте. А еще - не забывайте про стволы. Самым лучшим рисункам дружно похлопаем в ладоши.
Олег сидел смирно и рисовал дерево. Сопел старательно. Ствол у его дерева был толстый - на пол листа. А кроны не было вовсе. Так, жидкие пара листиков трепыхались.
- Ха, - сказала Клюшкина, - кто так рисует? Не так рисовать-то надо. Это не дерево, а перевод бумаги сплошной.
Про “перевод бумаги” любила говорить сестра Лидка.
А Олег Столичный ничего не ответил, а прикрыл свой лист бумаги рукой. А потом вытер нос и отодвинулся от Клюшкиной подальше.
Воспитательница заглянула к Олегу под руку.
- Какой прекрасный баобаб, - сказала она.
- А кроны-то нет, - встряла Клюшкина, - и совсем дерево не осеннее получается.
Сама она рисовала новогоднюю елку со звездой на макушке. Тоже, конечно, не осеннее дерево, но крона у него хотя бы человеческая.
Рядом с ними сидела художница Таня Козлова. Она изобразила уже целых сто разнообразных деревьев. И все с белками, шишками, яблоками и вороньими гнездами. Эта Козлова замечательно рисовала. И ее художествам всегда громче всех хлопали.
- Ты хотя бы гнездо или яблоко пририсуй, - посоветовала Олегу Клюшкина, - все получше смотреться будет.
А Олег Столичный вдруг закрыл прекрасные черные глаза и громко заревел. А воспитательница подошла к нему.
- Что случилось, Олежек, - спросила она, - живот заболел?
Клюшкина уставилась на живот Олега. Однажды ей было так скучно в детсаду, что она придумала развлечение. Сообщила Нине Петровне, что у нее чудовищно болит живот. И ее повели к садиковской медсестре. Та уложила Клюшкину на кушетку. И прохладными пальцами ощупала живот. И все спрашивала: тут болит? А Клюшкина радостно соглашалась: везде болит. И тайно надеялась на горсть желтых витаминок. А медсестра сказала воспитательнице:
- Это глисты. Сообщите родителям.
Так вот, быть может, и у Олега глисты?
Но Олег покачал на Нину Петровну головой.
- Нет, - сказал он сквозь слезы, - живот не болит. Но я с Гошей Хрюкиным сидеть хотел, а не с этой Клюшкиной.
А Клюшкина тут и изумилась. Как?! Как можно предпочесть ее общество Гоше Хрюкину? Гоша был кудрявый и плохо приученный к горшку. И она посмотрела на Олега уже совсем другими глазами - разочарованными. И больше о нем не думала никогда в жизни. Пусть идет к своему Хрюкину.