Наконец, пришло время, когда Селим достиг зрелого возраста, и отец назначил его губернатором провинции Конья. Вместе с принцем в составе его гарема готовилась отправиться в санджак и Нурбану.
С утра шехзаде был приглашён в покои повелителя для напутствия и прощания.
Беседовала перед отъездом со своей подопечной и Хюррем-султан.
- Одной из главных задач падишаха является продолжение рода великой османской династии, - поучала девушку госпожа. - Если у правителя не родятся сыновья, то будущее Османской империи ставится под угрозу. Гаремы и созданы для того, чтобы хотя бы одна из десятков наложниц могла родить здорового и сильного шехзаде. Иншалла, ею станешь ты, Нурбану. И ещё. Избавься от мечтательности. Это красивое чувство, но оно убивает осторожность, придаёт ложную форму вещам и отбивает чутьё. Туманит разум и мысли. А тебе необходим здравый и светлый рассудок. Я возлагаю большие надежды на тебя, Нурбану. Лёгкой тебе дороги, храни тебя Аллах!
- Госпожа, Хюррем-султан, я сохраню Ваши драгоценные советы в уме и сердце! – склонила голову Нурбану.
Как только за Нурбану закрылась дверь, Хюррем велела зайти Сюмбюлю-аге.
- Сюмбюль, ты послал в Старый дворец за Джанфедой-калфой? – строго спросила она евнуха.
- Да, госпожа, думаю, к обеду стоит ожидать её в Топкапы, - склонился перед госпожой Сюмбюль-ага.
- Хорошо. Сразу веди её ко мне. По дороге можешь объяснить ей, для чего я её вызвала. Подробности я объясню ей сама, - нетерпеливо махнула рукой султанша.
- Я всё понял, госпожа, как прикажете, - ответил слуга.
Их разговор прервал стук в дверь.
- Да! – громко сказала Хюррем, моргнув Сюмбюлю, чтобы он замолчал.
Дверь отворилась, и на пороге появилась невысокая миловидная женщина лет тридцати. Оба, и Хюррем, и Сюмбюль, встретили её искренними улыбками.
- Мир вам! – поклонилась хатун, обращаясь ко всем присутствующим в комнате и вдохновенно продолжила:
- Хюррем-султан, да благословит Вас Аллах, да воздаст он Вам благом! Я счастлива видеть Вас!
Хюррем подошла и подала женщине руку для поцелуя.
- Слава Аллаху, Джанфеда-калфа, ты уже приехала! Сейчас перейдём к делу, а потом отдохнёшь с дороги.
Сюмбюль-ага посмотрел на госпожу и, сложив перед грудью руки, обратился к ней вопросительным тоном:
- Хюррем-султан, позволите покинуть покои?
- Нет, Сюмбюль, ты можешь остаться, - великодушно разрешила Хюррем-султан.
Сюмбюль поклонился и с довольной улыбкой отошёл подальше от дверей.
- Всё ли у тебя в порядке, Джанфеда-калфа? Закончила ли ты обучение новых служанок? Доходили ли до тебя мои благодарности? – засыпала вопросами калфу Хюррем.
- Да, госпожа, все новые слуги и калфы мною обучены и готовы к исполнению своих обязанностей. Хюррем-султан, милость Ваша не имеет границ, Вы не забывали свою верную рабыню и посылали достойную и щедрую награду за труд. Да дарует Аллах Вам долгие годы счастливой жизни! – вновь склонилась в поклоне служанка.
- Хорошо, Джанфеда. Знаешь ли ты, зачем я срочно вызвала тебя? – перестав улыбаться, серьёзным тоном спросила Хюррем.
- Думаю, да, госпожа. Известно, что повелитель направил шехзаде Баязеда и шехзаде Селима в санджаки, вероятно, я должна буду отправиться служить одному из них, - ответила Джанфеда-калфа.
- Это верно, Джанфеда. Ты отправишься в Конью с шехзаде Селимом. Я назначаю тебя ункяр-калфой в его гареме.
Только ты будешь не просто служить в Конье, а станешь там моими глазами и ушами. Ты доказала мне свою преданность, теперь пришло время послужить моему сыну. Сильным и неуязвимым мужчину делает умная женщина.
Я нашла для Селима такую женщину, это наложница Нурбану-хатун. Девочка умная, с неё выйдет толк, она достойна быть рядом с моим сыном. Вот только в силу своего происхождения и воспитания, а росла она в знатной венецианской семье, хатун слишком деликатна. Ты поможешь ей не захлебнуться в крови дворцовых интриг, как в своё время помогала мне. Всё ли тебе ясно, Джанфеда? – внимательно вглядываясь в калфу, спросила Хюррем.
- Госпожа, я всё поняла. До конца моих дней я буду преданной Вашей рабыней и исполню все Ваши наказы и пожелания, и, если понадобится, отдам жизнь за шехзаде Селима. Я никогда не забуду, что в тот день, когда он родился, Вы спасли меня от Шатра стареющих женщин, где я давно бы уже сгинула. А я прожила все эти годы в здравии и достатке, под Вашей сильной защитой, - ответила Джанфеда.
Много лет назад молоденькая дочь обедневшего черкесского князя была продана в гарем султана Сулеймана. Там её обратили в новую веру и дали имя Джанфеда. Юная красавица оказалась девушкой не робкого десятка и однажды сильно поколотила свою гаремную подружку-обидчицу. За этот проступок её, не задумываясь, отправили в Шатёр стареющих женщин, место для тех, кто в гареме выполнял черновую работу – шил, стирал, убирал и мыл за крышу над головой и миску еды.
Получить свободу, выйти замуж или тем более попасть на хальвет к султану или шехзаде они уже никогда не могли. Все, что их ожидало, это тяжкий каждодневный труд.
Шатёр обрекал девушек на скорую погибель.
Хюррем-султан, увидев рыдающую молоденькую наложницу, пожалела её и упросила султана Сулеймана оставить себе в услужение. Султан, на радостях по случаю рождения шехзаде Селима, дал своё милостивое согласие. Так, благодаря Хюррем-султан круто изменилась судьба молоденькой рабыни. С тех пор она верой и правдой служила своей спасительнице.
- Ну что ж, благодаря таким верным людям, как ты, Джанфеда, и ты, Сюмбюль, врагам никогда не одолеть меня и моих детей, зубы сломают, - уверенно и с сосредоточенной злобой проговорила Хюррем-султан.
Разговор был окончен, Сюмбюль-ага и Джанфеда-калфа, сказав несколько фраз во здравие госпожи, склонились и поспешили удалиться.
Когда дверь за ними закрылась, Хюррем-султан клятвенно произнесла: “С именем Аллаха! Я расчищу тернистый путь к трону моим детям!” и плотно сжала губы.
... Наконец, почётный обоз, состоящий из многочисленных повозок и карет с собственностью шехзаде Селима, выехал из ворот дворца Топкапы и отправился в провинцию Конья…
Солнце уже взошло и согревало своими лучами город и его жителей, когда кортеж шехзаде подъехал к воротам местного дворца. Лошади остановились, замотали головами и зафыркали, желая побыстрее избавиться от своей поклажи. Из карет стали выходить усталые путники, незаметно зевая и разглядывая всё вокруг.
- Девушки, не зеваем, строимся в один ряд и идём за мной, - прикрикнула на наложниц одна калфа. Другая встала позади образовавшейся группы, и колонна наложниц направилась во дворец. Там их встретили местные служители гарема, которые помогли разобрать вещи и показали прибывшим свои места.
- А здесь не так уж и плохо, – тихонько сказала одна из девушек.
- Ага, и комната просторная, - поддакнула ей вторая.
- А когда нас покормят? – заволновалась третья.
- Тебе бы всё жевать, обжора, я бы сначала в хамам пошла, - хихикнула ещё одна.
- Что вы разгалделись, будто на базаре, - прикрикнула Джанфеда-калфа, заглушая своим звучным голосом их гомон. – Сейчас по очереди идёте в хамам, потом ужин и спать. Сегодня будет только отдых. С завтрашнего дня начнётся ваша новая жизнь в гареме шехзаде Селима, да благословит его Аллах! Выходим в коридор, быстро, не задерживаемся!
- Внимание! Шехзаде Селим хазретлери! - раздался резкий, отчетливо выговаривающий слова, голос главного стражника дворца.
Калфы и слуги зашикали на девушек:
- Склоните головы, ниже, не поднимайте головы, закройте рты!
Нурбану, как и все, подчинилась приказу, мечтая хотя бы краешком глаза взглянуть на шехзаде. В Топкапы ей приходилось видеть его, но только издалека. Единственное, что она смогла разглядеть, это его красивую уверенную походку.
Шехзаде шёл не один, его сопровождали двое мужчин. Как потом оказалось, это были его наставники Лала Мустафа-паша и Шемси-челеби.
Шехзаде уже скрылся за поворотом, а девушки с любопытством всё ещё смотрели ему вслед.
- Смотрите и думайте: самым прилежным из вас посчастливится пройти по Золотому пути, - назидательно сказала Джанфеда-калфа и велела девушкам идти в хамам.
После расслабляющих и освежающих банных процедур Нурбану спала безмятежным сном. Ей снилась цветочная поляна, аккуратно подстриженные кусты, маленький фонтан…Ей снилась Родина. И вдруг эту эйфорию прорезал высокий женский голос:
- Девушки, вставайте, пора вашим рукам приступать к работе, а языки пусть и дальше отдыхают!
Девушки заправили постели, умылись и, рассевшись за столиками, приготовились к утренней трапезе. С интересом разглядывая поданные кушанья из незнакомой им пока кухни, они не заметили подошедшего к ним евнуха Озгюра-агу.
- Девушки, отложите ложки в сторону и послушайте, - объявил он, подняв правую руку вверх.
- У-у-у, - пронёсся над столами недовольный ропот рабынь, оторванных от утренней трапезы.
- Ах вы негодницы, разбаловались совсем, где ваше послушание? Известно ли вам, что такое фалока? – возмутился евнух недостойным поведением наложниц.
Вмиг в комнате повисла тишина.
- Так-то лучше, - успокоился Озгюр-ага, - сегодня в покоях шехзаде состоится праздник по случаю начала его управления санджаком. После завтрака мы с Джанфедой-калфой отберём несколько девушек, которые будут удостоены чести танцевать перед шехзаде. После трапезы выстроитесь в один ряд и стойте смирно. А сейчас, можете взять свои ложки в руки.
Нурбану почувствовала трепет в груди. Ей было известно, что во время такого танца шехзаде может бросить шёлковый платок танцовщице, приглашая этим её в свои покои. В том, что её выберут на праздник, она не сомневалась, зная, что превосходит девушек красотой. Но понравится ли она шехзаде? В этом уверенности не было.
- Пойдёшь ты, ты и ты, и ещё вы обе, - приложив одну руку к щеке и прищурившись, указывал другой рукой на девущек Озгюр-ага. Одной из первых он выбрал Нурбану. Девушка посмотрела на Джанфеду-калфу и встретила её одобряющий взгляд.
- Девушки, времени мало, идём в хамам, потом разбираем наряды и повторяем танцы, - захлопала в ладоши калфа, призывая наложниц к порядку.
…Обворожительные и нарядные, гурии извивались гибкими телами в танцевальных движениях, готовясь отправиться в покои шехзаде. Нурбану незаметно юркнула в спальную комнату и достала из потайного места свой талисман. Она стояла перед распятием, и её страстный шёпот, обращённый к нему, был созвучен биению сердца.
- Нурбану, ты где, мы уже идём, - позвала её соседка по кровати Гульнира-хатун.
Покои шехзаде были просторными, украшенными роскошными дорогими тканями и пушистыми коврами. Множественные свечи излучали тёплый уютный свет, комнату наполняли нежные мелодичные звуки.
Перед большим ковром, постеленным посреди комнаты, расположился на своём сиденье-троне шехзаде Селим. В тени свечей, за его спиной стояли Озгюр-ага, Джанфеда-калфа и смотритель покоев шехзаде Газанфер-ага.
Музыканты на секунду прекратили игру и начали новую мелодию с громких динамичных звуков, под которые на ковёр, часто ступая по нему носочками, выпорхнули юные гурии-танцовщицы. Их красивые плавные движения завораживали.
На Нурбану было подчёркивающее фигуру платье из атласа василькового цвета, по плечам в беспорядке рассыпались блестящие в мерцании пламени свечей каштановые волосы, плечи покрывала широкая шаль-мелайя из тонкой вуали, украшенная по краям пайетками.
Начав с медленных размеренных движений, Нурбану игриво передвигала шаль, заворачивалась в неё и размахивая концами.
Незаметно движения танцовщицы становились всё быстрее, шаль кокетливо сползла с плеч, держась на запястьях. Подёргивания бёдрами становились всё активнее, вторила им быстрая тряска плечами вперемежку с вращениями грудью и красивым перебрасыванием волос от одного плеча к другому.
Сумасшедший ритм танца, достигнув своего апогея, мгновенно остановился, и Нурбану замерла, изящно распластавшись на ковре, рассыпав по нему свои роскошные локоны. В комнате повисла минутная тишина, и на голову темпераментной танцовщицы упал фиолетовый платок, брошенный шехзаде Селимом.
Нурбану со смущённой улыбкой, показывающей обворожительные ямочки на щеках, ловко схватила платочек шехзаде, сунула в лиф платья и вместе с другими девушками покинула покои принца.
- Молодец, девочка, - незаметно шепнула ей на ухо Джанфеда-калфа.
