Лаокай (Lào Cai) — это административный центр одноименной провинции на севере Вьетнама, на границе с Китаем. Ну в смысле и провинция Лаокай расположена на границе с Китаем, и город Лаокай расположен на границе с Китаем. Мы остановились в отеле с двумя роялями и патефоном в холле, от которого до пограничного перехода было метров пятьдесят — и, конечно, при первой же возможности эти пятьдесят метров прошли и положенные задумчивые взгляды через реку на китайский берег бросили.
С чайной точки зрения Лаокай — это часть уже всем хорошо известного северовьетнамского региона Сноушань, который славен своими старыми чайными деревьями, весьма примечательной традицией работы с ними и, конечно, чаем, который из листьев, собранных с этих деревьев, изготавливается.
С самим сноушаньским чаем уже все более или менее понятно. Несмотря на сравнительную компактность региона и сравнительную однородность агроклиматических условий, в которых растут местные чайные деревья, чай там получается очень разнообразным. Но при этом узнаваемым. И это совсем не противоречие.
Разнообразие сноушаньского чая объясняется разнообразием технологических приемов, используемых в регионе. Здесь используются и актуализированные традиционные технологии производства шэнов с прогревом в бамбуке, и вполне современные китайские и тайваньские технологии, и совсем уж архаичные способы приготовления напитков из свежих чайных листьев. И в результате сейчас в Сноушани производятся практически все виды чая. Самого разного качества, естественно — но хороший закупщик составит хорошую сноушаньскую коллекцию из десятка интересных позиций без особых затруднений. Ну кроме стандартных ценовых, конечно.
При этом зеленый Сноушань, черный Сноушань, белый Сноушань, шэн Сноушань и, пожалуй, сильноокисленные сноушаньске улуны, включая аналоги Восточной Красавицы, в хорошем исполнении сохраняют свою яркую терруарность и от других зеленых, белых и так далее чаев отличаются достаточно сильно. В первую очередь характерной нотой во вкусе и аромате, которую мне хочется называть нотой сахарной пудры.
С легкими и прожаренными улунами чуть сложнее, там технология сильно маскирует сырье. Ну или я их не напил пока в достаточном количестве. Впрочем, это не важно. Важно, что сноушаньские чаи в хорошем исполнении обычно узнаваемы — а это очень ценно для регионального чая. Да и в плохом исполнении они тоже узнаваемы — просто это не очень приятное узнавание.
Так что во время визита в Лаокай я значительно больше внимания уделял не чаю, а плантациям. Или рощам. Однозначно определить характер посадок чайных деревьев в этом регионе очень сложно. И вот почему.
Вопрос «откуда пошло самое первое местное чайное дерево» для региона, который входит в ареал, считающейся родиной чайного растения, звучит несколько странно — оно, скорее всего, просто выросло. Но этого дерева давно уже нет. А вот существующие сообщества местных чайных деревьев изначально, скорее всего, являются плантациями. Потому что, опять же, скорее всего, были созданы людьми. «Скорее всего» — потому что целенаправленное создание посадок чайных деревьев вовсе не исключает спонтанного их распространения естественным способом. В тех краях целенаправленность и спонтанность вообще гармонично сосуществуют.
Целенаправленное распространение чайных деревьев происходит там следующим образом. Местные жители расчищают площадки на склонах гор — на высотах от километра и выше. И реденько высаживают там саженцы чайных деревьев — и в этом смысле их действия ничем не отличаются от действией при закладке любой другой плантации. Ну кроме частоты посадки деревьев. Стандартное расстояние между саженцами — около десяти метров. Хотя, конечно, всякое бывает — и реже, и гуще.
Вот только саженцы эти получаются не из черенков или (заметно реже) сеянцев из питомника, а из сеянцев, которые выросли из семян, опавших с чайных деревьев. Местные жители дожидаются того момента, когда самосев под взрослыми деревьями подрастет — и рассаживают его по заранее расчищенным площадкам. Как раз в этом месте целенаправленное распространение чайных деревьев и взаимодействует с их спонтанным появлением на свет. Технически все это очень просто и по-крестьянски рационально, но с большими последствиями.
Во-первых, нельзя забывать о том, что при размножении многих растений семенами происходит изменение части свойств, которыми обладает материнское растение. При размножении сортовых растений, например яблонь или чая, эти изменения являются нежелательными. Поэтому обычно говорят не об изменении свойств материнского растения, а об утрате сортовых признаков. В чайной традиции, построенной на определенных свойствах культиваров чайного куста, это ломает всю систему. А вот если чайная индустрия готова работать на усредненных характеристиках сырья, присущих региону — то размытие сортовых признаков можно игнорировать.
Вот в Сноушане и игнорируют. Тем более, что это самое размытие компенсируется высокой жизнеспособностью растений и заметным сокращением ресурсов, необходимых для ухода на за ними. Так часто бывает с дичками — они сами растут, по принципу «что выросло, то и выросло». И, в итоге, практически все сноушаньское сырье собирается с беспородных, если можно так выразиться, чайных деревьев.
Во-вторых, эти беспородные деревья растут в максимально естественной среде. Нет, минимальный уход на ними, конечно, время от времени случается. Молодым саженцам не дают зарасти всякой другой растительностью. Взрослые деревья подрезают для удобства сбора листьев и просто для того, чтобы этих листьев было больше. Управляют развитием естественных соседей чайных деревьев — ну там лианами всякими, да мхами — иногда их убирают с деревьев, иногда оставляют, считая, что их наличие благоприятно сказывается на качестве чайных листьев. Но весь этот уход носит совершенно спорадический характер. Скорее всего, зависящий не от каких-то хитрых сельскохозяйственных стратегий и технологий, а от хозяина каждого конкретного дерева или участка. Иногда в тех краях можно встретить целые рощицы невысоких деревьев или даже простейшие чайные плантации с несколькими десятками небольших кустов, причем растущих достаточно плотно. Но большей частью — это совершенно обычный лес с чайными деревьями вместо берез и сосен. Впрочем, сосны там время от времени встречаются.
Ну то есть в принципе сельскохозяйственная мысль в окрестностях Лаокая (и, подозреваю, во всем Сноушане) работает, причем достаточно разнообразно. Но совершенно бессистемно. И да, судя по всему, эта мысль совсем не работает в направлении удобрений и борьбы с вредителями. Или я этого не заметил. Зато оценил побитость чайных листьев. Местные специалисты, кстати, знают о том, что выработкой определенных ароматических веществ чайные кусты пытаются отпугнуть вредителей, поэтому побитость чайных листьев считают вынужденным достоинством. Они не то, чтобы стремятся к этой самой побитости — но вполне к ней лояльны.
В-третьих, описанная система работы с чайными деревьями практикуется веками. И современные чайные рощи в окрестностях Лаокая (и во всем Сноушане) представляют собой, повторюсь, сообщества чайных деревьев разного возраста, растущих в естественной среде с минимальным, но осознанным и важным участием человека. В непосредственной близости друг от друга могут расти и годовалые саженцы, и чайные деревья, возраст которых оценивается в 500-600 лет. Ну и чайные семена там не то чтобы хрустят под ногами, но встречаются постоянно. И постоянно прорастают, снабжая сеянцами местных жителей.
В-четвертых, как это всегда бывает в давно сложившихся системах хозяйствования, чайные рощи в окрестностях Лаокая (и, скорее всего, Сноушаня в целом) — фантастический интересный объект для тотального изучения. Даже описание их флоры и фауны может привести к появлению интересных информационных продуктов. Надежды на такое изучение, конечно, нет почти никакой — все это слишком дорого. Но когда бродишь по местным чайным рощам и пытаешься выяснить, как называются вот эти фиолетовые ягоды, вот это неведомая фигня, похожая на картошку, вот эта лиана — и тебе постоянно отвечают, что это такая штука, которая тут обычно растет, то через некоторое время начинаешь буквально выть от неопределенности. Ну или ощущать себя крутым специалистом — потому что почти сразу ты тоже можешь ответить на любой вопрос о местных растениях.
Ну и в-пятых. И это уже личное, конечно. Как человек, выросший рядом с лесом, я привык лазать в лесу по деревьям и собирать в лесу дрова. Поэтому при первой же возможности я забрался на чайное дерево и набрал чайного хвороста, который потом подкинул в костерок в деревне. Чайный хворост, когда сгорает, чаем совсем не пахнет.
Ну а я, в общем, и не рассчитывал.