Протопоп Аввакум «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное»
Читал раньше из этой книги лишь отрывки, да помнил, скорее из Александра Городницкого, «ино побредем дале»:
Боже, помоги, сильный,
Боже, помоги, правый,
Пастырям своим ссыльным,
Алчущим твоей правды.
Стужа свирепей к ночи,
Тьмы на берега пали.
Выела вьюга очи —
Ино побредем дале.
Наконец прочел полностью. Это тем более просто, что есть переложения на современный язык (ведь некоторые слова за древностию лет изменились или утратили значение). Впрочем, я читал сначала оригинал (насколько это возможно современным алфавитом), а потом уже перевод Натальи Понырко.
Не хочу рассуждать о литературных достоинствах книги, хотя к ним, несомненно, нужно отнести простой русский язык, которым она написана. И если говорить о предвестии великой русской прозы, то оно и в «Житии протопопа Аввакума» тоже. Но важнее мне показалось ощущение, возникшее во время чтения. Очень, мнится, русское ощущение, что такие могучие духовные силы оказались потрачены на такую, казалось бы, ерунду — тремя или двумя перстами креститься, сугубо или трегубо восклицать «Аллилуия».
Как истово пишет Аввакум: «У святых согласно, у Дионисия и у Василия: трижды воспевая, вместе с ангелами славим Бога, а не четырежды, по римской ереси. Мерзко Богу таковое четырехкратное воспевание: «Аллилуия, аллилуия, аллилуия, слава тебе, Боже». Да будет проклят так поющий, с Никоном и с костёлом римским!». Ну неужели Господу Богу это важно? Да еще с такой ненавистью? Ее, впрочем, протопоп трансформирует в любовь к своим духовым чадам: «Да что-петь делать? Пускай их, миленьких, мучат: небесного жениха достигнут». Кстати, по оценкам, у него было от пяти до шести сотен духовных детей. То есть тех, кого он пестовал и кто, в свою очередь, вверялся ему. Это важно для понимания весомости фигуры Аввакума, как одного из учителей и отцов раскола.
Еще один для меня важный герой и мотив «Жития…» — жена протопопа Анастасия. Помните, у Марины Цветаевой «О, вопль женщин всех времен:
Мой милый, что тебе я сделала?!». Это — один вариант взаимодействия женщины с мужчиной. Другой можно увидеть здесь: «Я пришел, — на меня, бедная, пеняет, говоря: «долго ли мука сея, протопоп, будет?» И я говорю: «Марковна, до самыя смерти!» Она же, вздохня, отвещала: «добро, Петрович, ино еще побредем». Вот это «ино побредем дале» — это тоже грань женского характера. Причем, по преимуществу, русского.
Книга Аввакума — это, конечно, не автобиография, это, по сути, житие будущего святого. Тем большее значение имеет авторское самовосприятие, далекое от самолюбования: «Мню себя чем-то, а сам есть кал и гной, окаянный, прямое говно, отовсюду воняю — и душою, и телом». Этому отношению к себе стоило бы многим поучиться.
Книга Аввакума — уникальный документ русского раскола, одной из множества гражданских войн в нашей истории. Страшной, как любая гражданская война, проходящая через семьи, ломающая жизни близких людей. Еще и для того ее стоит читать, чтобы понять, как на такой вот мелочи начинает строиться (а затем отстраиваться) идентичность. И к чему это в конце концов приводит. Особенно если сбоят каналы коммуникации. Очень в этом плане современная книга.
