И вот настал тот день в жизни принцессы Елизаветы, ее сестры и братьев, когда долгожданное воплощение мечты о свободе пришло. Хотя в их ситуации правильнее было бы сказать – не пришло, а приблизилось, постучалось и подозрительно встало на пороге. Эта воплощение мечты явилось к ним в лице действительного тайного советника Алексея Петровича Мельгунова – генерал-губернатора Ярославской, Архангельской и Вологодской губернии. Императрица Екатерина II наконец-то решилась… Нет, не свободу дать заключенному в Холмогорах семейству, а отправить их за границу. Но для начала нужно было присмотреться к семейству и оценить риски. С этой миссией и прибыл в Холмогоры генерал-губернатор Мельгунов.
Было начало 1780 года. Брауншвейгская семья находилась в Холмогорах уже 35 лет, а Екатерина у власти – 17 лет. К тому времени от узников уже было отправлено столько прошений на высочайшее имя, что можно сбиться со счета. В 1776 году умер глава семейства – принц Антон Ульрих, а еще раньше в 1764 году в Шлиссельбурге был убит старший из детей - император Иван Антонович. Что подтолкнуло императрицу принять решение об отправке семьи за границу? Наиболее яростные приверженцы Екатерины II приписывают ее поступок состраданию и человеколюбию. Мол, сжалилась императрица над несчастными, решила облегчить их участь. Но, как показывает история, сострадание Екатерине II было свойственно лишь в тех случаях, когда оно ей было выгодно. Притом, ждать столько лет, чтобы вдруг сжалиться… Это неправдоподобно. Прагматичные критики считают, что к тому времени трон под императрицей был достаточно прочным, и ей не страшны были эти злополучные конкуренты. Однако, как показывает дальнейшее развитие событий, Екатерина опасалась наследников Анны Леопольдовны, даже когда те находились вдали от России под надзором ее союзницы - королевы Дании и смирено вели себя.
Причины, вызвавшие внезапный приступ сострадания у императрицы, вполне приземленные. Их можно разглядеть в протоколе разговора Безбородько с Паниным. Дело в том, что сохранять в тайне местонахождение Брауншвейгской семьи было уже проблематично. В тайну было посвящено очень много людей: одни служащие уходили, другие приходили; кого-то из офицеров отправляли в почетную отставку, кого-то - в ссылку. Со всех нужно было взять письменное свидетельство о неразглашении сведений, да еще как-то следить за тем, чтобы не было утечки. А ведь человеческий фактор никто не отменял! Да и затраты на содержание многочисленной Холмогорской комиссии были немалые. К тому же все эти доносы служителей друг на друга, их жалобы и отчеты были постоянной головной болью сначала Тайной канцелярии, затем Тайной экспедиции. А в удалении Брауншвейгского семейства в Данию Панин видел один из способов:
… однажды навсегда избежать излишней заботы держать сию фамилию в таком месте, где оное содержание к тягости людской служит, а осторожности, при том необходимыя, великого труда стоят.
То есть переправить детей Анны Леопольдовны в более надежное место, чтобы о них позаботились другие, поскольку в Холмогорах теперь стало очень трудно соблюдать осторожности. Таким образом, с виду благородный жест Екатерины - закрыть Холмогорскую комиссию, отпустить служителей, а принцев и принцесс отправить за границу – был продиктован отнюдь не благородством и состраданием. Она лишь хотела задвинуть подальше свою головную боль.
Но для начала необходимо было выяснить: нет ли какой опасности для правящей власти, что из себя представляют заключенные наследники царской династии, нет ли у них в головах злых помыслов и как воплотить план тайного переезда принцев и принцесс без эксцессов?
1 февраля 1780 года императрица подписала секретный указ с подробным руководством действий Мельгунова и наставления Архангельскому губернатору Головцыну, касающиеся миссии в Холмогорах.
Действительный тайный советник Мельгунов, будучи учрежден нашим генерал-губернатором Вологодского наместничества, объемлющего провинции Вологодскую, Архангелогородскую и Велико-Устюжскую, имеет от нас повеление, сходственно долгу звания своего, ведать о всех секретных делах той губернии. Мы вследствие сего повелеваем вам, по прибытии его, сообщить ему все от нас данныя вам повеления и особливо касающияся до фамилии, в Холмогорах содержащейся, учинить об оной потребныя в подробности уведомления и объяснения, равно как и о всех принадлежащих и определенных к ней людях; сверх того поручили мы ему видеть сию фамилию, чего для и желаем, чтоб ему в том не токмо не сделано было ни малейшее препятствие, но чтоб со стороны вашей и всякое его по делу сему требование исполнено было.
Почему Екатерина II для этого ответственного поручения выбрала Алексея Петровича Мельгунова? – загадка. В свое время Мельгунов преданно служил императору Петру III. В момент переворота 1762 года, совершенного Екатериной при поддержке Орловых, Мельгунов сохранил верность своему свергнутому императору, за что был арестован, и некоторое время находился в опале. При всем при этом, Мельгунов проявил себя как умный и честный государственный деятель. Подобные качества ценились во все времена, вне зависимости от того, кому человек служил. Водимо, это повлияло на выбор Екатерины. К тому же Мельгунов в деле Брауншвейгского семейства «слишком много знал». Еще при Петре III Мельгунов заведовал документами, связанными с содержанием Брауншвейгского семейства в Холмогорах и экс-императора Ивана Антоновича в Шлиссельбурге. Таким образом, его не требовалось дополнительно посвящать в государственные тайны.
Итак, 21 февраля 1780 года тайный советник Алексей Петрович Мельгунов прибыл в Холмогоры с секретным поручением от императрицы. Именно от этого человека зависело: доживать известным узникам свой век в Холмогорах или отправиться за границу к своим родственникам по отцовской линии.
Продолжение в следующей публикации:
Начало:
