Кирилл Аваев
На следующее утро Слон, придя на работу, обнаружил там Леву, сидящего посреди офиса на стуле:
-Я сижу! Сколько?!
-На, считай! - Слон протянул ему полиэтиленовый пакет, полный денег, которые, к сожалению, оказались в основном сторублевками.
-Да как же это можно посчитать?
-Отнеси в банк: там и посчитают, и поменяют.
-Ну, скажи, сколько, что тебе стоит!
Слон не сказал. Но деньги были в упаковках, поэтому пересчет большого труда не составил. Теперь, если прибавить еще и первую получку, и «Жоржика», у него было столько, что он даже не знал, какую может позволить себе машину. Деньги он опять отнес в гараж и сдал на хранение Контуженному, но не все. Контуженный их припрятал, а потом выгнал из гаража стоявшие там на ремонте чьи-то «Жигули», закрыл ворота и собрался куда-то ехать.
-Ты куда? - спросил его Лева.
-На авторынок.
Лева сел в машину:
-Поехали, я «Жоржика» здесь оставлю.
-Тебя куда подбросить?
-Не знаю... По дороге соображу!..
Лева взял в дорогу бутылку пива, она быстро кончилась, и он попросил Контуженого тормознуть у ларька, однако пока шел к нему от машины, заметил рядом кофейню. Ему почудилось, что она манит его сильней, чем пиво в ларьке, и Лева замедлил шаги, стараясь получше разобраться в своих желаниях. Тут он заметил, что следом за ним, догоняя, идет попрошайка, и обернулся.
-На пиво не дашь? - спросил человек. От него воняло, но он зачем-то хотел подойти к Леве как можно ближе, и тот вытянул навстречу человеку согнутую в колене ногу, защищаясь от него, как от вывалявшейся в падали собаки, лезущей прильнуть головой к бедру хозяина.
-Ты чего? - удивился человек. - Разве не знаешь? От сумы и от тюрьмы...
-Философ? Уважаю! - Лева протянул ему несколько сторублевок.
...Да, действительно, в кофейню он хотел сильней: резко повернул от ларька, до которого уже почти дошел, и махнул рукой Контуженому: «Езжай, пока!» Тот развел руками: «А иначе и быть не могло!» - и уехал. В кафе было пусто: то, что и было нужно Леве. Он не хотел шумно праздновать исполнение своей мечты, собрав за столом, на котором бы было все, Великого, Нахалика и Контуженного, и, задыхаясь от гордости, слушать, что он - вовсе не бездарность и неудачник, как все считали, а наоборот, начинающая свой кровавый путь акула бизнеса. Даже выпить он не очень хотел. Ему надо было просто побыть одному, чтобы растянуть и до конца прочувствовать настоящий момент: окончание прошлой, трудной, полной неудач и несбывшихся надежд и начало новой, без сомнения, замечательной жизни.
Пришедшая на Левин призыв хозяйка заведения сказала, что из всего богатого ассортимента, характерного для данной забегаловки, в настоящий момент есть только три бутылки пива и три сосиски в тесте. Лева, для которого главным было отсутствие других посетителей, не стал привередничать: купил весь ассортимент и сел в уголке, довольный, что догадался купить третью бутылку и сосиску, которые были ему не нужны, но гарантировали одиночество. Почти час просидел он, наслаждаясь новым для себя состоянием: не надо было никуда бежать, не было никаких дел, обязательств перед кем-то, но безделье при этом не было омрачено постоянной, давно въевшейся в его полушария мыслью: «На что жить дальше?». Хотя ответа на этот вопрос, как и раньше, не было, он не требовал срочного решения, так как Лева уже решил потратить на машину мечты только часть денег, хотя и бОльшую. Оставшегося должно было хватить на пару месяцев безбедного существования, а за это время что-нибудь придумается... Но, просидев два часа и одолев все три комплекта, он, одновременно с желанием ничего сегодня не делать вдруг захотел чем-нибудь заняться. Хотелось придумать какое-нибудь новое, необычное занятие, приключение, но в голову ничего не лезло: домой; к Маринке; в офис... Но хотелось куда-то еще, только он не знал , куда. Может, в кабак... Крайний раз он был в ресторане пару лет назад, еще когда работал в ЖЭКе номер пять. Он вспомнил, как решил отметить свою первую халтуру - ту самую, у противной старухи в туалете - походом в ресторан.
Давным-давно, еще в то время, когда он только начинал создание своего судьбоносного конспекта лекций по марксизму - ленинизму, он был завсегдатаем подобных заведений. Не реже раза в неделю он вместе со своими молодыми и тогда еще холостыми друзьями посещал бар или ресторан и гусарил там шумно и весело - до тех пор, пока вся компания не переженилась. Но так как в душе все остались гусарами, то шум и веселье не прекратились, а просто переместились из кабака в гаражи. Но как кабак - не просто накрытый стол со стоящим рядом официантом, а в первую очередь, атмосфера, способствующая раскрытию талантов пьяной личности, толкающая ее на похождения и приключения, так и гараж - тоже атмосфера. Только если кабацкая атмосфера стремится перемешать всех, перезнакомить и разбросать вокруг в случайных комбинациях, то гаражная, наоборот, притягивает своих людей в одну точку и не отпускает до тех пор, пока каждый не поймет, что все в его жизни уже правильно скомбинировано. Ну, а уж если кто добровольно этого не поймет, то в эту же точку будет притянута и его правильная комбинация и уведет его домой под прощание понимающих друзей: «Пока, подкаблучник!». Пытались они и потом несколько раз вспомнить былое, собравшись в ресторане, но праздника ни разу не получилось: все время хоть один, да припрется с женой! А потом и пробовать перестали, тем более что повспоминать былое можно и выпивая в гараже. Но тоска по прошедшей гусарской молодости осталась, и Лева, переложив бабкины деньги из деревянного кармана в парадно - выходной, пошел в кабак, чтобы снова окунуться в ту, давно забытую атмосферу. Но окунуться не вышло. В ресторане гудели три компании разнузданного молодняка в спортивных костюмах - то ли кооператоры, то ли бандиты, причем настолько громко и нецензурно, что даже Лева после одиннадцати лет, проведенных в армии, смог понять смысл далеко не всех словосочетаний. Пока он, попивая водочку, ждал свое горячее, все три компании уже успели «зацепиться языками», и в кабаке начало пахнуть большим побоищем. Лева поторопился и успел до начала его все съесть и выпить, благо, на деньги от той халтуры было здорово не разгуляться. Когда в зале сквозь вопли и мат послышался первый грохот перевернутого стола, он как раз вышел на улицу. Здесь, возле входа, курили и матерились дамы, пока их кавалеры месили друг друга внутри. Все они ненадолго замолчали, наблюдая, как Лева лавирует между ними, а одна нахально спросила:
-Молодой человек, какие планы на вечер?
Лева лихорадочно пытался придумать какую-нибудь не совсем глупую фразу, но ничего не придумывалось.
-А давайте проведем его вместе! - продолжила нахалка. Остальные захихикали:
-Лариска, ты это на случай, если твой Пет - Буль опять в осадок выпадет?
-Так он всегда выпадает, когда драка!
-А если не выпадет?
-Ну, так кто-нибудь другой выпадет, все равно человек без дела не останется. - И снова, обращаясь к Леве, который, обрадовавшись, что говорить что-то стало уже не нужно, попытался незаметно покинуть сцену, - Подожди, подожди! Серьезно! Да не бойся ты!
Лариска ошиблась, в тот раз обошлось без убитых. Дам снова пригласили вовнутрь, и она сказала Леве:
-Извини, может, в другой раз... А хочешь, я тебя с Леночкой познакомлю? Зайди ко мне завтра!
-Куда зайди?
-В «Спорттовары» напротив Центрального гастронома, я там в отделе обуви.
Знакомство с Леночкой состоялось через неделю. Лева пришел в гости к Лариске, как и было велено, с большим куском мяса, купленным на базаре. Еще он принес две бутылки какого-то вермута - многие другие в тот день того месяца одна тысяча девятьсот девяностого года и этого не добыли. В вечеринке участвовали Лева, Лариска и Леночка со всем, что имели. Лариска имела мужа Андрюшу, не совсем, но уже почти совсем конченного алкоголика, и сына Васю, собиравшегося через год пойти в школу, а Леночка - только сына Васю. Ее Вася только пошел в ясельки того самого детского садика, где Леночка работала нянечкой. Лариска еще имела Петю, Пет - Буля, с которым была неделю назад в кабаке, но он приглашен не был: видимо, она его не настолько имела. Пока прокручивали мясо и лепили пельмени, муж Андрюша напился и счастливо заснул рядом с еще не накрытым столом. Это и стало сигналом к началу застолья. Лариска поставила на стол красивую посуду, вместо люстры включила тусклый торшер и скомандовала: «Детки - в маленькую комнату, Лева, наливай!» Дети вмиг исчезли и дальше, на протяжении всего вечера, не напомнили о своем существовании ни единым звуком.
На вид Леночка только заканчивала школу: у нее как будто только - только выросло все нужное, но еще не наросло ничего лишнего. Но был тут какой-то подвох... Например, когда она проносила перед Левой свою коротенькую черную юбочку с вырезом снизу, стремящейся к нулю талией сверху и выходящими из-под нее длинными - длинными колготками телесного цвета, Лева думал, что эти данные, без сомнения, обещают их обладательнице большое будущее. Когда она, коварно пронося буквально перед его носом все это, еще и нагибалась вдруг зачем-то, он, отметив машинально, что трусики под колготками - голубого цвета, понимал, что скорее всего, и настоящее тут не маленькое. Эту догадку подтверждал и Василек, который, хоть и был в соседней комнате, хоть и был не слышен, все-таки был. Но когда она поворачивалась к нему лицом, даже не верилось, что это - обратная сторона все той же медали: узенькое личико с идиотскими кудряшками и круглые серые глазки, сидящие так близко друг к другу, что никакого коварства между ними не могло уместиться бы в принципе. Впрочем, как и ума... Опять же, сосредоточиться на наивных глазках не было никакой возможности: под пухленькими губками была белая футболка, на которой соски чертили изнутри траектории маятниковых колебаний при каждом движении большого будущего, и эти траектории притягивали взгляд вниз, а мысль угоняли далеко вперед, ближе к середине ночи. Лева, хоть и не помнил изученных когда-то законов физики, на каком-то генном уровне догадался, почувствовал, что частота и амплитуда колебаний напрямую связаны с массой и длиной маятника, и безо всяких рассчетов понял, что именно о такой длине и массе он мечтал всю жизнь. В такой момент только Леве, бывшему летчику с хорошим объемом внимания и способностью грамотно оценивать ситуацию даже в усложненной обстановке, могла прийти мысль о том, что ума между этими глазками все-таки хватило на то, чтобы не запрятать этакую роскошь под бюстгальтер.
Лева в тот вечер сделал все, на что был способен: танцевал, рассказывал пошлые анекдоты, слушал Леночкины рассказы о стихах и песнях, которые выучил недавно ее Вася, и даже отважился положить свою лапу на ее колготки: спереди и очень близко к юбочке. Пока глаза их, встретившись, еще не нашли, что сказать друг другу, рука уже начала двигаться в сторону голубенького, но Леночка ушла от ответа на балкон, покурить.
-Что, никак? - спросила весело Лариска.
-Еще не вечер! - насколько мог весело ответил Лева.
-Левик, ты зачем ей сказал, что не женат?
-Она спросила...
В комнату вошла Леночка, вся мокрая:
-Дождь!.. На меня так брызнуло!.. - Лева не мог оторвать взгляда от белой футболки, ставшей прозрачной. - Лара, дай хоть халатик!
Она вышла в коридор. Из полутемной залы через застекленные матовым стеклом двери не было видно ничего конкретного, но в то же время было видно все. Она сняла с себя сперва белое, потом черное, потом голубое...
-Не каждый товар надо показывать лицом... Как она тебе? - спросила Лариска.
-Хочу! - ответил Лева.
-Зачем сказал, что не женат?!
-Что теперь делать?
-Женись!
-Нет!
-Тогда двести рублей в час!..
Лева, потративший все деньги на мясо и вермут, опустил голову:
-Не люблю проституток! ...Может быть, ты?! -Он опять положил руку близко...
-Левик, я своему Пет - Булю даже с мужем не изменяю! Да и стоит это не двести...
Из кофейни он вышел, точно зная, чего хочет. «Спорттовары» напротив Центрального гастронома еще не закрылись, и денег сегодня хватит на все.
Лева сделал всего несколько шагов по выбранному курсу, как перед ним возникли два милиционера:
- Здравствуйте. Сержант... (Дальше - длинно и неразборчиво).
-Здравствуйте. - спокойно ответил Лева, искренне считавший себя трезвым и законопослушным.
-Документики можно?
Лева, с досадой и презрением глядя в лицо внезапно появившимся трудностям, помолчал с минуту, выбирая наиболее подходящий из возможных ответов. Очень хотелось, нагло глядя в это лицо, потребовать внятно представиться. Также хотелось заявить им, что гражданин Российской Федерации не обязан таскать всюду паспорт. И схамить что-нибудь, вроде: «А с какой стати я буду их кому попало показывать?» тоже хотелось, но Лева, настроившийся уже на правильную длину и массу, выбрал неконфликтный вариант: залез в карман, вынул полиэтиленовый пакет с документами, приготовленными две недели назад для сдачи в приемные покои Управления Исполнения Наказаний, выудил оттуда паспорт и протянул сержанту с неразборчивой фамилией. Тот схватил паспорт и куда-то побежал, отпрыгивая от линии пути то влево, то вправо, будто хотел увернуться от предмета, брошенного в голову, или догоняющей пули. Лева вопросительно посмотрел на второго, тот, ухмыляясь, скомандовал:
-За ним - к машине бегом марш!
После того, как дежурный доктор вытрезвителя не принял Леву со словами: «Снова не наш клиент!», его отвезли в отделение и заперли в просторную клетку, где кроме него, было еще несколько человек. Все они, кроме одного, лежащего на полу с видом хозяина камеры, сидели стоя, изредка переходя с места на место: мебели в помещении не было.
-За что к нам? - спросил Леву хозяин камеры и, не дослушав рассказ о милиционере, выносящем из-под обстрела паспорт трезвого Левы, продолжил: - Не- не- не... Мы такой уголовной хроникой сыты. Давай лучше анекдот. Ну, или историю какую интересную.
-Какую еще историю?
-Интересную. Скучно ведь! А ты - человек новый, только с воли. Развлеки нас, а другие подойдут - тебя развлекут... Историю, анекдот, байку...
(Продолжение следует)