Мы напоминаем вам, что в Доме-музее Павла Петровича Чистякова работает выставка Филипп Малявин. Контуры. Графика из собрания И. И. Бродского».
«Когда я поступил в головной класс, Щербиновский работал в натурном и вместе с несколькими другими был вскоре переведен в мастерскую к Репину. Туда же поступил вместе с ним и Филипп Андреевич Малявин, о котором мы знали, что он был монашком на Афоне, был там замечен среди иконописцев скульптором В. А. Беклемишевым, вывезшим его в Петербург, в Академию. Он очень выделялся среди всех учеников своей внешностью: простоватым, «мужицким», лицом, гривой зачесанных назад волос и особой крикливой манерой говорить. Мне показалось, что он не очень прост; он тогда уже несколько рисовался, ибо был изрядно захвален и избалован. Действительно, крестьянским мальчиком он уже обнаружил страсть к рисованию, что заставило домашних отдать его в обучение к иконописцу. Ему было этого недостаточно, и он какими-то судьбами ухитрился добраться до Афона. Здесь Малявина заметил Беклемишев в момент, когда тот рисовал что-то на берегу моря. Увидав его альбомные рисунки, он увез его с собой в Петербург.
В старой Академии он сразу выдвинулся своими деловитыми рисунками и быстро пошел в гору.
Когда я был переведен в натурный класс, Малявин постоянно приходил туда, садясь то против одного, то против другого натурщика и рисуя в свой огромный толстый альбом. Он ходил по всем классам с этим альбомом, наполняя его набросками с натурщиков или с учеников, иногда позировавших ему, а иногда и не подозревавших, что Малявин их рисует.
Однажды он принес свой ящик с красками и, подойдя ко мне, просил попозировать ему для портрета. Я только что укрепил на мольберте подрамник высокого и узкого формата с новым холстом, чтобы начать этюд с натурщика. Малявин попросил у меня взаймы подрамник и в один сеанс нашвырял портрет, который произвел сенсацию в Академии. Портрет был закончен в один присест, и это так всех огорошило, что на следующий день сбежались все профессора смотреть его; пришел и Репин, долго восхищавшийся силой лепки и жизненностью портрета».
Игорь Эммануилович Грабарь. Моя жизнь: автомонография.