Тут в эфире федерального канала капитан первого ранга в запасе Константин Сивков назвал Залужного великолепным врагом и талантливым командующим, а журналист Максим Юсин план Киссинджера - спасительным для России. А следом и такая новость подоспела...
Речник Никифоров - пресс-секретарь Зеленского. Это рассказал новостям, что Зеленский приехал в Артемовск (по-украински Бахмут), наградил бойцов подарунками и уже уехал. Съемки, что мы видели, можно провести, где угодно. Хотите верьте - хотите нет. "Да, с медийкой они работают умеют, медийка их всё", - сказали по нашему телевизору.
И я подумала - не зря вчера внимательно послушала "Формулу смысла" в тех местах, где речь шла об информационных битвах.
- С утра была информация, что В Киеве были взрывы, воздушная тревога, но никаких официальных сообщений оттуда я не вижу, - удивился под мой завтрак Дмитрий Куликов.
С трудом они с Гией отыскали на каких-то сторонних ресурсах что-то про прилеты. Без конкретики. Есть фотография - что-то горит, но что именно - непонятно.
И тут Дмитрий сказал:
- Ко всей нашей блогосфере (не военкорам, а т.н. военблогерам, особенно анонимным) хотел бы обратиться - вы посмотрите на противника, о котором вы часто рассказываете, какой он молодец, а мы не молодец. Вот прямо перенесите молчание, которое покрывает все уроны, которые мы противнику наносим, на вопли очень-очень многих, особенно анонимных - еще раз скажу - прорисовавших себя, как таких, очень сильно патриотических блогеров. И именно потому, что они такие - "кушать не могут" какие патриотические - они рассказывают про все наши проблемы, чтобы как можно лучше их исправить. А почему украинцы не рассказывают про все свои проблемы и как будто в рот воды набрали?.. И все эти наши люди одновременно обсуждают информационную войну и как мы в ней недорабатываем.
Дмитрий Евстафьев в следующем часе, вроде, говорил не о том. Всего лишь предположил, что потери коллективного Запада не один триллион, как они проболтались, а два- два с половиной. Но...
- Вот тут я с вами согласен. В Америке с инфляцией мухлюют уже шесть месяцев, и что-то никаких экономистов не вылезло. У нас кто-то что-то где-то недоделал - сразу набегают 35 тыщ одних блогеров, экономических аналитиков, в прошлом вирусологов, которые это всё разбирают.
С Александром Казаковым еще час спустя Куликов тоже поделился тем, что встал в пять утра и видел, как пробивается намек на то, что был налет "гераней" на Киев. Намек очень робкий.
- И до сих пор они молчат.
Иногда что-то прорывается, но достаточно бредово: 35 беспилотников было, 30 сбили, а пять устроили гигантский пожар.
- Интересно, как это демократическое цивилизованное общество легко управляется. Ведь заткнули же всё! Нет никаких ни блогеров, ни комментаторов, ни просто, кто в соцсетях писал о том, что у них там с водой происходит, с теплом, не говоря уже о прилетах. Тишина полная. Только очень мутные, очень невнятные официальные сообщения. Причем устроенные так, чтобы они противоречили одно другому. Чтобы было максимально трудно воссоздать реальную картину положения дел и реальную картину поражения. И в этом смысле надо сказать, что враг наш в этой информационной части работает ... грамотно. И плевать они хотели на все рассуждения, что кто-то там должен знать правду. Вся информационная кампания Украины проходит - и в этом смысле она имеет успех - для закрытого общества Украины. Никто не должен знать правды - это лозунг информационной войны. У нас же некоторые считают, что лозунг обратный. Надо рассказать всем правду. Вот сравните два подхода. И кто участвует во втором - я вас поздравляю, моё вам с кисточкой.
Казаков продолжил монолог Куликова:
- У нас с тобой нет права думать одним днем и помнить только вчерашнее. Мы помним, как в первые дни, начиная с 24 февраля, сеть заполонила волна видео... А сейчас там сознательно, достаточно открыто и при полной поддержке Запада отказались от института правового государства. Они всё делают очень быстро. Все эти процедуры прохождения... Раз, два, три - и всё! Было принято решение, как я понимаю, по инициативе военных, что надо всё это прекратить - эту прямую трансляцию результатов наших воздушных ударов. Быстро приняли и - мы же всё это видели - на протяжении нескольких дней хватали каких-то людей, даже посторонних. Это нужно было для картинки. Их хватали, усаживали в машины, завязывали глаза. И те каялись: это я фотографировал, что был прилет в телецентр, я больше так не буду. Потом пообещали, что всех их посадят. И за счет репрессивной машины они за два-три месяца обнулили эти видео и фото. Они включили репрессивную машину, понимая, что во всем этом есть военное содержание. Чего никак не хотят понять наши сограждане. Именно военное содержание, потому что, разумеется, наше командование, проводя военные операции, в том числе волны воздушных ударов, очень заинтересовано в получении достоверного верифицированного результата.
Далее он объяснил, зачем нам это нужно в свете дальнейших событий, как это важно, и почему всю информацию в публичном пространстве мониторят военные.
- Они обрезали это содержание. Мы - нет. Вот уже сколько месяцев на разных уровнях, люди разных взглядов, жестко настроенные, мягко, человеколюбивые, даже либерально настроенные, говорят о необходимости военной цензуры.
Казаков сказал о том, что было в итоге все-таки сделано. Меры, провозглашенные с 1 декабря, несколько показательных процессов. Удалось, не вводя цензуру, задать достаточно жесткие рамки. Но они - не для того, чтоб кого-го ловить, сажать.
А побудить нас всех к большему чувству ответственности за то, что мы делаем в публичном пространстве. И он напомнил всем, что не только социальные сети - даже курилка на работе является общественным местом. Публичным пространством. Мы не идем на такие идиотские меры, как наш противник. Но рамки поставили. Хотя сделать это надо было вчера.
В последнем часе программы по полочкам всю технологию бесконечной кампании перемог, разбавленной семенами сомнений и противоречий, грамотно подобранных и поданных противником, разложил Константин Кнырик.
Я же от себя добавлю, почему не стремлюсь руководить военными со своей кухни и не даю оценок событиям, в которых не принимаю непосредственного участия.
Будучи дочерью офицера я до начальной школы росла в казарме в воинской части у отца. Он был командиром стройбата. И то, что они строили в глухом лесу, называлось простым коротким словом "объект". Знаю, что он был очень важен для защиты страны.
Мы с моей сибирской бабушкой Каплиньей, на чьем попечении я оставалась, каждый день на рассвете отправлялись в лес по грибы-ягоды. Не привыкла она на алтайской заимке сиднем сидеть.
Заходили мы в самые дальние дали и чащобы. И однажды увидели море красно-оранжевых шляпок - необозримую поляну здоровенных крепышей-подосиновиков. И увлеченно бросились их собирать.
В процессе легко пролезли в дырку одного проволочного забора, потом другого...
Потом выяснилось, что мы преодолели семь полос препятствий.
Отец подъехал за нами на какую-то главную точку, как мне показалось, на пожарной машине. Я просто такой никогда не видела. И его таким - тоже.
Всю дорогу домой, то бишь в нашу казарму, он молчал.
Молча высадил. Посмотрел на нас. И молча уехал.
С тех пор я всегда думаю - стоит ли лезть, куда не просят.
Вспоминаю то молчание отца - ужаснее самого страшного ругательства и крика. И оно меня останавливает. Даже если очень хочется красную шляпку.
