2.
Англоязычный мир в свое время победил испаноязычный, португалоязычный, франкоязычный, туркоязычный, германоязычный полюса силы. И каждый раз это происходило по схеме охотник-утка-доктор-пациент.
Спустя 70 лет после Второй мировой Второй фронт остановился у границ России. И первое, что сделали после этого наши бывшие союзники по антигитлеровской коалиции – объявили санкции, и сделали это руками европейцев. Снимаю шляпу. Молодцы.
Точно так же, как во Второй мировой: и тогда, и сейчас вся Европа в течение двух месяцев «легла». Потому и Вторую мировую пересматривают – кто и от чего вообще Европу освобождал – от фашистов-нацистов или от интернационал-коммунистов. Между нацистами и интернационалистами поставили знак равенства.
Напоминаю: в то время в Европе правил фашизм, и не только в Германии, а демократическая Америка была откровенно расистской. Время было такое. Часть мира стала на сторону фашистов, другая исключительно из деловых соображений примкнула к интернационалистам, открыла Второй фронт. (см. выше, Комитет начальников штабов)
Европа как тогда, так и сейчас, в течение двух месяцев легла. Потому и Вторую мировую пересматривают – кто и от чего Европу освобождал; пересматривают историю, переформатируют память. Потому что без такой перезагрузки памяти в мозгах, объявленные санкции не могут стать оружием СПРАВЕДЛИВОСТИ.
Майдан обрушил существующее мироустройство, а чтобы в головах у всех все срослось, приступают к массированному переформатированию умов – промывке мозгов, где белое не белое и черное не черное, на свет появляется многоликая серая «правдивость», и правды уже нет.
«Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов».
(Бисмарк)
Сегодня вся Европа стала союзницей стран, которые не знают, что такое большая континентальная война на своей территории, не знают, как это выглядит и каким геноцидом кончается для гражданского населения. У них свой исторический опыт, приведший их к экономическому благополучию и к демократии. И потому демократические ценности для них действительно очень, очень важны, они эти свои завоевания будут отстаивать по всему миру, и будут защищать эти ценности от всего мира – от любой угрозы, если надо, то и с оружием в руках, и будут делать это в любой точке мира. Но, к несчастью всех остальных, они не знают, что такое геноцид над их собственным гражданским населением.
Вот и получается, что у них две вещи идут как бы рука об руку: с одной стороны, демократия с ее ценностями, а с другой – интерес (экономическое благополучие), и ему не видно конца. Чтобы постоянство всего этого было поддержано, рост интереса к ресурсному миру должен на много шагов опережать рост собственной экономики.
Смешение этих двух стратегий, двух этих линий, демократия + ИНТЕРЕС, не может привести к миру – потому что в одних такое два в одном пробуждает алчность, а в других – желание свободы. 1+1! = или Майдан, от которого по всему миру пошли круги, дестабилизирующие мир, или ближневосточный радикализм, от которого точно так же расходятся волны, дестабилизирующие мир.
Вопрос. Как вы думаете: можно бомбежками эти волны унять, или они от этого станут выше, больше и начнут между собой соединяться?
Возможен ли мир в таких условиях? Три варианта, исторически принятых у людей, я показал. Вот они:
- Самый худший вариант вынужденного мира – это длительное перемирие, пока сосед не почувствует, что его сосед ослабел. Чтобы потом напасть. («Охотник в засаде») Это мир, не построенный на доверии, – построенный на взаимном подозрении. Как следствие, надо вооружаться, вооружаться и вооружаться. И пока побаиваются армии, флота и ракетно-космических сил, этот мир держится.
- Худой мир, когда оба находятся все время в слабости, и все время их умиротворяет некая третья сторона, сильная военно и экономически, и пока для нее в этом есть выгода, она будет это делать. («Больничная палата»)
- Самый лучший вариант – согласие между соседями, которое люди называют «мир на века». Такие соседи объединяются в стратегические блоки и создают единый мощный ВПК, с единой армией, флотом и ракетно-космическими войсками.
Что из этого, в случае российско-украинского конфликта, больше всего похоже на правду, и русские, и украинцы должны решить для себя сами.
Что нужно помнить русским? Русские без большой правды теряют внутреннюю опору.
А у украинцев сегодня большая проблема: восток и запад Украины – это как две ноги, две стопы; по идее, большая Украина должна опираться на обе, а это невозможно, так получилось. А при попытке опереться на одну из ног, она начинает от нее зависеть.
Большая серединная Украина похожа на Илью Муромца: сильный, но не может встать, при попытке опереться на какую-либо из стоп снова падает. Получается, нужна помощь, нужна поддержка – или с востока, или с запада, или с обеих сторон. (Как в описанной выше «палате»).
* * *
Есть европейский демократический мир и есть островной демократический мир, это две абсолютно разные психологии.
Чтобы островному американоязычному, англоязычному миру было понятно, о чем я говорю, – разные исторические ментальности, разная живая память, передаваемая от родителей детям и внукам – привожу ужасный пример, 11 сентября.
Так вот: континентальная большая война с собою несет уничтожение не двух небоскребов с людьми, без детей, стариков, немощных, женщин и больных. Континентальная война – это умножай два небоскреба на свои самые большие миллионные города, с женщинами, детьми, школами, инфраструктурами и т.д.
Во Второй мировой войне сильнее всех пострадали русские и те, кто был прижат к советским границам с Европой, – белорусы, украинцы, с их неоднозначной историей, евреи, которым досталось больше всех.
Остальным народам Советского Союза тоже досталось, но их города не бомбили, жен, детей, отцов, матерей интеллигентно с неба не уничтожали. Но они делились последним куском и своими мужчинами, способными держать оружие в руках.
А тех, кто был ближе к границам, включая русских, – их просто уничтожали, шли по ним живым огнем, пытались стереть с лица земли. И русские все это помнят. Для них это был ад на земле.
А континентальным европейцам сегодня предлагают поверить, что континентальные русские сошли с ума и решили захватить Европу – бомбить города, воевать и заниматься самоуничтожением, потому что своего им мало. И потому ракеты – в мирных целях – надо продвигать к их границам.
Вот как, со своей континентальной памятью сегодня должны вести себя русские в условиях санкций, которые выставила им Европа (совершенно очевидно, не по своей воле) и не свои же ракеты ставит у границ России? Как должны вести себя русские, которые знают свою собственную историю, знают историю народов континента, историю островов, кому что пришлось пережить, кто от войны нищал и кто богател. У русских по этому случаю есть поговорка.
«Кому война, кому – мать родна»
(русский народ)
Я общаюсь с людьми. Настроения их легко читаются. Во главе с лидером страны Владимиром Владимировичем Путиным в поисках примирения они будут договариваться с европейцами. И не будут этого делать с американцами, причина: общность судеб отсутствует, две мировые войны прошли по гражданскому населению континента и не затронули мир людей, которые берут на себя функцию главного мирного голоса.
То, как мир на континенте видят с островов из-за океана, русских не убеждает, потому что явно виден интерес – контроль сырья, сырьевых потоков и желание продлить техническое отставание, чего не желают русские.
Русские не желают просто «набивать брюхо» и не желают, чтобы ими управляла, как в 90-е, тупая, ненасытная олигархическая элита.
По сравнению с западным и англоязычным миром русских раз в десять меньше. По идее, и по интеллекту, и по всем остальным показателям русские должны очень серьезно отставать. Но даже после «замороженных» 90-х, после «утекания мозгов», после разрушенной экономической логистики (связей), вот невзирая на все это, этот народ среди интеллектуально продвинутого мира не стал убогим, не стал калекой.
А санкциям надо сказать спасибо, потому что санкции дают русским окончательное отрезвление. В 90-е увлеклись красотой демократической идеи и начали сомневаться в собственной интернациональной правде, стали слабеть, попали «в палату», подсели на уколы и кислород. Как наркоманы, «оседлали трубу» – стали зависимыми от газа и нефти. Потом начало доходить: что-то тут не так, как-то это все не по-людски. И где-то в умах начали взвешивать свое интернациональное вчера со своим «демократическим» завтра.
Демократия в России по-людски – это все-таки интернациональный мир на века, с братскими мусульманскими и немусульманскими народами. Русская молодая, неопытная демократия в корне своем все-таки интернациональная и многоконфессиональная, это абсолютно новое явление, такого нет в Европе, такого нет в Америке, из их попыток объединиться с другим конфессиональным пространством получается пылающий ближний Восток. Демократия в России уникальна, потому что она интернациональна и межконфессиональна. Она просто молодая, но потенциал у нее такой, какого нет ни у американской, ни у европейской.
Так как интернациональная, многоконфессиональная русская демократия – явление молодое, организм молодой, надо всем народам и конфессиям России быть аккуратными, внимательными друг к другу, беречь и любить друг друга, как это делали наши отцы в Великую Отечественную войну, – по правде, честно и с честью, братьями были на фронте, братьями были в тылу. Издержки были, и большие, и это правда, и за это больно и стыдно перед теми, кто без вины виноватыми стал. Говорят: «Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто забудет – тому оба вон» (русский народ).
Но надо помнить и то, что в просвещенной Европе тогда были откровенно нацистские времена, а в сегодняшней самой сильной и самой демократической стране мира США тогда цвел неприкрытый расизм – афроамериканцев тогда не было, назывались они по-другому, и Обаме пришлось бы ездить в автобусе на правильных местах. Все меняется, мир не стоит на месте.
На народах России очень большая ответственность. Но больше всех она на русских, потому что эта страна называется «Россия» и потому что создали ее русские, пройдут тысячи лет – эта страна все так же будет называться Россией, и всё это время большую ответственность за мир в доме с русских никто не снимет.
Центр демократии с интернациональным, разноконфессиональным лицом находится здесь. Не в Америке, не в Европе, а в России.
Такая демократия просто не может не стать ценностью, очень привлекательной для многих. А для международных олигархов, не наших мелкомыслящих, а действительно международных, это может вызывать опасения. Это может быть опасным для их уже сложившихся интересов, но мир меняется. Если они увидят, что это новое явление, и это новое явление может создать большие возможности, а как следствие, и большую прибыль, тогда другое дело – плюнут на санкции и в Россию пошлют и капиталы, и технологии, и мозги, и людей, и что угодно. Бизнес, ничего личного.
* * *
Вторая мировая война для нас называется Великой Отечественной, потому что это нам был объявлен геноцид, война на уничтожение – не французам, не голландцам, не американцам, не англичанам... – никому из них, именно нам. Их так, как русских, не бомбили, и что такое стирают с лица земли – этого они не знают. А сегодня все выглядит так, как будто русские все с ума посходили в очередной раз, и вот-вот кинутся на Европу с геноцидом, утверждать там свой злобный режим, стирая европейцев с лица земли. Радикализм Ближнего Востока на фоне взбесившегося информационного пространства (информационной войны против России) выглядит довольно сдержанно.
То, что россияне не голуби, в этом не должно быть сомнений. Русские действительно не голуби. Но ракет «с голубиными перьями» пускать к себе тоже не хотят. Втянуть их в гонку вооружений на издыхание не получится, потому что у России нет коминтерновских глобалистских амбиций, как у Советского Союза. Но интернациональная сила и новая демократия, интернациональная, многоконфессиональная, – есть, и это очень раздражает: однополярное идейное лидерство утекает из рук.
В России новая демократия, она многоконфессиональная и интернациональная, как идея она не была сформулирована, она бродила в умах, но в 90-е ура-демократы с вороватыми олигархами ее заглушили. Заглушили, но не уничтожили. Она снова рвется наружу, и ее уже не удержать. Как только эта мысль оформится в пространстве, она быстро станет понятна людям и наверху, и внизу.
Как только это произойдет, новая демократия, интернациональная и многоконфессиональная, станет в России государственной идеологией, потому что у нее есть для этого абсолютно все основания. Под таким знаменем промывка мозгов в стиле «разделяй людей по национальному, по конфессиональному признаку и властвуй» станет невозможной. А к радикал-либералам страна уже выработала иммунитет. Они уже для нее не опасны и нужны, чтобы иммунную систему держать в тонусе; их надо беречь, они очень важны – или можно перестать понимать эту сторону мира. Они хотят лучшей доли, они хотят хорошо жить, и это очень правильно. Вопрос: а кто этого не хочет? Все хотят – лишь бы это страну не превращало в тупую утку для охотника и не укладывало ее на больничную койку, где нужна уже другая утка, больничная, в руках санитара.
Вот в 90-х было именно это: и утка, и больничная койка одновременно. И все это помнят, это помнит даже молодое поколение, которое не видело войны. Потому с молодежью России, студентами, которые все это помнят, – с ними не получается создавать радикалдемократические майданы.
Крайними радикал-национализмами и радикал-религиозными идиотизмами в России переболели, и очень быстро восстанавливают иммунитет. Результат: никакими вариантами радикализма Россию изнутри уже не взломать – память уже наработали. А русские, хоть и незлопамятны, но у них долгая живая память, след будет держаться долго, и все это время загнать себя «в палату» они не дадут. Не хотят они в больничной палате жить!
Начиная с делающего доброе людям Хрущева, поэтапно, правители в СССР были один краше другого – бездари в экономике, но опытные аппаратчики, повернутые на себя, а не на страну: заняты были исключительно своими креслами, своими семьями, своими кланами. И так как страну на международной арене представляют первые лица, политики, создалось впечатление, что русские – идиоты.
А очень непростой и очень хорошо знающий русских Сталин, добавил в резюме русского человека краткую характеристику: «у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение». Сказал он это 24 мая 1945 года, в Георгиевском зале Кремля, на приеме в честь командующих войсками Красной Армии (тост «За победу!», опубликованный 25.05.1945 во всех центральных газетах).
Интернациональная, многоконфессиональная демократия – это условие целостности, единства государства. Все условия для этого есть, уже готовы. Санкции этот процесс рождения новой демократии ускорили. А без санкций это могло бы тянуться не один десяток лет, и вороватые олигархи 90-е, с такими же потомками, не один десяток лет превращали бы страну в «утку с подрезанными крыльями» для охотника, или «пациента в палате» вогнали бы в кому, после которой лучший вариант – тихо скончался.
В России без олигархической патриотической элиты не обойтись, и к слову «олигарх» в
таком контексте надо относиться уважительно. Такие олигархи есть как в политике, так и в экономике, и если они появляются, этому только радоваться надо. Когда приходят такие люди, страна строится, а не разрушается, люди работают, женятся, рождаются дети, страна развивается. Такие люди не разрушают в своекорыстных целях, их корысть – созидание.
Такое же понимание должно быть у людей из Таможенного союза, тогда союз этот будет крепкий – и экономически, и политически, и межчеловечески.
Демократические амбиции Запада – это амбиции демократий западного, поэтому одноконфессионального толка – американской островной модели демократии и европейской
континентальной. Эти модели такие, какие получились, и у них такой взгляд на справедливость, какой получился: какие истории, такие и демократии. Эти модели демократии очень привлекательны. Но: везде, где они были востребованы, везде, где для их восприятия были исторические основания и готовность масс, туда они спокойно пришли. Это страны Восточной Европы.
Но у этой модели есть историей обусловленные естественные границы, не работает эта модель в такой многоконфессиональной среде, как Россия. Это не Прибалтика, не Польша, однополярная христианская модель в России становится провокационной и разрушает уже сложившийся традиционный уклад, начинает разрушать межконфессиональный и межнациональный мир. В России демократия может быть только интернациональной и многоконфессиональной, все остальные варианты для нее разрушительны.
В Казахстане такая же уникальная ситуация, он интернациональный и многоконфессиональный. Слава богу и спасибо Назарбаеву, там никто не смог это разворошить и никто не смог довести до кризиса, как в России в 90-х это сделали на Кавказе. Последствия этого конфликта еще не исчезли, но все уже поняли, в чем дело. Осталось, чтобы взрослые, опытные, умные, все понявшие люди донесли эту мысль пассионарной молодежи не до мозгов, а до сердец. Когда мысль прорастает в сердцах, это становится своего рода религией душ, тогда такой мир называется «мир на века», а народы называются братскими.
Активное продвижение Западом своего взгляда на справедливость (своей модели демократии) по всему миру – это, по сути, тот же самый Коминтерн, со «всемирной революцией». При экспорте демократия не развивается, как естественный процесс, изнутри, а проталкивается извне. Как следствие, майданы, революции, резкая смена элит. Далее следует хаос, в котором часть старых ненасытных олигархов и новые, с автоматами, начинают рвать все. Далее гражданская война и миллионы беженцев. Вопрос: вот на такой площадке, где все решается через полевых командиров и по закону военного времени, – вот где здесь может быть демократия, и какие здесь могут быть права у человека, если у него нет в руках хотя бы автомата?
Уже можно сделать вывод для обычного человека: в мусульманской стране не может быть демократия с немусульманским выражением лица. А демократия с мусульманским выражением лица – на раз-два такое не получится, для этого нужны десятилетия, а может быть, и столетия спокойного развития. А с нахрапом, силой, на ура, этот процесс можно растянуть и на тысячу лет – а это значит войны на тысячу лет, растянутые на века и на многие поколения. Одна сторона обозначит эту войну, как войну за религию, а другая – за человека и его права.
Любая война кончается миром. Вопрос: вот такая война может закончиться миром, когда-нибудь? Может быть, кто-то найдется, кто сможет ответить на этот вопрос в ближайшую тысячу лет.
Мое личное мнение: прежде чем на свет родился Евросоюз (а это христианское демократическое объединение), христиане долго были расколоты на религиозной почве и пассионарно-беспощадно воевали между собой. Потом прошли еще две самоуничтожительные мировые войны. Итог – единая Европа.
Вот этот же самый исторически обусловленный сценарий проходит ближневосточный мусульманский мир, один в один, и этот сценарий может растянуться на тысячу лет – до тех пор, пока у них не произойдет то объединение, которое может примирить Ближний Восток и Европу.
И только один сценарий мира может быть на века, он обозначается как «братские народы».
А модель такого мира – братские народы разных конфессий, разных наций – создавалась не одно поколение, сначала в России, потом в Советском Союзе.
Таможенный союз – это многонациональная, многоконфессиональная, демократическая модель совместного жития разных народов и разных конфессий.
Народы Таможенного союза должны понимать, что такая модель становится центром привлечения умов. Путь к душам людей лежит через понимающий, видящий ум. Для такого ума многотысячелетняя игра, принятая среди людей, – охотник-утка-пациент-врач – становится мерзкой и гадкой. Лучший вариант мира – это согласие между соседями, которое люди называют «мир на века». Когда между народами возникает мир на века, такие народы называют братскими.
Новая демократия, интернациональная, многоконфессиональная, – это большая Идея, большая Правда: дом, в котором нет наций второго сорта, нет религий второго сорта, есть мир. Это другие взаимоотношения между людьми разных наций и разных конфессий, и в этом есть честь, достоинство и справедливость, понятные не политикам, а обычным, нормальным людям. А душа следует за умом.
Интернациональный, многоконфессиональный, демократический Таможенный союз свободных стран становится центром идеологической силы, которая будет влиять на весь мир, хочет это Таможенный союз или не хочет. Это так, потому что это уже случилось, и ничего уже не изменить.
У «охотников» и у «врачей» это может вызывать большое опасение: у них осталась память от силы Советского Союза, заряженного интернациональной идеей, они ее забыть не могут. Новая демократия тоже интернациональная, а многоконфессиональность делает ее еще более привлекательной, и это может пугать Запад, у которого сложные отношения с мусульманским миром и не только. У них в геополитике появился сильный конкурент с более привлекательной идеей. Это значит – потеря влияния на умы людей.
У них все хорошо, и они не хотят, чтобы было плохо, поэтому любая сила их пугает. А мы забыть не можем, как цивильная Германия со своими цивильными союзниками бомбили наши города. Нам говорят, что они уже другие, они не охотники и не врачи. Но ракеты все время двигают поближе к почкам, безостановочно, два десятилетия.
Новая демократия, интернациональная, многоконфессиональная – в ней невероятная сила и невероятный потенциал. Ее экспортировать никуда не надо, в ней сила такая, что она будет сама распространяться: она просто привлекательна для тех, кто ищет, как в современном мире, еще многоконфессионально-горячем, по-человечески жить и развиваться.
«Когда великая держава перестает служить ее идее, сила ее уменьшается» (приношу извинения за то, что не знаю, кто высказал эту великую мысль).
Новую, молодую демократию, многонациональную, многоконфессиональную, как демократию пока не очень воспринимают, просто потому что такого еще не было, нет узнаваемости.
Но это демократия, и она рождена из того лучшего наследства, которое осталось от СССР. Потому Запад это настораживает: а не реанимация ли это Советского Союза? Вот они себя могут этим пугать сколько угодно, а мы точно знаем, что это НЕ Советский Союз – это унаследованное от него лучшее, оформившееся в Советском Союзе: интернациональная, многоконфессиональная терпимость. Но, в отличие от Советского Союза, это действительно союз свободных стран, взаимовыгодно – входи, не выгодно – выходи.
Таможенный союз на данном этапе должен строиться только на основе прагматичной выгоды. Потому что ему нужно время, чтобы крепко встать на ноги.
Мои объяснения не сложные для понимания. Если понимание, хотя бы минимальное, происходит, то и человек, и его государство не становится «уткой», жертвой для охотника, и не становится температурящим и безвольным «пациентом» (как следствие, нуждающимся в постоянном присмотре врача).
Таможенный союз является МОДЕЛЬЮ БУДУЩЕГО глобального мира, интернационального, многоконфессионального и демократического.
«Когда великая держава перестает служить ее идее, сила ее уменьшается».
<< часть 1 [ … ] часть 3 >>
©Мастер ХОРА, «ОГЛЯНИСЬ: КТО ТАМ ВПЕРЕДИ?», 2014
IV. «Почему Путин не хочет говорить с Обамой»