Ежедневно мы ездили на автобусе из пригорода, где жили, в центр Дублина, а вечерами возвращались обратно. Четыре раза мы отправлялись в более-менее дальние путешествия и к восходу солнца приезжали в Дублин. Ирландскую столицу, таким образом, я невольно воспринимал, как раскидистое дерево, под сенью которого расположилась незнакомая Ирландия.
Мы ехали на электричке или в автобусах и я, в основном, видел Ирландию из окон. Небольших или огромных, запылённых или прозрачных, но всегда ограничивающих пейзажи рамкой. Я словно бы смотрел черновые материалы фильма о дорогах и ландшафтах, мелькали кусты и деревья вблизи дорог, текли холмы и горы в отдалении. Водители автобусов пели или рассказывали о том, что вокруг, то умолкали и тогда звучало радио. И опять были песни и музыка, и долгая заоконная хроника того, до чего ты не можешь дотянуться. Что ты не в силах воспринять в полной мере всеми органами чувств. Органы зрения, слуха, а особенно осязания и обоняния были словно запечатаны.
Я ещё расскажу о том, как эти печати ненадолго спадали, и я бывал ошеломлён. Пытаясь зафиксировать эти мгновения, я снимал видео и фотографировал. Снимал из окон, а фактически снимал сами окна, пропускавшие рассеянный свет. И сейчас, просматривая записи, вижу, что передо мной те же черновые материалы о путешествии, которое до сих пор для меня не завершено.
Мне казалось, что я могу смонтировать свои воспоминания, как завершённый фильм. Но мои воспоминания так и остались как бы вложенными в рамки растерянных, запечатанных органов чувств. Как снять эти печати?
Я бы пытался обмануть себя, если б утверждал, что познакомился с Ирландией, не говорю — узнал.
Однажды я почувствовал, что горизонты моей малой родины расширились. Это произошло незаметно, кажется, я ничего для этого не делал. Только смотрел заинтересованным взглядом во все стороны света. Моя малая родина разошлась разноцветными неравновеликими пятнами по миру. Конечно, центр её до сих пор там, где состоялось моё детство. Это небольшая локация, несколько сотен квадратных метров в пяти-шести кварталах города, где я родился.
Ощущение родины распространилось на весь земной шар. Ровное, тихое понимание, что я мог родиться, где угодно и вправе быть, кем угодно.
Я не гражданин мира. Гражданство предполагает долги и тревоги. В самые лучшие, нежные моменты жизни я ощущаю себя вынесенным за скобки всех возможных долгов и тревог. Я только и делаю, что дышу и пересыпаю слова, как гальку на пляже. Моя родина там, где я наслаждаюсь дыханием, там, где я не задумываюсь о его темпе, ритме и глубине. Там, где я волен быть кем угодно или не быть никем, но только потому, что осознаю своё единство со всеми, со всем.
И вот через эти то чистые, то запылённые окна, на меня смотрят все ирландские дороги, встреченные облака и холмы. И я проплываю перед ними как пейзаж, принявший человеческий облик.
Я думаю, что Ирландия — не то, что я знаю или хочу знать о ней, но то, что происходит со мной, когда я дышу.
Да, я думаю, что вслед за советским детством ирландская зрелость стала открытием в себе Царства Божия.
Собрание текстов о путешествии в Ирландию
