История знала много счастливых и даже фантастических моментов, когда милостивое проведение уберегало молодых и буйных лиходелов от длани закона. Если бы милиционеры поймали всех, кого хотели в России, то каждому из нас, да и любому жителю нашей горячо любимой Родины, грозило бы как минимум по три пожизненных срока. Но была у этой медали и другая сторона, под названием «сколько верёвочка не вейся», потому как сколько бы случаев счастливого спасения не было, рано или поздно каждый попадался, конечно, если раньше времени не попадал в мир иной, что тоже было весьма несложно при тогдашнем образе жизни.
Это непреложную истину и выразил Санёк, когда после кладбищенских путешествий они с друзьями, как те Пятачок с Винни-Пухом, которые как известно ходят в гости по утрам и поступают мудро, нагрянули спозаранку к жившему как раз по пути движения Майору. Он тоже в последующие несколько лет, после рассказываемых историй, обрёл свой покой как раз здесь, на городском кладбище недалеко от своего дома, продлив собой бесконечное море могил, которые никто и никогда не посещает, заплатив за молодость горькую цену забвения полной ложкой.
Санёк знал Майора только потому что, как-то год назад он стрельнул на пять минут у него солнцезащитные очки модно тогда кислотной конструкции, которые, как ему казалось, очень ему шли. Ну и, как водится, эти пять минут растянулись на долгие месяцы и годы, а очки стали неотъемлемым аксессуаром его зелёной, всегда пахнущей свежей краской копейки.
Санёк иногда вспоминал ту историю честного отбора очков. Ехали они на той самой копейке с целью приобрести дефицитного алкоголя к ещё одному, если можно так выразиться, публичному барыге – Синему. Того отличала неприятная особенность, что жил он ни много ни мало, как ровно в доме, в котором располагалось Потёмкинское РОВД. А потому как было там милицейское гнездо, сотрудники сновали деловито взад и вперёд, и также быстро туда-сюда ездили чёрные воронки и уазики с шохами, что, конечно, всегда щекотало нервы при посещении квартиры-притона Синего. Первый раз Санёк попал туда, когда не знал всей подноготной подпольной алкоточки Синего.
Солнце светило в глаза, был погожий летний день. Время медленно перевалило за вторую половину полудня, и небесное светило начало просто невыносимо слепить глаза, почему Санёк и попросил красовавшегося в модных очках Майора, восседавшего на заднем сиденье на пять минут их надеть, чисто чтоб доехать. Ну и доезжал потом в них пару лет. Наконец они припарковались у трёхэтажного деревянного дома, как их называл Тоха «Мелодии старого Питера» или «Питер купеческий». Вероятно, когда-то действительно это было деревянный особняк купца Варфоломея Евлампиевича Вырвихвоста-Таврического. Но с приходом Великой октябрьской революции он перешёл от расстрелянного справедливой рукой трудового народа купца-кровопийцы в реввоенсовет, потом превратился в барак-коммуналку, и с годами перерос в ветхое жилье, где ютились асоциальные личности с тыла, а с фасада красовался всеми цветами красного знамени Потёмкинский РОВД.
А теперь к этой обители барыги Синего или синего барыги, куда, кстати, просто так и не занырнёшь, все только через доверенное Синему лицо – Федьку Больного, как в подполье в годы революции, подъехала ярко-зелёная саньковская копейка с толпой жаждущих выпить мужчин среднего возраста с горящими трубами, в поисках огненной воды внутри. Смешно. Они всегда ехали к Синему через Больного. Просто метафора какая-то.
Машина припарковалась, Больной ушёл к барыге за выпивкой, а в этот момент мимо ничего не подозревающего Санька, в компании с Майором и неизменным Тохой, который, как водится, был за любой кипишь, окромя голодовки, вдруг повалили, как муравьи из муравейника, милиционеры в форме. Все как один, они считали свои долгом недобро и оценивающе взглянуть на натянувшего очки и вжавшего голову в руль Санька и его подозрительных пассажиров. Потом в ход пошли механизированные силы, и мимо них стала ездить специализированная ГАИ-шная автотехника.
- Это что такое? Куда нас этот Больной затащил? – Санёк перепугался не на шутку при виде столь богатого изобилия людей в погонах, как раз в самый для того неподходящий и можно сказать интимный момент.
- Да не кипишуй, тут вроде как у них гнездо… - успокаивал Тоха, но почему-то спокойнее не становилось.
О нахождении в этом месте, в самом можно сказать центре подпольной торговли запрещённым алкоголем старого Питера, РОВД, буквально в том же доме, им ещё пока было неизвестно.
- Ну и как мы поедем? – нагнетал обстановку Санёк, - нас же любой из этих вон… остановит, и что мы скажем? Ну и втянули вы меня в авантюру! Короче если нас повяжут я скажу, что я вас не знаю. Мне честно говоря ваша синька даром не сдалась, я вообще не любитель… Вообще кто вы такие, почему сидите в моей машине?
- Да хорош чтоль кипишевать раньше времени. Вон и Больной идёт.
- Ага идёт, а кто вас повезёт, он что ли?
Чем ближе подходил Больной, погромыхивая полной тарой в сетке, тем тревожнее становилось Саньку, и когда тот наконец залез в машину он вывалили на него все свои дурные предчувствия:
- Ты куда нас привёз? Тут же милицией кишмя кишит!
- Страшно? А вот представь, как мне тут ходить каждый день вам за водярой левой, да за сивухой! Да не ссыте пацаны, их вроде как много, но они на нас внимания не обращают, мы здесь как в шапках-невидимках.
- Ага, в шапках-невидимках, сапогах-скороходах, на коврах-самолётах и со скатертью-самобранкой. Какой кстати дурацкое слово - скатерть-самобранка.