Красавица-медсестра с немодным именем Люся и заурядной фамилией Козлова возвращалась на автобусе с работы домой в плохом настроении: сегодня она получила очередной нагоняй от своего начальника - заведующего терапевтическим отделением Вениамина Сергеевича.
- Подумаешь, нагоняй! - скажут многие и будут правы. Но всё дело в том, что девушка этого не заслуживала: она, как Золушка из фильма, сегодня достойна похвалы триста тридцать три раза, но об этом ни разу никто не вспомнил.
Да, жизнь была порой несправедлива, и Люсина судьба оставляла желать лучшего. Того, что сейчас показывают с избытком по телевизору - красивой, богатой жизни и высоко оплачиваемой работы - у неё не было.
Жила она на свою небольшую зарплату вместе с мамой в «убитой», хрущевской однушке с кухней в три с половиной метра. Кто-то скажет, что этого быть просто не может, но кухня такая существовала. Причем, не в кошмарах, а реально. Много лет назад мастерящий Люсин папа сделал на кухне откидной, как в вагоне, столик: обычный поставить просто не получалось! Кроме того, выдолбил в стене нишу: туда зимой ставили скоропортящиеся продукты, экономя на холодильнике. Папа старался, как мог. Но, как принято говорить, был не в силах противостоять системе: его уволили. Пришлось устроиться на вахтовую работу и это ни к чему хорошему не привело. Думать о совсем грустном Люсе не хотелось…
Мысли о маме тоже особой радости не доставляли. Наталья Петровна была обычной мамой, а не владелицей фирмы, и звезд с неба не хватала: учительница русского и литературы в старших классах. Умница, прочитавшая уйму книг, идеально говорящая и пишущая по-русски. К этому она приучила и Люсю: в их доме всегда говорили правильно - никакого сленга.
И тоже красавица, но бывшая: надорвалась с непослушными чадами и стала болеть. Нынешние детки очень отличались от советских: раньше учителей в школе уважали и считали непререкаемым авторитетом. А теперь какой же ты авторитет, если у тебя туфли в несколько раз дешевле, чем у первой красавицы класса!
Но это ещё можно было пережить. Выводили из себя многочисленные конфликты и наглость деток. А, если верить интернету, педагога запросто могли запросто стукнуть, если какому-нибудь отпрыску не понравятся его требования.
Наталья Петровна интернету не верила и считала его вселенской помойкой, пока педагога не стукнули. Нет-нет, это была, к счастью, не мама: но на её глазах ударили коллегу, пожилого и умного педагога - учителя физики Ивана Макаровича. А он просто стоял, опустив руки: ведь за сдачу наглому сыну местного богатея могли и засудить. Мама бросилась его защищать, но досталось и ей. В результате, она отлетела в сторону и упала.
Всё замяли: иначе и быть не могло - деньги правили всем. И это происшествие было не исключением. Да, «дали на лапу», и ни кому-нибудь, а директору. Наталья Петровна почти не пострадала - даже синяка не было. Но после этого случая она находилась в состоянии постоянного стресса: разрушились все её представления о справедливости. К тому же, мама стала бояться ходить на уроки. Медсестра Люся поняла, что причина именно в этом. И даже представила всё детально: из-за постоянного нервного напряжения нарушилась передача сигналов в синапсах головного мозга от аксонов к дендритам. Да, Люся была очень умной девушкой!
Не помогали ни уговоры, ни увещевания. Люся даже пригласила домой психиатра, чтобы он помог. Психиатр нагло взял за визит четверть Люсиной зарплаты, но не помог: сказал, что может просто притушить очаг в мозгу и выписать седативные. Но это ни к чему хорошему не приведет: маму ждало привыкание или превращение в овощ. А полностью очаг ликвидировать не удастся. То есть удастся ликвидировать направление очага: мама перестанет бояться ходить на работу и начнет бояться чего-то другого - например, мыться или готовить еду.
Девушку это не устраивало: все перспективы были «тухлые». Она честно пыталась вникнуть в объяснения эскулапа: как же так? А новые направления в лечении стрессов и фобий? Психиатрия же не стоит на месте! Но психиатр посоветовал не читать глупости из интернета и, прихватив купюры, убыл в неизвестном направлении, оставив после себя чувство досады и шлейф дорогого парфюма.
Постоянный стресс оказался спусковым крючком и вызвал диабет второго типа. И внезапно мама сдала: похудела, осунулась, думала постоянно какую-то свою невеселую думу и престала заботиться о Люсе. К тому же стал «скакать» сахар. А к чему может это привести, все знают...
Скоро, из-за частых пропусков, в любимой школе маме предложили выйти вон: никому была не нужна постоянно болеющая учительница. Причем, не шибко адекватная. И она гордо вышла вон: Наталья Петровна не терпела подобных вещей. А Иван Макарович остался: даже в этом чувствовалась вопиющая несправедливость. Но все объяснялось просто: он не был таким гордым, как мама. К тому же, семеро по лавкам…
Работы не было. Как в объявлении: нет и не известно. Это только в телевизоре и рекламе все находят достойную работу. А на деле тетенек пятьдесят с плюсом даже и подъезды мыть не берут: все места заняты находчивыми жительницами бывших союзных республик. Курьером - поздно. Как и разносчицей пиццы. Да и сумку не поднять. А на кассе сидеть стыдно. Кстати, на кассах в магазинах поблизости тоже сидели все те же находчивые жительницы ближайшего зарубежья.
Как вариант, можно было давать очные и онлайн уроки. Но мама, видимо, решила «завязать» со своим славным педагогическим прошлым. Хотя по компьютеру ее-то уж точно стукнуть не могли. Люся помыкалась, помыкалась и сдалась, предоставив маме свободу выбора, хотя он был невелик. И мама «села дома» или, правильнее, легла. Конечно, немудреная еда всегда была, и прибрано тоже было. Но на всем лежала жуткая печать тоски и безнадеги, как принято сейчас говорить, и домой идти не хотелось. Вот и сейчас Люся выбрала более длинный путь на автобусе, хотя была после ночного дежурства. Поэтому, жили на одну зарплату медсестры. На еду и кое-какую одежонку из комиссионки хватало, но дальше этого дело не шло. К тому же, даже там цены взвинтили до небес: желаемый капитализм наступил всем на горло.
Маму Наташу нужно было лечить. Медицину оптимизировали, и лечиться бесплатно стало довольно проблематично. К тому же, требовалось соблюдение диеты: питание должно было быть полноценным и качественным, с большим количеством овощей и пониженным содержанием углеводов. А кормить человека одной дешевой капустой просто недопустимо. И если раньше можно было выехать на макарошках, то теперь такой номер просто не проходил. Люся поднатужилась и стала брать дополнительную работу: бегать вечерами с уколами по близлежащим домам. Но скоро поняла, что такой образ жизни постепенно приведет к такому же стрессу, как у мамы.
Короче, всё было хуже некуда. К тому же, завотделением больницы, где работала девушка, «положил на неё глаз», что было обычным делом и раньше, и теперь. И об этом кричат сейчас из каждого утюга. Хочешь продвигаться по карьерной лестнице дальше - будь любезна уступить.
Люся была не только умной, а обладала достаточным ментальным запасом, как принято сейчас говорить. И прекрасно знала, что бывает с непокорными. А Люся была именно такой - как актриса Людмила Марченко, красавица, русская Одри Хепберн, отказавшая режиссеру Пырьеву со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Да, Марченко оказалась слишком гордой, а ещё Пырьев был гораздо старше и очень противным: заниматься с ним тем, чего он хотел, можно было только под наркозом. Причем, общим. В результате, режиссер перекрыл актрисе кислород: везде и на длительный срок. А сколько ещё по свету ходит таких Пырьевых… И судьба у Люси, видимо, будет, как у Марченко, а не как у других, смекалистых актрис, которые вовремя не отказали режиссерам.
А ещё красивая Люся считалась не вполне современной. Причин тут было несколько. Во-первых, у неё была коса. Не слишком длинная, но качественная, как говорила мама: русая и толстая. Именно такую должна иметь русская красавица. Во-вторых, Люся очень грамотно говорила по-русски, что в нынешнем мире неграмотности, ЕГЭ и жаргона смотрелось не совсем современно. И, к тому же, использовала в лексиконе цитаты из любимых произведений. Но это, зачастую, не имело успеха: её просто не понимали - народ предпочитал другое чтиво.
Всё, в совокупности, выделяло девушку из «общего стада», вызывая не только восхищение окружающих, а естественную зависть: её тоже никто не отменял. И совсем неплохо было иметь в любовницах такую милую курочку, как говорили мужчины, хорошо знавшие Люсю.
Кстати, в больнице у всех были прозвища, и все их знали. Но никто не сопротивлялся и не раздражался: от этого веяло радостной и беззаботной порой, в которую всем очень хочется вернуться. Люсю все звали Люси Козель, намекая на возможность одеваться во французских бутиках: не будешь же всем рассказывать про отоваривание в секонд хенде! Да, Люся умела держать язык за зубами. Короче, Штирлиц номер два.
Справедливости ради стоит заметить, что Вениамин Сергеевич, по прозвищу Веник, не имел такой отталкивающей внешности, как именитый режиссер, и даже считался многими дамами привлекательным и импозантным мужчиной. Но был женат. А Люся никогда не брала чужого: ведь Веник принадлежал другой женщине! К тому же, там подрастали двое мальчиков. Не укради и не прелюбодействуй: так учила её мама, и так гласят заповеди Божьи.
Венику подобные страдания были не ведомы: он был ярко выраженным сибаритом, жил в свое удовольствие и совершенно не видел препятствий в небольшом, но таком приятом адюльтере. Девушка же на всё это не шла: близость только после свадьбы. Причем, не с Веником. Но такие планы шли вразрез с намерениями заведующего: разводиться он не собирался.
Нет, он не врал, что жена безнадежно больна или внезапно ослепла, как герой Пьера Ришара в любимом Люсином фильме «Укол зонтиком». Он говорил честно, что от жены не уйдет: она была его запасным парашютом - просто у Веника была богатая теща, которая его любила. А это сейчас - большая редкость. Да, это, конечно, не совсем то, по сравнению с Кисой Воробьяниновым и спрятанными под обивку стула бриллиантами. Но, всё же…
Да и к чему пилить сук, на котором сидишь. И не просто сидишь, а очень хорошо и удобно. Хоть тут шеф повел себя честно. Короче говоря, Люсе нужно было отнестись ко всему с пониманием и регулярно заниматься любовью с Веником на холодной кушетке в процедурном кабинете.
Но Люся этого не хотела, она вообще ничего не хотела: в ней ещё спали все чувства. А назойливые объятия наглого Веника не вызывали в девушке ничего, кроме раздражения. Да, Люся выглядела очень привлекательно и аппетитно, но ей было далеко до наших известных фотомоделей с экранов телевизора. Вот они бы тут развернулись по-настоящему.
Девушка предпринимала всевозможные ухищрения: старалась носить на работу юбочки «в пол», брюки пошире, не красилась и даже в жару ходила в блузках без вырезов. Но ничего не помогало: Веник смотрел на неё масляным взглядом, при этом, у него в уголках губ скапливалась слюна. От всего этого у Люси горлу подступала тошнота. А если ещё и лечь со всем этим на кушетку…
Представляет подробности, сволочь!,- тоскливо думала Люся и старалась не оставаться с надоевшим шефом наедине. Поднаторевший в искусстве соблазнения Веник не ожидал такого яростного отпора, тем более, от обычной «никчемушной» медсестры из Люблино. И искренне недоумевал: а почему, собственно, нет? Во-первых, он недурен собой. А во-вторых, интимные отношения с заведующим сулили любой девушке уйму преференций: постоянную защиту от нападок злейших подружек и должность старшей медсестры, на которую стремились попасть многие. А тут счастьем должно было задавить именно Люсю.
Время шло, и упорный заведующий начал проявлять недовольство: ему начало это всё просто надоедать. Подумаешь, цаца из Люблино… Поэтому, для начала цаца получила устное замечание, которого, естественно, не заслуживала. Так, ничего особенного, обычное дело.
Люся сначала остолбенела, потом хотела высказать всё, что думает о Венике. Спасибо, хватило мозгов не начать кричать тут же, хотя слова уже вертелись на языке. Поэтому девушка глубоко вздохнула, представила Веника в гробу, как учила мама, и произнесла: Я все поняла, и больше этого не повторится! Осталось только спросить: Я могу идти, барин? И, сделав, книксен, удалиться восвояси.
Делиться с «собратьями по разуму» происшедшим не стала: они только и ждали, чтобы занять место строптивой сестрички в сердце любвеобильного заведующего, и для них должность старшей медсестры стала вырисовываться гораздо перспективней.
Люся кое-как доработала смену, хотя у неё стали дрожать руки. Этого ещё не хватало, - подумала девушка, когда ей не удалось попасть в вену с первого раза.
Потом Веник распорядился поставить её дежурить на праздник. Это нанесло более ощутимый удар: ведь мама согласилась съездить с ней на экскурсию! Это в кои-то веки! И тут выстроенный Люсей небольшой мирок стал рушиться. Да, с завом нужно было что-то делать. Но что? Уходить не хотелось: тут был уже устойчивый, наработанный временем авторитет и отличная репутация, которую упорно старался подпортить неутомимый на каверзы Веник. И, что характерно, это ему стало удаваться. Этому добавляло задора то, что Люсе некуда было деваться. Именно так думал похотливый зав: Ничего, ещё приползет ко мне и будет лизать мне ботинки! Вот и сегодня привязался совершенно на пустом месте.
Но наша героиня не хотела лизать ботинки, а хотела поступить учиться «на доктора»: мама считала, что педагог и врач - основные специальности в жизни. И всегда дадут возможность заработать кусок хлеба, и благородные - а это ценилось в семье превыше всего. Но тут Веник прозрачно намекнул, что, дескать, учиться и работать одновременно будет очень сложно. И он, как руководитель вверенного ему подразделения - он так и сказал, не хочет, чтобы качество работы страдало. Хотя раньше сулил «златые горы». Было ясно, что «сбытия мечт» в обозримом будущем не предвидится: перспектива вырисовывалась просто мерзопакостная. Короче, выбирай: или - или. Вот гадина,- устало подумала Люся и прислонилась лбом к холодному стеклу.
В автобусе было тепло, он плавно катился по асфальтовому полотну дороги. Все вместе навевало спокойствие, умиротворение и хотелось думать о хорошем. И Люся стала думать о том, как она познакомится с приятным молодым человеком. Потом влюбится, выйдет за него замуж и родит уйму ребятишек. И будут они жить дружно и в горе, и радости и чтоб - в один день.
Но мысль тут же перескочила на суровую реальность: познакомиться было негде! В транспорте девушка принципиально не знакомилась. На работе из мужчин был только ненавистный Веник и недостойный Люси медбрат Пашка. Этот наглый молодой человек проводил всё свое свободное время за популярной сегодня и абсолютно неведомой Люсе игрой «в танчики», чем и делился каждый день с окружающими. Ни то, ни другое девушку не устраивало.
К тому же, Люся не могла рассчитывать на выгодную партию: она была из бедной семьи. И ни одна мама не захочет, чтобы любимый сынок привел в дом такую невестку, хотя и не из «понаехавших». А рассчитывать на душку-принца и такого же папу-короля из любимого фильма Золушка, разобранного на цитаты, не приходилось. Ведь только он, старорежимный «наивняк», говорил: Если вы бедная, незнатная девушка, я только обрадуюсь этому. Принцы, ау! Где вы?
Оставалось ждать большой и чистой любви. Но и тут можно было всю жизнь просидеть в зале ожидания: так, словами одной из героинь Драйзера, часто говорила начитанная мама Наташа - преподаватель русского и литературы.
Искать женихов было негде, да и некогда: цены увеличивались с немыслимой скоростью, нужно было нормально зарабатывать, а это отнимало все время.
Надо, надо, надо что-то делать, - вертелось у девушки в голове на мотив популярной песни. Мама всегда говорила, что из любой ситуации есть выход, только он не сразу виден и поиски могут отнять большое количество времени и сил. Какая же всё-таки у Люси умная и начитанная мама: ведь высказывания из книг подходили практически ко всем жизненным ситуациям! Вот что значит классика-то… Но Люся пока выхода не видела. Я об этом подумаю завтра,- мысленно произнесла она сегодняшнюю популярную фразу и задремала.
И вот когда уже сон стал «заводить», проблемы отступили, и впереди замаячила вся сладость отдыха для усталой души и тела, в автобусе внезапно раздался крик о помощи. Люся, научившаяся реагировать даже на шепот пациентов, отточила все до автоматизма: полгода в реанимации это - не хухры-мухры! И сейчас она сразу же вскочила и ринулась помогать: иначе поступить девушка просто не могла.
Помощь потребовалась пожилому бомжу: бомжам же тоже нужно как-то передвигаться! Он и передвигался, причем, довольно успешно, пока не потерял сознание. Сейчас, завалившись на один бок, старик сидел на сиденье: клочья неопрятных седых волос, потрепанный ватник и видавшая виды, сбившаяся на бок кепка. Короче, классика жанра: бомж обыкновенный или бомжус вульгарис - твердая пятерка по латыни!
В голове у девушки пронеслись все возможные причины обморока: их была просто уйма. Чтобы удостовериться, что пациент скорее жив, чем мертв, Люся пощупала пульс не на сонной артерии, как показывают в кино, а по старому способу, на запястье: пульс был. Кстати, с этим «американизмом» девушка была совершенно не согласна: щупать пульс на шее было гораздо труднее и неудобнее! Но, без сомнения, гораздо красивее.
Да, слабый, нитевидный пульс прощупывался: сердце продолжало биться. У начитанной Люси, благодаря маме, были припасены цитаты на все случаи жизни. И самой любимой было выражение писательницы Виктории Токаревой: главное - быть живым, остальное можно варьировать.
И Люся начала варьировать. Для начала она скомандовала положить бездомного на пол в проход. В экстренных ситуациях в ней просыпались командирские нотки. К тому же, она никогда не теряла самообладание: какой замечательный скоропомощной врач из неё мог бы получиться!
Известно, что есть люди, в принципе не ориентирующиеся при малейшем сбое алгоритма их привычной деятельности: отсюда - столько панических атак и ступора по малейшему поводу. Люся же относилась к совершенно другой группе лиц - именно они работают в МЧС и на скорой помощи: помогают, спасают и правильно реанимируют.
Постучали водителю, и он остановился: так было удобнее делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца - а Люсе предстояло именно это. Ведь ни нашатыря, ни других препаратов и шприца у неё с собой не было. Хотя теперь, кажется, запрещалось оказывать подобную помощь - нужно ждать скорую. А иногда это растягивается до часа: а все - проклятая оптимизация…
Говоря честно, такое случилось с девушкой впервые. И делать внутривенные инъекции в любимой больнице - это одно, а пытаться оживить человека в автобусе, под любопытными взглядами - совершенно другое.
Господи, благослови, - неожиданно для себя произнесла Люся, запрокинула дядькину голову и, преодолевая отвращение, приготовилась делать дыхание «рот в рот». Бродяга, вырубленный из действительности, как будто почувствовал, что его сейчас начнут оживлять: рот его приоткрылся и показались зубы. Белые зубы из качественной металлокерамики совершенно не вязались с грязной одеждой и потрепанными ботинками. Времени на размышление не осталось, и Люся начала яростно работать: на три удара в грудную клетку полагалось сделать один вдох - это называлось неотложными мероприятиями, которым в медицинском училище посвятили несколько занятий.
Шея и лоб девушки вспотели, и большая капля пота, сконцентрировавшись, упала с Люсиного лба на лоб бомжа. Он как будто бы только этого и ждал: порозовел, открыл глаза, закашлялся и попытался встать. Люся от неожиданности поперхнулась, а пассажиры автобуса зааплодировали. Вот она, слава, - пронеслось в голове у девушки.
Оживший пассажир быстро пришел в себя и сел на прежнее место. От предложения вызвать скорую отказался, и автобус тронулся по прежнему маршруту: жизнь пошла по наезженной колее. А вот и остановка: дедушка приехал по нужному адресу. Добрая Люся не могла допустить, чтобы человеку снова стало плохо, и вызвалась его проводить: потом отоспится! Бомж как-то сразу согласился. К тому же, Люся заметила, что он с изумлением разглядывает её тонкий серебряный браслетик - мамин подарок.
Мелькнула мысль, что, возможно, он хочет её ограбить, но девушка сразу её отогнала: не похоже! Да и цена этому украшению - небольшая: ведь серебро, в отличие от золота, в скупках принимали по цене лома. А это стоило копейки.
Да, во взгляде бомжа что-то проскальзывало: но это было изумление и оторопь, а не желание завладеть понравившейся цацкой. Следует сказать, что мужчина и вправду оторопел, потому что на руке у незнакомой девушки из автобуса он увидел браслет своей покойной супруги!
Поэтому и согласился, когда та предложила его проводить: хотел выяснить, что же, все-таки, произошло. Ведь браслет был фамильной драгоценностью, уникальным украшением и существовал в единственном числе: его сделал для своей любимой дочки покойный папа-ювелир. Тем более, что пять лет назад жену с ним и похоронили!
Вышли из автобуса вдвоем, причем бомж неожиданно подал девушке руку и помог спуститься. Да, события стали разворачиваться довольно интересно: поезд Люсиной судьбы повернул в другую сторону и уже начинал набирать скорость.
Со стариком же произошла разительная перемена: плечи развернулись, спина расправилась, рост увеличился, и он внезапно помолодел. Люся верила в чудесные превращения, но не до такой же степени! А судьба продолжала удивлять: вспотевший дедушка неожиданно снял вместе с кепкой седые волосы, оказавшиеся париком. И теперь на Люсю смотрело приятное лицо загримированного мужчины в самом расцвете сил, как говорил замечательный персонаж Карлсон, который живет на крыше.
Сейчас накрашенных мужчин - много. Это и лица соответствующей ориентации. И артисты, торопящиеся использовать перерывы в работе и не снимающие грим. Сыщики и шпионы: кто угодно, но не бомжи!
Люся уже открыла рот, чтобы задать естественный вопрос: Вы, собственно, кто? Но не успела, так как бывший дедушка заговорил сам. Да, он оказался не дедушкой и уж совсем не бомжом, а владельцем крупной транспортной компании Антоном Семеновичем. Как Макаренко, - пронеслось в голове у «подкованной» Люси. Так она его сразу и окрестила.
А необычный вид босса объяснялся тем, что приходится постоянно контролировать подчиненных: не нарушают ли маршрут и не воруют ли выручку. Вот и сегодня решил прокатиться на автобусе. А так как лицо его было хорошо известно всем работникам компании, решил загримироваться. Тем более, что сейчас для этого - уйма возможностей. Только не рассчитал, что в ватнике и парике ему будет так жарко: чай, не молоденький! Хорошо, что рядом вовремя оказалась такая милая девушка. Все это и выложил Люсе воскресший «бездомный».
А сейчас он позвонит своей охране и водителю, а Люсе вызовет и оплатит такси. Но, перед этим, хочет узнать, откуда у девушки этот браслет. Ничего тайного в этом не было: как уже было сказано, браслет подарила дочке мама Наташа. Он был недорогим и представлял ценность только для его владельцев: это считалось семейной реликвией. Все это и сказала новоявленному богачу Люся.
- Мама?- переспросил «бомж». - А где же она?
- Дома, - продолжила Люся. - Она болеет: у неё - сахарный диабет.
При этих словах мужчина судорожно сглотнул: именно от осложнений диабета умерла его любимая жена Шурочка! Нужно было ковать железо, пока горячо, и бывший старик попросил разрешения навестить Люсину маму. Девушка всегда стеснялась своей хрущевки, и почти никого не приглашала домой, кроме проверенных подруг. Но сейчас, видимо, решалось что-то более существенное, чем демонстрация трехметровой кухни.
Люся согласилась, они сели в машину, поданную вежливым шофером, и поехали по указанному адресу. По дороге молчали: каждый думал о своем. Тем более, что тем для размышлений было достаточно. Люся пыталась понять, кто же все-таки сидит с ней в машине, а мужчина, увидевший любимую вещицу из своего счастливого прошлого, с головой погрузился в воспоминания.
Всё внезапно нахлынуло и увело туда, где он был долгое время счастлив: да, значительный промежуток времени судьба относилась к Антону Семеновичу довольно благосклонно.
Ему удалось самостоятельно выучиться на престижного тогда заводского инженера. Позже он смог подняться, уйти в бизнес и раскрутиться. А потом встретился со своей будущей женой - единственной любовью всей его жизни. Будучи однолюбом, уход любимой супруги переживал тяжело, и на других женщин не смотрел, хотя желающих было, хоть отбавляй: Антон Семенович был завидным вдовцом.
К тому же, у него был один неоспоримый плюс по сравнению с остальными: в их семье не было наследников. К сожалению, у жены было не поддающееся лечению бесплодие. А на всякие штучки с введением чужого материала они просто не решились: плохую наследственность ещё никто не отменял. И если и Антоном Семеновичем было все ясно, то, о содержимом чужого генома можно было только предполагать. Это даже не обсуждалось. С усыновлением тоже не сложилось: хотелось своего, кровного ребенка - полюбить чужого они бы не смогли. И то, что в глазах других считалось преимуществом, для него было ужасным горем.
Старый дом девушки ошеломил бизнесмена, не говоря уже о квартире: он уже забыл, что такое бывает. Особенно, крохотная кухонька . Но мужчина впал в ступор не от этого: он просто окаменел при виде Люсиной мамы - на кровати лежала вылитая копия его любимой умершей жены. Такая же манера теребить мочку уха и смотреть, чуть наклонив голову. Даже легкая картавость - все совпадало «один в один»! Сердце глухо застучало в горле с частотой сто двадцать ударов в минуту, в животе похолодело, шея взмокла: вдового «бомжа» отбросило на десять лет назад - именно так выглядела тогда его любимая, ещё относительно здоровая Шурочка.
Люся, увидев реакцию мужчины, злорадно подумала: Не быть тебе начальником МЧС, Семеныч. Хотя это и так было ясно: все места в этом замечательном подразделении давно и плотно были заняты.
Действительно, сегодняшний день был просто временем чудес, причем, для всех. Но как женщина в «убитой» хрущевке могла оказаться точной копией жены? Что это - реинкарнация, клонирование, оптический обман или иллюзия? Вопросов была уйма. И все они требовали незамедлительных ответов: тут было что-то более реальное, нежели чудо.
Тезка известного педагога попытался расспросить маму Наташу: откуда, дескать, браслетик появился и давно ли им владеете. Но та ничего конкретно сказать не могла, помнила только, что браслет достался ей от своей мамы. А та про это говорить не любила и никогда историй из своей жизни не рассказывала. Тем более, никто этим до сегодняшнего дня особенно не интересовался.
Попутно коснулись бедности и мужа: Люсин папа давно ушел из жизни - он тоже надорвался, но на очередной вахте и привезли его домой в цинковом гробу. Как в любимом фильме: короче, все умерли. Да и при его жизни семья особо не шиковала. Он тоже был гордым и бескомпромиссным: они с мамой удивительно подходили друг другу и были «сладкой парочкой» - так звали их завистливые знакомые.
Но бизнесмену было не до смеха: перед ним лежала та, без которой он не мог представить себе жизнь в течение последних пяти лет. Его поезд тоже повернул в другую сторону. И судьбе нужно было немножечко помочь…
Антон Семенович всегда носил с собой деньги: мало ли что! Вот и сейчас пришедший в себя мужчина выложил на тумбочку несколько пятитысячных купюр: на первое время хватит. Денег должно было хватить надолго: экономная Люся научилась жить на небольшие суммы. Мама стала фигурально делать реверансы и отказываться, но Люся деньги взяла: что-то подсказывало, что она должна поступить именно так. Тем более, что мужчина уже вышел из ступора, и было видно, что он действует вполне сознательно. А то потом скажет, что был в беспамятстве, принудили, заставили или просто отняли: примеров вокруг - уйма.
Дома Антон времени зря не терял и сразу позвонил знакомому юристу: такой юрист обязательно должен присутствовать в жизни уважающего себя бизнесмена. А Антон Семенович себя уважал или понимал. Он себя понимает, - так любила говорить учительница литературы Люсина мама. А она знала толк в русском языке.
Понимающий себя помолодевший «бомж» моментально придал процессу поиска истины нужное ускорение: быстро был нанят частный детектив, который за солидное вознаграждение с места в карьер начал искать истину. И, что характерно, нашел, собака!
Оказалось всё предельно просто. У тестя-ювелира была когда-то любовь. И они даже стали жить вместе. И дама сердца родила ему чудесных девочек-близняшек: Сашу и Наташу. Но совместная жизнь не заладилась - обычное дело. Кто был этому виной - узнать не удалось: многое уже унесено в собой в могилу. Возможно, время было тяжелое. Хотя времена легкими не бывают - про них так и говорят: наступили тяжелые времена. Или гражданские супруги характерами не сошлись: например, деньги он зарабатывал неплохие, а тюбик с зубной пастой закрывать забывал. Или носки на ночь любил класть в прикроватную тумбочку.
Или она: не нравилось ей варить суп. Ну, и что? Во многих странах первое никто вообще не готовит! А если тебе не хватает жидкого - так в Одессе называют первые блюда, выпей горячего кипяточку: чай, кофе, то да се…
Мудрые восточные люди придумали пословицу: любишь вишни, научись выплевывать косточки. Но мало кто это умеет: все хотят переучить и переделать так, чтобы косточками плевался кто-то другой. Переучить ювелира не удалось, а жену, тем более: ученого учить - только портить, и плеваться косточками оба отказались.
Семья развалилась, и родители разбежались в разные стороны, поделив детей. К тому же делать это было очень удобно: две абсолютно одинаковые девочки. Каждому по дочери: два на два делилось без остатка! И никто не в накладе. Так и решили. Только договорились больше никогда не встречаться. Видимо, надоели друг другу до тошноты…
Разошлись, вполне довольные друг другом. Перед расставанием золоторукий папа-ювелир изготовил два одинаковых серебряных браслетика - каждой дочке на добрую память о счастливых днях: всем сестрам - по серьгам. То есть, по браслету.
Жизнь шла своим чередом и требовала радостей. Ювелир папа встретил ещё одну любовь: новая жена приняла его дочку, как свою и вырастила, как родную дочь. А потом взрослая Саша-Шурочка встретила своего будущего мужа Антона Семеновича.
А что стало с бывшей женой ювелира? - спросите вы. Об этом история умалчивает. Но Люсина мама Наташа оказалась её дочкой, и именно ей достался второй браслетик! Да, она - сестра-близняшка умершей жены бизнесмена и его свояченица! Все оказалось просто: пазл сложился! Все остались при своем: Антон Семенович получил интересующие его сведения, частный детектив - обещанное щедрое вознаграждение, а мама Наташа впервые за долгое время почувствовала себя лучше.
К тому же, Козловы, неожиданно оказавшиеся родственниками богача, смогли принимать некоторую постоянную материальную помощь без ущемленной гордости и чувства собственного достоинства. Хотя мама вначале пыталась отказаться, отговариваясь, что у них все есть. Но неожиданно посуровевшая Люся категорически ей это делать запретила. И это правильно, как любил говорить наш Михаил Сергеевич Горбачев: они обе заслужили небольшую капельку счастья и были, если верить рекламе, этого достойны! А разве может врать нынешняя реклама? То-то же!
Капелька оказалась очень весомой: у Натальи Петровны теперь была качественная еда, все нужные лекарства и к ней регулярно приезжало какое-то светило эндокринологии. Она повеселела и стала помногу хохотать. Именно хохотать, показывая сплошные белые зубы без малейшего изъяна - так всегда смеялась умершая Шурочка. И этот смех очень любил овдовевший Антон Семенович.
К тому же ей льстило внимание довольно неплохого кавалера: он зачастил в семью Козловых. Его там притягивало все: незатейливая обстановка, уют, вкусная еда и мамины пирожки с капустой, которые Наташа снова стала печь - но сама вредные углеводы не ела.
Антоша - так завала его Наташа по аналогии с любимым писателем Чеховым - полюбил вечерние посиделки на трехметровой кухне: ведь днем он продолжал достойно руководить бизнесом, водя руками в нужных направлениях. И помогать Козловым ему тоже нравилось. Он чувствовал, что помимо родственных чувств к симпатичной свояченице, в нем появилось нечто другое: да-да, именно это!
Дела шли неплохо, постоянные свидания с Натальей радовали, но что-то продолжало тревожить душу бизнесмена. И, наконец, он понял. Если у близнецов все - одинаковое: и внешность, и манеры, и смех, и даже диабет, то, как же получилось, что одна сестра оказалась бесплодной, а вторая смогла родить? Тут он не стал «мудрствовать лукаво», а по-тихому взял несколько волосков мамы и дочки с неповрежденными луковицами, что на языке экспертов называется нестандартными образцами биологических материалов, и сделал модный нынче тест ДНК: Макаренко был ещё и очень умным - как бы иначе он смог руководить уймой народа? Причем, успешно.
Да, он не ошибся: родство между двумя исследуемыми образцами было равно ноль процентов. Люся, действительно, оказалась неродной дочерью Натальи Петровны! И однажды, среди полного благополучия и поедания очередной порции пирогов, Антоша задал Люсиной маме наболевший вопрос. Точнее, не вопрос, а высказал предположение, переходящее в уверенность.
Та, не ожидавшая такой подлости от кавалера, покраснела и поперхнулась несладким чаем: диета, однако… Но это добавило мужчине уверенности: он - на нужном пути. В голове промелькнуло Ленинское: Верной дорогой идете, товарищи! Но покрасневшая Наташа всеми силами стремилась свернуть с верной дороги на заплутавшую тропочку и стала некстати рассказывать какой-то глупый случай из жизни, периодически и некстати кашляя.
Упорный Макаренко немного поднажал, и Люсина мама раскололась: да, она удочерила девочку, потому что оказалась бесплодной. А иметь ребенка очень хотелось. Вот теперь было все ясно, и бизнесмен почувствовал глубокое моральное удовлетворение, которое раньше наступало только у жителей СССР.
Наташа немного всплакнула: потревожили её больную мозоль. Но это уже было совершенно не страшно: сахар крови у неё был стабильно в норме, а трофическая язва на правой голени, беспокоившая несколько лет, зажила. К тому же, это были слезы как бы очищения: наступил катарсис, и скрывать больше друг от друга было нечего!
Люсе решили ничего не говорить: зачем зря нервировать девочку? К тому же, у неё наметилась какая-то любовь, и она теперь все свободные вечера пропадала с любимым. А это было всем очень удобно. Тем более, что больше не надо было бегать с уколами по соседям: денег было по самое «не хочу».
Дальше всё пошло так, как должно было пойти, и Антоша сделал то, что должен был сделать: предложил маме Наташе руку и сердце. И она ему не отказала. Кто бы мог подумать! Несколько месяцев назад состоялась их свадьба: небольшая, практически - междусобойчик. Народу было мало, но было красивое платье. Правда, не белое, а цвета само, которое очень шло лучившейся радостью маме. И оно, впервые в жизни, было действительно от кутюр.
Да, Люся перестала звать мужа мамы за глаза Макаренко и стала вместе с ней звать его Чехонте: Антоша Чехонте - это псевдоним молодого Чехова, любимого маминого писателя. Хотя у неё все были любимыми. Кстати, это прозвище очень шло к Антону Семеновичу.
На свадьбе все кричали «горько». И нарядная Люся кричала вместе со всеми: она пришла на мамину свадьбу со своим женихом - молодым кардиологом Валерой из соседнего корпуса. Как здорово, скажете вы: работать вместе - это такое счастье! Как пара Кюри или как дедушка Ленин и Крупская: вместе - и в горе, и в радости, и далее - со всеми остановками, как говорится. Хотя тут есть маленькое «но»: Люся больше не работала в прежней больнице!
Дело в том, что мамин любящий муж сделал ей, своей спасительнице и названной дочери, несколько существенных подарочков, одним из которых было устройство в хорошую клинику. Интересно, кем же? Отгадайте с трех раз! Да, старшей сестрой в гастроэнтерологическом отделении! Ура-ура-ура!
Когда ненавистный зав в очередной раз её обнял, девушка написала заявление по собственному желанию. Веник оторопел: какое ещё такое собственное желание? Это привилегия только его: что позволено Юпитеру, не дозволено быку. И заявление с первого раза не подписал, наивно полагая, что дурочка одумается и вернется лизать ботинки.
Люся написала ещё одно заявление. И Венику не оставалось ничего, кроме, как согласиться. Но с отработкой двух недель. Девушка не стала спорить и портить себе настроение, а наутро просто не вышла на работу, взяв больничный: его дали совершенно беспрепятственно - инфекции кругом гуляло немерено, и здоровьем трудящихся рисковать никто не хотел. Добрые коллеги позвонили Люсе домой и сказали, что Веник бесится. Но её это уже не интересовало: у неё начиналась другая жизнь.
Да, судьба не обманула. И у Люси тоже будет свадьба с кардиологом Валерой. И невеста тоже будет в платье от Кардена, но только - кипельно-белом. А пока - подано заявление в ЗАГС и вокруг - ежедневная постоянная суета: так бывает в доме перед большими праздниками. И часто ожидание торжества или его канун гораздо лучше самого события. Поэтому Люся с удовольствием вертелась в круговороте таких приятных хлопот.
Кстати, «новый папа», помимо престижного места, подарил названной дочке небольшую, но уютную квартирку и автомобиль. Короче, «малый джентльменский набор» или, лучше сказать набор для настоящей леди. И они с Валерой уже начали потихоньку обставляться.
К тому же у Люси появилась возможность сменить фамилию и стать Лебедевой, что звучало гораздо красивее и выигрышнее. Короче, даже не два, а тридцать два в одном флаконе! И, конечно же, приятное послевкусие.
В один из свободных дней девушка вдруг проснулась с желанием съездить на прежнее место работы: тем более, что Валера обещал её подвезти - ему тоже нужно было ехать туда на работу. Это желание появилось за все время впервые.
Почему бы и нет? - подумала Люся. Расстались они, в общем-то, неплохо. Да, Веник немного поорал: ну и что? Дело житейское, - так говорил тот же Карлсон.
Решила ехать после часа дня, раньше не имело смысла: обходы, процедуры, то да се. К тому же звезды встали так, что Валера сегодня дежурил и мог пойти на работу попозже.
Люся нарядилась в «праздничный прикид», как говорила нынешняя молодежь, и сделала на голове замысловатую прическу, руководствуясь советами одной очень продвинутой девушки-стилиста из интернета.
По пути заехали в магазин, взяли пару бутылок вина и торт: будущий муж сказал, что этого хватит за глаза. Около двух были на месте. Когда красивая Люся зашла в ординаторскую, там, в единственном числе, сидел Веник и пил крепкий чай из огромной и очень грязной кружки. Это было видно по потекам на её наружной стороне - рисунок не просматривался от слова совсем. Можно было просто догадываться, что там внутри…
Кстати, когда девушка здесь работала, она в плане шефской помощи мыла заляпанную кружку шефа. Если быть точным, то не совсем мыла: взяв и скомкав лист обычной бумаги А4, она просто протирала кружку изнутри и снаружи. И никаких тебе чистящих и моющих средств! Вычищенная кружка блестела, как новая. Видимо, либо Веник не нашел себе новую возлюбленную, либо она, в отличие от доброй Люси, не бросалась обихаживать любимого шефа. Что-то было в Венике не так, но девушка сразу не врубилась.
Не ожидавший появления отвергнувшей его красавицы заведующий несколько секунд, не мигая, молча смотрел на Люсю.
Ну, что, понял теперь, кого потерял? - мелькнуло у Люси в голове. Потом шеф поставил кружку на стол и, сглотнув слюну, сказал красивым слогом, первый раз назвав Люсю на Вы: А знаете ли, я развелся!
- Да? - деланно удивилась Люся. - А почему?
- Понял, что мы - чужие люди, - начал врать Веник. Позже Люся узнала, что его жена подала на развод первой, придя к мужу на работу и поймав его «на горячем»: неутомимый шалунишка был застукан в момент обжимания очередной фаворитки. И никого не остановили двое малолетних детей. Поэтому, его «отлучили от кормушки» и выперли из квартиры: все оказалось записанным на сообразительную тещу, бывшую его почитательницу. И ночевать ему теперь приходилось в процедурном кабинете: в его собственном маленьком кабинетике диван не помещался.
- А любил я всегда только Вас, Людмила, - продолжал выражаться высоким стилем неутомимый зав, которому надоело ночевать на холодной кушетке. Да, действительно: бойтесь своих желаний - они могут исполниться! Причем, исполниться не совсем так.
Люсе вспомнилось, как прославленная гимнастка СССР Лена Мухина, кокетничая, сказала, что мечтает просто полежать на спине и посмотреть в потолок. Но из-за недостатка времени даже этого не может сделать: весь день у неё расписан по минутам! Через некоторое время, делая соскок на бревне, она приземлилась не на ноги, и немного по-другому. В результате, сломала шейный отдел позвоночника, и остаток жизни провела, лежа на спине и смотря в потолок: её желание исполнилось. Но какой страшной ценой!
Венику, к счастью, переломы не грозили. Но сон при отсутствии полноценного спального места начал на нем сказываться. К тому же, на заве лежала какая-то мерзость запустения: легкая небритость, которая ему не шла. Халат был не просто серым, а земельного цвета: раньше все халаты ему стирала любящая жена. Голову украшала уже появившаяся плешивость. Причем, не от дум - спереди, а от дам - на затылке. И это, учитывая пристрастия зава, было совершенно естественно.
Вот ястребок, - подумала Люся, которой стало ясно, что тут было не так. - И когда успел?
А Веник воспрял, как конь, заслышавший звуки трубы: нет, не зря она пришла сегодня! Ой, не зря! Прослышала, что я развелся и пришла! От волнения ему ничего не шло на ум. А надо было что-то сказать: молчание становилось напряженным.
И тут, к счастью, в ординаторскую вошли оживленные врачи и две медсестры: закончилась внутрибольничная конференция. И все завертелось само собой. Люся поняла, что ей очень обрадовались: а почему бы и нет? Девушка поставила на стол вино с тортом и объявила, что скоро выходит замуж. Но приглашать никого не стала: ещё помнилось кое-что неприятное из недавнего прошлого. Все загалдели, а Веник похолодел: как это так - замуж? А как же он и его большое и чистое чувство?
Начались обычные в таких случаях вопросы: когда свадьба и где будете жить. И тут Люся сказала. что у неё теперь своя квартира-студия. Кстати, сегодня надо будет заехать в мебельный: она как раз присмотрела кое-что подходящее. Да, и красная машина под окном - тоже ее: они с будущим мужем ездят на ней по очереди.
Вино выпито, торт съеден: пора уходить. На Веника страшно смотреть. Люся и не смотрит, она уже не здесь, а там: они утром договорились с Валерой вместе пообедать - он сможет выкроить для неё время. А вот и он: стоит возле Рено и смотрит на нее. Господи, и за что ей такое счастье!
Когда машина отъезжает, у Люси тилинькает в сумке, и на её телефон приходит сообщение: мама и отчим перевели ей некоторую сумму, которая будет явно нелишней в их предсвадебных хлопотах!
Какое всё-таки счастье, что Чехонте тогда так удачно хлопнулся в обморок, - думает счастливая Люся. И это правильно! Так, кажется, любил говорить наш Михаил Сергеевич. До чего же ты был прав, старина Горбачев!