Ну вот, бабушку перевезли в Ундоры к нашим родителям. Ей было 82 года, она была уже лежачая. Могла, правда, приподняться на подушках и поесть сама. Ей требовался уход. Всем занимался папа, потому что мама была после серьезной операции, у нее удалили почку. Папа разрывался между двумя больными женщинами и работой. Дом был без удобств, ни туалета теплого, ни отопления, кроме печек, - ничего. Правда, водопровод был, а канализация отсутствовала. Папа сам мыл свою мать, все интимные места. Она стеснялась сына, а он ей: " Надо, мама, что поделаешь? Надо!Будем мыть родину!" Ведь какое слово нашел правильное!
Дочь бабушки не появлялась, какие обстоятельства у нее были, я не знаю. Может быть, болела, только мать свою она не видела в последние три года ни разу.
Прожила в Ундорах бабушка недолго, в августе привезли, а в марте ее уже не стало. Папа говорил, что она угасла, как свечка. Поела в обед холодца. Попросила перца. Папа ей говорит: "Мам, тебе же вредно, не дам!" Бабуся улыбнулась в ответ: "Даашь!" - протянула она. Поела и уснула. Как оказалось, навсегда.
Танечка на похороны приезжала, а я не смогла, о чем жалею до сих пор. Болела сама. Слава послал папе и маме денег.
А Танюше в Нелидово понравилось сразу.
Город был уже побольше одноэтажного Сенгилея, построен после войны для шахтеров, работающих на новых шахтах. Дома в Нелидово в основном двухэтажные, с люфтклозетами - кабинками с бетонными дырами в конце общего коридора. Были и кирпичные новые дома, как наш, но особенной красотой они не отличались. А Танечка просто влюбилась в нашу квартиру, в город, в свое училище. В квартире осталось, практически, все: мебель, шторы, паласы, посуда, стиральная машина. Забрали мы только кровать да холодильник. Заходи и живи. Это было замечательно. Душа у Танюши успокоилась. Городок зелёный, кругом и на газонах, и во дворах мягкая мелкая травка, в отличии от наших ульяновских лопухов с репьями, лебеды и чернобыльника в рост человека. Бурьян в нашей местности жуткий. Не скосишь вовремя, бороться с ним приходится топором и лопатой.
В училище ее приняли с распростёртыми объятьями. Приступила Татьяна Александровна к работе в должности заместителя директора по воспитательной работе в профтехучилище. В нём испокон веков была сильная художественная самодеятельность, а Танюша это все обожала. Хор в училище был профессиональный, а она добавила к нему ещё и хореографию, организовала танцевальный ансамбль. Выступали учащиеся на всех праздниках в городском дворце культуры, ездили на смотры и фестивали по всей стране. А какие в училище были богатые костюмы! Маме нашей, всю жизнь ведущей танцевальные кружки, не снилась такая роскошь. Атласные сарафаны и рубашки с шитьем и вышивкой, украшенные блёстками, обувь специальная: туфли, сапожки, ботиночки! Да, Советская власть баловала профтехобразование, финансировала хорошо.
Все у сестры складывалось замечательно. Зина тоже устроилась лучше не бывает. Сразу заняла руководящую должность в самой большой Нелидовской школе, стала заместителем директора по воспитательной работе. Олежка начал учиться там же. Жизнь у них наладилась. Тишина, спокойствие. Ни тебе скандалов, ни горшков. Вспомнила смешной случай про горшки. Как-то зимой товарищ Олежки и сосед, Толик, спросил:
- Олеж, а зачем твоя мама сахар варёный выбрасывает?
- Какой сахар? Где?
- А вон, в огороде за бочкой!
А это не сахар, а бабушкина моча. Танюша выносила горшки зимой на улицу, моча замерзала, потом сестра обливала кипятком дно горшка, переворачивала на снег желтенький ледяной кружок, который Толик принял за варёный сахар. Таких сахаров было много, а горшков у бабушки было два, на смену.
Свой дом бабуся подарила любимой внучке, ухаживавшей за ней семь лет, когда они ещё жили вместе. Танюша была владелицей этого дома и продала его с помощью подруги Инны Анатольевны. Когда об этом, после смерти бабуси, узнали родные, было страшное недовольство. Обиженными оказались дочь и младший сын бабушки. Сыну было, конечно, все равно, но его жена так не считала, что выяснилось уже много лет спустя. А вот старшая дочь перестала общаться с папой.
Танюшка в Нелидово было хорошо, до нее эти разборки практически не доходили. Владимир Михайлович бывшую жену тоже не беспокоил, говорят, что выспрашивал у всех, но никто не знал, куда она уехала, а кто знал, молчал.
Она принялась путешествовать, получив деньги за дом. Тут же съездила по турпутевке в Венгрию. Привезла оттуда море впечатлений, которыми потом делилась с нами. Рассказывала о том, как весело вели себя некоторые члены их группы, два мужика из глухой деревни, отличники соцсоревнований. Как их выгнали с позором из бассейна, когда вокруг них расплылось ярко оранжевое пятно. Так работает реактив, добавляемый в воду специально для борьбы с писающами в воду посетителями. А ещё один из них, упившись вусмерть, вывалился с балкона на розовый куст, и администратор утром просила руководителя группы забрать свою "пьяную свинью". И ведь ни одного ушиба у этого товарища не было, не считая царапин от розовых шипов. А вот про то, как она посещала достопримечательности, я или забыла, или она не рассказывала об этом.
Много раз Танюша ездила в Киев, в Киево-Печерскую лавру, она стала нештатным экскурсоводом. Возила туристов. Ездила и на курорты каждый год. И в Армении была, и в Грузии, и в Сочи. Ну и молодец!