— Серёга, ты знаешь, что такое добродетель?
— Неа.
— Рассказать?
— Давай.
— Добродетель, Серёга, это свойство большой души. Понял ли?
— Ага.
— То-то.
Дядя отложил «Сказки» Салтыкова-Щедрина и углубился в просмотр телепрограммы «Игра в бисер».
— А у меня некрупная душа, — вдруг сказал племянник.
— Что?
— Сомневаюсь насчёт добродетели, — грустно сказал племянник.
— Не сомневайся, — успокоил дядя. — Добродетель даже в верблюде есть. Только своя, верблюжья.
— А пойдём, пройдёмся, — предложил Серёжа.
Они вышли на улицу, под мягкий, неброский снег.
Они шли по тихой улочке, свет от фонарей слизывал тьму со снега, замыкал собак, лежавших под фонарями, в светлые кольца.
— Под каждым фонарём — по собаке, — пробормотал племянник.
— То ли ещё будет, — предположил дядя.
Они дошли до конца улицы.
Под каким-то особо вычурным фонарём в снегу цвета топлёного молока лежал маленький грустный верблюд. Иногда он приподнимал свои парные копытца и тоненько скулил.
Дядя размотал шарф и окутал им верблюда. Тот благодарно лизнул дядину руку и задремал.
Домой они дошли молча.
— Надо было с собой взять, — тихо сказал Серёжа уже в прихожей.
— Возьми, — предложил дядя.
Серёжа бросился по улице назад, к верблюду.
Но нашёл только шарф, покрытый золотыми снежинками.
— Где ты, верблюд? — спросил Серёжа.
— Тут я, — сказал верблюд. — Согрелся и дремлю.
— Пойдём со мной? Дома ещё теплее.
— Только тихо неси. Спать очень хочется.
Серёжа осторожно встал и пошёл к дому.
Снег заметал его пути, вьюга билась о щёки и залетала в нос, а Сережа брёл еле-еле, храня верблюжий сон.
Записки о дяде и племяннике