Здравствуйте!
Хочу на выходных днях предложить вашему вниманию еще один рассказ Сталкера. Это будет рассказ из двух частей, вторая часть будет завтра.
Приятного чтения.
Этап
Двери воронка распахнулись и в морозную, зябкую ночь, тут же ворвался лай собак и сухие отрывистые команды. Сидельцы, инстинктивно втягивая голову в плечи, спрыгивали со ступенек воронка, кто бегом, кто просто быстрым шагом, обозначавшим бег, преодолевали заветную пятидесятиметровку до столыпина.
- третий пошёл, четвёртый пошёл…..
БорзОй сидел почти у самого выхода и потому приготовился к команде:
-Четвёртый пошёл!
Воронок был новый. Ещё даже, хоть и не сильно, пах краской. Автозак на базе ЗИЛ – 131, с двумя отделениями и двумя стаканами. ОсУжденный спрыгнул, подхватил свой тощий сидор и нетвёрдым шагом направился к вагону.
- Бегом, сука. Шевелись.
Собаки спускались с поводков всё ближе и ближе. Вот прилетело дубинкой по ляжкам, по горбу….. Ещё……
- Бегом я сказал!!!!
Какой – то конвойный прапор, роняя слюни, замахнулся дубинкой по лицу….
- Начальник, тормози….. Чахоточный он….. Тяжёлый…. Видишь, ноги еле переставляет!
- И много здесь таких?
- Да мы все такие. С областной больнички идём, кого куда.
Дубинка опустилась и даже, казалось, что овчарки стали лаять реже, тише и не так агрессивно.
В накопителе набили человек тридцать. Кто ж перед шмоном будет сортировать. Были все: и тубики, и крытники, и слежка. Все вперемешку. Поезд уже тронулся, минут как двадцать, когда начался шмон.
Всё проходило очень быстро, без эксцессов. Получить поверхностный шмон, а по факту – индульгенцию от этого действа, помогали сигареты. Либо четыре Болгарии, либо две Америки. Ну а нет, и предложить нечего – терпи, так сказать, все тяготы и лишения. Людей после шмона собирали во втором накопителе.
БорозОй зашёл в шмон – хату, положил свой сидор на стол и начал неторопливо развязывать, при этом приговаривая:
- старшОй, запрета нету. В этот момент, его сломал тяжёлый кашель, струйка крови побежала по подбородку.
- Чахоточный?
- Да.
- Следующий, крикнул солдат на продол и обращаясь к зеку:
- Давай, иди, чего замер?
Сиделец подхватил вещи и на радостях, поблагодарив конвойного, прошёл в следующий накопитель.
Когда закончился обыск, состав уже весело бежал по своему нехитрому пути, наматывая на скаты, километры Родины. Весь караул, куда – то удалился, оставив на продоле молодого солдатика, шагавшего, то есть пытавшегося шагать строевым шагом, в раскачивающемся вагоне и читавшем громко вслух «Устав караульной службы». Минут через десять появился ПомНачКар, с помощником и кучей папок. Он зачитывал фамилию на обложке дела, этапируемый продолжал: имя – отчество, год рождения, статья, срок, начало срока – конец срока. Далее, конвойный открывал дверь, сидельцу говорился номер хаты, осУжденный бегом покидал накопитель и двигался в сторону указанную ПомНачКаром, где его ждал ещё один конвоир с ключами наготове. Дверь приоткрывалась, зек забегал и дверь снова закрывалась.
Через минут десять рассадка была закончена. Наконец – то настала расслабуха. Все крытники (тюремный режим) оказались в одной хате и понеслась жизнь арестантская. Перезнакомились друг с другом. Кого тут только не было. Кто – то шёл на тубА с Верхнеуральска, Тулуна, Минусинска, Златоуста, у кого – то близилось окончание тюремного режима и ехали по своим управам: Башкирия, Татария, Мордовия, Поволжье, Ярославль. Вместе с ними загрузили даже одного Пыжика из Самары, тройники были заняты. В одном малолетки, в другом – женщины, вот и определили его к крытникам. А в хате….. Уже замутили чИфир, дым от дров разгоняя руками, на третьем и первом ярусе покуривали, не внаглую, на второй полке забацали катран. В общем всё – как должно быть.
Борзой присел с краю, у решки и ему всё было фиолетово. Не до такой конечно степени, чтобы не отвечать на вопросы, не интересоваться……, но ….., по мере необходимости. Его постоянно кидало в сон и просыпался лишь либо от кашля, либо когда будили соседи на оправку – примерно раз в шесть часов. Слабость была неимоверная. На третьи сутки этапа, сухпай был весь съеден, пакетики и бутылки с мочой выкинуты и осталась просто жажда. Когда выпрыгивали с воронка, было -20 с ветром, но по мере приближения к столице нашей Родины, температура стала существенно подниматься.
И так случилось, что утром, третьего дня, на продоле оказался тот душара, что вслух читал устав. Абсолютно один.
Он проснулся инстинктивно, от того, что рядом происходил какой – то кипишь. Перед, отошедшим от сна, взглядом Борзенкова была рука в солдатской форме, просунутая сквозь решку, которую на изломе держал Лёха Сирота Ярославский. Тем временем чьи – то ловкие руки подтянули солдатика за ремень к двери, вытащили пистолет из кобуры и уже отстёгивали шнурок. Солдат орал, как резанный, на весь Столыпин, но его рука была надёжно выломана, дубинка отнята, а пистолет уже гулял по рукам. Наконец, минут через двадцать, подошёл ПомНачКар и ефрейтор. Руку солдатика отпустили, а пришедшим отдали сначала дубинку, потом по запчастям разобранный пистолет, далее патроны и в конце пустые магазины, пояснив, что черноротых надо наказывать, а чертям доверять боевое оружие вообще не стоит. Оказалось, что сидельцы обратились к молодому с просьбой принести воды, естественно не раз, и естественно максимально вежливо. Тот по какой – то, одному ему ведомой причине, сначала ответил по – хамски, а потом начал рассказывать, чтобы он со всеми з/к сделал, при этом тыкая дубинкой в решётку, пытаясь кого–нибудь задеть. Виновник торжества стоял рядом и всё это подтверждал, злорадно посмеиваясь. Наконец разговоры закончились и продол опустел.
Наконец появились солдаты, остановились рядом с хатой:
- Пятая – на оправку!
Первым подорвался Лёха Сирота, вскочил, взял пару «сосок», набрать воды и ушёл. Пришёл быстро. держась за лицо, без воды, с ходу сел на колени БорзОму и быстро зашептал:
- Хоть обосрись и обоссысь, не вздумай ходить! Переживёшь! Ни..уя с тобой не случится!
С продола снова донеслось:
- Пятая хата - на оправку!
И спустя несколько секунд:
- Что? Какать – писить передумали? Оправка окончена!
- Командир постой, я водички набрать.
Из глубины хаты пробирался Веня Бергман, он же Малыш, бывший призёр чемпионата РСФСР по боксу среди малолеток «юниоров», держа в своих лапах четыре полторашки.
- Ну пойдём!
Его не было долго, минуты четыре. Наконец смельчак показался с улыбкой и наполненными бутылками.
- Пятая хата – оправка окончена.
- А как же остальные?
- Переживёте, скоро конечная.
Все, включая БорзОго и Сироту оживились. Малыш, ты чё так долго, что произошло?
- Да я стал пошёл набирать, тут один сзади, в тамбуре дубинку через голову перекинул и начал душить, а спереди ещё один подходит. Ну я как дал с ноги, тому кто спереди, а у этого вывернулся, да и всёк….. Он у меня аж в парашу влетел. Третий пистолет достал – я ему, типа всё, командир, я за водичкой пришёл, они первые начали!
Сирота, как сидел - так и схватился за голову.
- Бляяяя!!!!!! Что ж вы все боксёры, такие боксёры - то?????? Суккаааа!!!!!
- А чё? Я не прав?
- Радуйся, что не шлёпнули и…..лучше молчи…. Пожалуйста. Всегда…. И об этом эпизоде тоже. Усёк?
- А чё такого – то?
- Да ни..уя и луку мешок!!!! Просто молчи. Всё!
Малыш обиженно запыхтел, протискиваясь к месту у стенки бормоча:
- Воды принёс, мусорам всёк, а тут молчи…
Через пару часов поезд начал замедлять ход, пронеслось – Рузаевка. Солдат подошёл к пятой камере:
- Адамчик, Бергман, Борзенков, Сиротин, Исайтаев - с вещами приготовиться!
Все события имели место быть! Все имена, фамилии и погремухи – изменены!
Обсудим?
Ну и сразу выскажу свое мнение. Рассказ я оставил без изменений. Если что, то Евгений ответит на вопросы по теме рассказа.
Ну и свое мнение. Спасибо, Женя. Хоть я и читал этот рассказ на канале в ТГ, спасибо.
Автор канала может не разделять мнение читателей и комментаторов.
На этом пока все. Спасибо, что читаете.
СОБЛЮДАЙТЕ ЗАКОНЫ И ЖИВИТЕ НА СВОБОДЕ СО СВОИМИ РОДНЫМИ И БЛИЗКИМИ!
