С самого утра Маша слышала за стеной какую-то возню и приглушенные голоса родителей. Затем послышался щелчок входной двери, и наступила тишина. Маше удалось заснуть ненадолго. У нее был законный выходной. Но спустя время ее разбудил топот ног на пороге и шелест пакетов.
Родители скупили полмагазина. Набрали много деликатесов. В их числе была красная икра. Маша схватила со стола банку, покрутила ее в руках и заметила с иронией:
🔄Начало истории
- Рановато вы икрой запасаетесь. До нового года еще далеко.
- Причем тут новый год? – Степа забрал у нее банку и отправил ее в холодильник, - Вика сегодня приезжает. Накроем стол, посидим своей семьей. Кстати, Галя, как там теща? Придет?
- Придет, - эхом отозвалась та.
- Интересно… - Маша встала в позу, сложив руки на груди, - какое бабушка имеет отношение к Вике? Кто она ей?
- Машунь, не перегибай палку, - отец строго посмотрел на дочь, - Вика – член нашей семьи. Мы - одна семья.
- Как здорово. А она мамашу свою с собой случайно не прихватила? Всю жизнь мечтала жить одной шведской семьей.
- Маша! – Галина выпучила глаза и залилась ярким румянцем. Даже Степан слегка смутился от слов дочери, которая продолжала смотреть на них с вызовом, - ты что такое говоришь? Откуда ты этого нахваталась?
- Мне семнадцать лет. Я давно уже не маленькая. И я прекрасно понимаю, что с появлением этой Вики миру и спокойствию в нашем доме придет конец.
- Именно. Маша. Придет! Если ты продолжишь разговаривать с нами в таком тоне! – рявкнул отец. Он редко повышал на дочь голос. Лишь в те моменты, когда та открыто шла с ним на конфликт. Но на супругу не кричал ни разу. По крайней мере, Маша никогда этого не слышала.
- Что ж. Дело ваше. Только я сразу хочу предупредить. Если она будет меня провоцировать, я молчать не стану.
Маша ушла в свою комнату, закрылась там и упала на кровать. Родители разговаривали так громко, что она слышала их дословно.
- Странная реакция, - вздохнула Галя, - когда мы приезжали к твоим родителям последний раз, два года назад, Вика мне показалась вполне милой и приветливой девочкой. И к Маше она тянулась, а та даже смотреть в ее сторону не хотела.
- Машуня просто ревнует. Она привыкла быть единственным ребенком в семье. Говорил я тебе, давай еще одного родим, чтобы дочь эгоисткой не выросла. А ты… работа, работа…
- Времена были сложные, Степа. Ты же помнишь, как туго нам жилось.
- А что… мы с тобой вроде бы и сейчас еще молодые. Я себя лет на тридцать ощущаю.
- На что ты намекаешь? – Галина захихикала. Ее смех резко затих. Маша растянула улыбку, догадываясь, во что вылился их откровенный разговор. Она много раз заставала их целующимися, как в первый раз. Чувственно и пылко. Краснея, Маша поспешно скрывалась за углом и чаще всего оставалась незамеченной.
Отец любил маму. А мама любила отца. В этом не было никакого сомнения. И для Маши, воспитанной в атмосфере тепла и взаимопонимания, такие отношения являлись нормой.
Ближе к обеду, когда голод дал о себе знать протяжным и мучительным урчанием в желудке, Маша все же вышла из своей спальни и застала родителей в прихожей.
- А ну! Иди сюда! – Степан протянул руку дочери. Второй он обнимал супругу. Маша покорно подошла и прильнула к нему, почувствовав себя в безопасности.
- Пап, а ты точно меня любишь? – спросила она жалобным голосом. Они с матерью посмеялись вдвоем. Душевно, по-доброму.
- Конечно, люблю. Люблю вас, мои девчонки, больше жизни. И ту девчонку… тоже люблю. Понимаешь? – Степан поцеловал дочь в висок. Она кивнула, отстраняясь. Отец обрадовался столь неожиданной сговорчивости и с довольным видом потер ладони, - тогда по коням! Я на вокзал, встречать Вику. А вы - на кухню.
Пришлось Маше забыть все обиды, переступить через свою гордость и засучить рукава. Она удивлялась невозмутимости мамы. Галина так суетилась возле плиты, словно ждала дорогого гостя. И первой рванула в прихожую, когда в двери щелкнул замок. Первой и единственной. Маша продолжала нарезать салат, сидя ровно на своем месте.
- Здравствуйте! Как я рада вас видеть! – послышался из прихожей писклявый голосок Вики. Он ничуть не изменился и все так же резал слух визгливыми нотками.
Маша скривила лицо. Ну, неужели она одна замечает в голосе Вики скрытую фальшь? Это же так очевидно. И улыбка, с которой она заглянула на кухню, была неестественной, нарисованной. Отталкивающей.
- Сестренка! – закричала Виктория так, что у Маши зазвенело в ушах. Ей пришлось отложить нож и встать, чтобы поприветствовать гостью. Вика накинулась на нее, повисла всем телом, будучи выше на полголовы. Маша с трудом удержалась на ногах. И едва не задохнулась от удушающих объятий.
Кое-как выбралась и с безразличным видом продолжила неоконченное дело.
- А где моя комната? – Вика была полна надежд. Окрыленная она помчалась на экскурсию по квартире, заглядывая в каждый угол, - какая красивая спальня! Какая кровать!
- Это комната Маши, - пояснила Галина. Глаза Маши едва не выпали из орбит. Она со звоном бросила нож на стол и рванула к ним.
- Как бы мне хотелось хоть раз поспать на такой кровати, - вздохнула Вика.
- Я думаю, вы с Машей договоритесь…
- Ни с кем я договариваться не собираюсь! – отрезала Маша. Она протиснулась вперед и захлопнула дверь своей спальни перед носом Вики, - это моя комната. Я там сплю, занимаюсь и сама навожу порядок. И никто! Никто не будет туда заходить без моего разрешения! И тем более, без стука!
Новые правила были придуманы на ходу. И озвучены в категоричной форме. Вика похлопала ресницами, покрытыми толстым слоем туши, и вновь растянула улыбку.
- Хорошо, сестренка. Я все поняла, - она подняла ладони вверх и отошла на безопасное расстояние. Будто Маша могла ее покусать.
Галина отправила дочери осуждающий взгляд, разочаровано покачала головой и вновь обратилась к гостье.
- Ты пока поживешь в зале. Комната проходная, но мы постараемся тебе не мешать.
Они двинулись вперед. Все, кроме Маши. Которая ухватила маму за локоть и прошипела на ухо:
- Почему, пока?!
Галина оговорилась, но не придала своим словам значения. Она отмахнулась от дочери, все еще злясь на нее за дерзость и нападки на безобидную Вику, которая с неизменной улыбкой на лице изучила предложенные апартаменты и с благодарностью прильнула к отцу.
- Спасибо, пап. Спасибо!
- Поживем пока так, - Степа погладил ее по спине, - если вдруг возникнут какие-то неудобства, мы снимем тебе отдельное жилье. Девушка ты уже взрослая. Невеста.
- Ну, что ты папа! Какие могут быть неудобства? Я хочу жить с тобой. Я же всегда об этом мечтала. С самого детства.
Степа потерял дар речи. Он замер, глядя на супругу печальными глазами. И ждал, когда она вклинится и вытянет его из неудобного разговора. Разговора о прошлом.
- Мне нужна помощь на кухне, - выпалила Галина первое, что пришло на ум, - Вика должно быть устала после дороги. Ей необходимо переодеться.
Маше не нравилось все это. Не нравились озадаченные лица родителей, недосказанность, повисшая в воздухе, напряжение. Едва только они скрылись на кухне, Маша заглянула в зал, сделала лицо попроще и заговорила первой:
- Слушай, Вик. Ты меня извини за грубость. Я просто не люблю, когда мои вещи трогают без спроса. Это я на будущее, чтобы меньше было поводов для конфликта. А так… я мирный человек. Ссориться не люблю.
- Ой, ладно тебе, сестренка. Признайся уже, что ты просто ревнуешь, - произнесла Вика, растягивая слова и попутно перекапывая в сумке вещи. Лицо Маши вытянулось. Улыбаться ей перехотелось. Вика взглянула на нее и звонко захохотала, - шучу, я. Шучу.
С этими словами она извлекла из сумки фотографию и поставила ее на журнальный столик.
- Что это? – Маша нахмурилась.
- Не узнала? Единственная фотография папы и мамы, которая чудом сохранилась. Остальные мама выбросила, - Вика попыталась всучить снимок Маше прямо в руки, - держи, посмотри поближе. Какой наш папа здесь молодой, красивый. Счастливый!
Степан и правда улыбался. А как по-другому? Фотография была сделана в день их свадьбы. К горлу подкатил ком.
- Вик… - Маша не взяла ее в руки. Она окатила сестру тяжелым взглядом, старательно подбирая тактичные, вежливые выражения, - не нужно оставлять этот снимок здесь. На столе. Маме будет неприятно.
- А что такого? Когда твоя мама встречалась с моим отцом, она прекрасно знала, что он женат. И это ее ничуть не смущало.
- Что? Что ты сказала? – Маша вскипела. Она нависла над Викой, как коршун, готовая отстаивать честь матери до последней капли крови, - ты что… пытаешься опорочить мою маму? Я тебе не позволю!
- А что я такого сказала?? – глаза Вики забегали. Будто она действительно не понимала, за что сестренка на нее ополчилась. Ее невинное лицо вдруг просветлело, засияло. Вика схватила фотографию и поспешила на кухню, - кстати, нужно папе показать, каким он в молодости был. Пап!!