Пока мы пили чай, девочка не слезала у моей мамы с коленей. А тетя Галя, то и дело вытирая слезы мятым платком, жаловалась на жизнь.
Продукты нынче стали дорогие, за коммуналку, опять же, платить надо бешеные деньги. Сейчас вот девочку в школу собирать – снова расходы. А она вообще работает только на лекарства. Давно вся больная насквозь.
Продолжение. Предыдущая часть здесь
Я понял, куда клонит тетя Галя, и сказал:
- Катя, пойдем-ка, я тебе покажу свои игрушки.
Отвел я ребенка в свою комнату, открыл шкаф, где мама заботливо хранила все мои детские игры, и солдатиков, и машинки, и конструктор, и коллекцию самолетиков.
- Смотри, что тут есть. Конечно, ты девочка, тебе может и не интересно…
Но Катя замотала головой:
- Интересно! Дядя Андрей, а это прямо как настоящие самолетики, такие же, как большие?
Это ее «дядя Андрей» резануло мне слух. Было непривычно.
Пока Катя трогала мои детские игрушки, я украдкой рассматривал ее. На кухне, под пристальными взглядами тети Гали и мамы, я стеснялся разглядывать девочку.
Сейчас я мог сделать это не под прицелом любопытных взглядов.
Катя была худенькой, длинные светлые волосы небрежно собраны в хвост, как будто кто-то наскоро сделал прическу, как попало, не заботясь особо о красоте. Одета она была тоже не сказать, чтобы нарядно. На носке я даже заметил дырку. Футболка была застиранная, явно девочка носила ее давно, если вообще не донашивала за каким-то другим ребенком.
Катя обернулась и посмотрела на меня. И тут меня словно прошило током. Взгляд у нее был мой. Да и не только взгляд. Глаза. Их форма, цвет. У меня глаза редкого орехового оттенка. Я в жизни ни у кого не видал таких, только у мамы. И вот теперь на меня смотрели мои же глаза, только их уменьшенная копия.
Мне не нужно было дожидаться никаких ДНК, чтобы понять: это мой ребенок.
Я показал Кате еще один шкаф, где лежали мои старые карандаши, альбомы для рисования и краски с кисточками. Катя с интересом принялась все исследовать, а я вернулся на кухню в растрепанных чувствах.
Тетя Галя уже вовсю лила слезы. Мама ее утешала.
- Тебе хорошо говорить, Татьяна! У тебя вон и муж есть, и сын какой! Не бедствуешь! – Скорбно вещала тетя Галя, отправляя в рот печенье за печеньем, и шумно прихлебывая чай. – А я уже год как вдовствую, да и Светка не особо помогала деньгами. У них своя семья была, что уж обо мне. Сводила концы с концами, да и слава богу. А сейчас не знаю, как мне жить…
Тетя Галя вновь разрыдалась.
Мама молча встала и подлила ей чаю. Та, успокоившись, принялась за вторую чашку.
- Тетя Галя. – Вклинился в разговор я. – Насколько я понял, вам нужна помощь деньгами? Я все понимаю, можете рассчитывать на меня.
Тетя Галя с прищуром посмотрела на меня.
- Андрей, вообще-то, это твоя дочь! – Голос ее прозвучал с осуждением, словно мы участвуем в каком-то ток-шоу, из тех, что ведет Андрей Малахов. Она – в роли несчастной жертвы, а я – негодяй, который не желает признавать и содержать собственного ребенка.
- Тетя Галя, я же не отказываюсь помогать. – Вздохнул я.
- Да причем тут это! – С досадой отмахнулась она от меня, как от мухи. – Что с девочкой-то будет? Сироткой ведь осталась. Не смогу я ее воспитать, мне уже и самой помощь требуется, еле хожу иногда. Да и что мне твои деньги, пришлешь раз в месяц, а кормить ребенка надо каждый день. Да одевать, да на кружки разные водить. Словом, не могу я взять на себя такую… ношу.
Мне показалось, тетя Галя хотела сказать «обузу», но вовремя спохватилась.
Я посмотрел на маму. На ней лица не было. Я ничего не ответил тете Гале, а та продолжала разоряться.
- Да и возраст у меня уже не тот, чтобы ребенка воспитывать, ох, бедная сиротка моя, Катенька, никому-то ты не нужна. Родной отец, и тот отказывается.
- Кто отказывается? Что вы ерунду говорите? – Я даже не сразу понял, что это произнес я. Слова будто сами вырвались у меня непроизвольно. – Катя останется со мной.
- А как же документы? – Оживилась тетя Галя. – Ведь выправлять надо, кто тебе ее так просто отдаст?
- Сделаем. – Уверенно ответил я. Хотя в душе у меня бушевал ураган. Я не понимал, что происходит и зачем я это делаю. Мне же не нужен этот ребенок. Но одно я знал точно: оставлять Катю с тетей Галей у меня не было никакого желания. Я не смогу спокойно жить, зная, что девочка находится рядом с таким человеком.
Тетя Галя совсем повеселела, и, позабыв про свои болячки, принялась активно уничтожать конфеты в вазочке, пока та совсем не опустела.
Мы с мамой несколько раз переглянулись. На самом деле, все, чего я сейчас хотел, это чтобы тетя Галя поскорее ушла. Но не выгонять же ее.
- Галя, нам, наверное, сейчас придется много документов оформлять. – Вставая из-за стола, заметила мама. – Ты извини, но сама понимаешь… Андрею уезжать скоро, а еще не у шубы рукав…
Галя попрощалась и выдвинулась в коридор.
- Катенька. – Позвала она. – Бабушке пора. Ты пока здесь побудешь, ладно? Поцелуй бабушку, да я побегу.
***
Было понятно, что никуда я вечером не улечу. Поэтому я написал Оксане, сказал, что вылет откладывается. Естественно, огреб кучу претензий. Но отвечать не стал, надо было понять, что теперь делать. И зачем я ляпнул этой тете Гале, что ребенок останется со мной? Ну кто меня за язык тянул?
Я с досадой швырнул дорожную сумку.
Катя и мама, сидевшие рядом, разом посмотрели на меня. Катя робко, пугливо, а мама с пониманием.
- Катенька, ты посидишь одна ненадолго? Нам надо по делам отойти. Мультики пока посмотри. – Сказала мама, вручая ей пульт от телевизора.
Мы вышли на улицу – нам предстояло идти в отдел опеки, заниматься документами на ребенка и вообще понять, что к чему. У матери неожиданно обнаружилась там хорошая знакомая, и она надеялась через нее ускорить процесс.
- Андрей, ты не переживай так. Я все понимаю. Про то, что Катю ты заберешь, было сказано на эмоциях. Я же вижу – не хочешь ты этого. Да и Оксана твоя будет против. – После долгого молчания сказала мама. – Я предлагаю оформить опекунство на меня, да и дело с концом. Отец будет только за. Мы с ним обсуждали. А ты продолжишь жить, как жил.
- Почему на тебя? – Каменным голосом спросил я.
- А на кого же еще? Галине, сам видишь, не надо ребенка. Не хочет обузу. Ты… Ну какой из тебя отец? Да и не нужен тебе этот ребенок. Кто еще у Катюши остается? В детдом ее сдавать, что ли? Не позволю! – Голос у мамы зазвенел, мне показалось, она так разволновалась, что расплачется.
И тут я очень спокойным тоном, таким же, как недавно говорил тете Гале, произнес:
- Ребенок будет жить с отцом.
И самое интересное, когда я это сказал – мне сразу же стало легко. Как будто все встало на свои места. Да, Катя мне чужая, да, я ее не знаю. Но это будет правильно, если она будет со мной. И я это понимал совершенно четко.
Мама посмотрела на меня, как на незнакомца, и сказала: - А я-то думала, что ты у меня еще не повзрослел.
***
Спасибо опеке, нам быстро помогли с документами. Но задержаться в городе пришлось на неделю. И всю эту неделю я пытался понять, как мне дальше жить.
Я никогда не имел дела с маленькими детьми. Я не представлял, о чем с ними говорить. Тем более, я не понимал, что такое – быть отцом. Что я должен делать, как себя вести?
Выяснилось, что через две недели начинается учебный год. Кате надо в школу, и я пока не понимал, как это все будет.
Только одно я знал совершенно точно: ребенка я никому оставлять не собираюсь, даже матери с отцом. В конце концов, это не котенок какой-то.
Оставалась одна проблема, к которой я не знал, с какой стороны подступиться. Речь об Оксане. Я не знал, как она отреагирует на появление в моей жизни Кати, но что-то мне подсказывает: Оксана будет не рада. Но в любом случае я был уверен, что смогу все объяснить, да и деваться Оксане некуда. Что ты поделаешь, если ребенок уже существует, куда ты его уберешь?
В своих размышлениях и планах, которые я мысленно прокручивал в голове, я так ни разу и не назвал Катю дочкой. Она у меня была кто угодно: девочка, ребенок… Но только не дочь.
В разговоре с Катей я называл ее по имени, а она меня – дядя Андрей. И это была еще одна проблема. Я должен был как-то объяснить ей, кто я такой. А заодно сказать, что теперь она будет жить со мной, далеко от своего родного города. Задача, прямо скажем, была не из простых.
Читайте также: