Серебряные бабочки летали над городом и бились о стекло.
Волшебник летом собирался в Таллин. Естественно, ему не повезло. Закрыли все границы, все кордоны: война, чума, какие чудеса. И в городе из стона и бетона высаживался маленький десант Снегурочек и ДедМорозов в хаки. Боялись зажигаться фонари. А ДедМорозы, сильные, как Халки, орали пьяно: ёлочка, гори. Торчала вата в дырах полушалков. Стоял декабрь, никем не защищён. Грустил волшебник: ёлку было жалко. И город жалко. Молодой ещё.
Ни звания, ни рода не позоря, призвав драконов и почтовых сов, ушёл за тридцать три огромных моря, за сорок приснопамятных лесов. Скучал себе отшельником и лешим в долине первобытного хвоща. Испытывая тягу к устаревшим, довольно соблазнительным вещам. Дубовый стол, след мартовского зайца, чужая тень, что потерял клошар. Потом купил случайно у китайца подержанный, зато хрустальный шар. Ещё мечтал проехаться в гондоле, в венецианской маске, хохоча. Но в принципе раскладом был доволен, оседлой жизнью хмурого хрыча, которого всегда застанешь дома. Увы, привязан к дому человек. А тридцать три огромных водоема с лесами размещались в голове. Свистел на кухне чайник закопчённый, о чём свистел — да шут его поймет.
Весной летели золотые пчёлы над городом и проливали мёд. Волшебник утром встал, развесил флаги своей носочно-маечной страны. За ним приплыл кораблик из бумаги. По палубе прогуливались сны, иллюзии, степные духи, ками, восточный маг, великий эскулап, махавшие волшебнику руками и лапами, и чем-то вроде лап: давай быстрей. В Марселе или в Осло закатим пир на тысячу персон. У нас есть паруса, у нас есть весла. У нас старпомом числится Ясон. И подтвердит любая экспертиза — кораблик делал лучший корабел.
Волшебник побежал, но спохватился, что барахло раздать он не успел. Пока звонил по дружеским каналам, попал впросак, попал на юбилей, уплыл кораблик к пальмам и кораллам, как принято у них, у кораблей. Придётся ждать до следующей встречи, плодить чудовищ, спятивших с ума. Опять садились бабочки на плечи волшебнику. Вершила суд зима.
Но главное, что снова, вне закона, местами прямо вылитый Кусто, живёт волшебник. С ним его драконы, чужие тени, деревянный стол, хрустальный шар и старая виверна. И чайник — утверждает, что титан. Ведь если ты волшебник, то наверно, нет, абсолютно точно — капитан.
Арт: Варвара Леднёва
#svirel_poetry