Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 189 часть 4
Татьяна в обеденный перерыв сбегала в общежитие к младшей сестре и ошарашила её известием:
— Ирка, привет! Маму в больницу положили сегодня ночью, — запыхаясь, протараторила она.
— А что с ней? — бледнея на глазах, испуганно переспросила сестра, забыв поздороваться.
— Давление поднялось. Повезло, что при нас, а то бы не знаю, что с ней и было, — ответила Татьяна, умышленно не вдаваясь в подробности. — Ты, главное, не волнуйся. Мы с Ванькой уже утром к ней заглянули. Жива она. Говорят, давление нормализовалось.
— Зайдёшь? — Ира кивнула внутрь комнаты.
— Да когда мне заходить-то? Бежать надо, а то на работу опоздаю. Итак, вся на нервах. Всю ночь не спала: пока в больницу её отвезли, пока туда-сюда, прямо хоть спички в глаза вставляй — на ходу засыпаю. Побежала я, — уходя сказала Татьяна.
— Тань, а в какой палате она лежит? — окликнула Ира сестру.
— В четвёртой! С пяти до семи приём посетителей, — спускаясь по ступенькам на первый этаж, пояснила Татьяна и задумалась, заметив округлившийся живот у сестры: — А Ирка-то не иначе за вторым собралась. Ну надо же а! А мать-то наша даже и не в курсе. Вот сюрприз-то ей будет! Но я лучше промолчу, а то как бы у неё опять давление не поднялось.
Татьяна прошла мимо коменданта общежития Риммы Васильевны Лукошкиной, которая не утерпела и задала ей вопрос:
— Случилось что?
— Случилось, — нехотя отозвалась Татьяна, открывая входную дверь. — А вам-то что?
— Да так, просто спросила. Вижу по лицу, что что-то произошло.
— Мама у нас заболела.
— Что-то серьёзное? — насторожилась Римма Васильевна, нервно теребя газету в руке.
— Да давление скакануло, — ответила Татьяна и спешно вышла, не желая продолжать разговор. Спускаясь с крыльца, ругала комендантшу: — Любопытная какая, а! И всё-то ей надо выспросить. Вот работёнка! Сидит весь день и сплетни собирает.
Она взглянула на часы и прибавила шаг, мысленно продолжая ругать Лукошкину, а потом вспомнив, что сестра с ней не поздоровалась, затаила обиду: «Ну и Ирка у нас… Хоть бы для вида привет мне сказала — язык-то ведь бы не отсох. Вот в кого она у нас такая? Ну уж не в меня и не в Любку, да и не в маму. Уж что-что, а она всегда первым делом поздоровается. А уж про отца так и вовсе молчу. Он, бывало, и обнимет, и поцелует. Любил он меня. Любил. Конечно, я ведь на него и похожа, не то, что Ирка…».
В глазах у неё появились слёзы, она сдерживала себя, чтобы не разреветься. «Хоть бы с мамой всё обошлось, а то я не переживу. Отца нет, да ещё и, упаси господи, мамы не будет. Мы же из-за наследства все переругаемся. Как гараж-то делить с Иркой будем? И картошку хранить нам негде будет. А без картошки своей как жить? — переживала Татьяна, и душа её разрывалась от боли. — Пусть уж мама живёт подольше, а я за неё молиться буду как умею…».
Она оглянулась и увидела маковки церкви, машинально перекрестила себя, не обратив внимания на идущую через дорогу к ней коллегу.
— Танька-а! Ты чего это крестишься среди белого дня? — догоняя, спросила её Тоня Семькоз. — Ты же партийная, так недолго и из партии вылететь.
— Тонь, ну что ты ко мне привязалась, как будто ты не знаешь, что мама у меня в больнице лежит, — с обидой в голосе сказала коллеге Ширяева, торопясь на работу.
— Погоди, Тань! Не обижайся. Забыла я, что мама у тебя в больнице. Из головы совсем вылетело. Проблемы у меня, — робко сказала Тоня и от волнения прикусила губу, не решаясь признаться.
Татьяна остановилась и, дождавшись её, спросила:
— А у тебя-то какие проблемы?
— А ты никому не скажешь? — Тоня ждала ответ. Ей срочно нужно было поделиться наболевшим.
— А кому мне говорить-то? Я кроме работы нигде больше и не бываю.
Тоня взяла её под руку и поделилась своей бедой:
— Сенечка-то мой загулял…
— Да ты чё-о!
— Правда-правда, — подтвердила свои слова Семькоз.
— Да плюнь ты на него и разотри. Мужики все гуляют, но не все из дома уходят. — Татьяна посмотрела на Тоню с сочувствием и продолжила: — Хотя от твоего можно чего угодно ожидать.
— Не знаю, Тань. Ой, не знаю…
— А тут и знать нечего: всё что делается — к лучшему. Уйдёт, так ты себе лучше найдёшь. Баба ты ещё в самом соку.
— На работе только бабам не говори, — отводя взгляд, попросила она.
— А говори, не говори, всё равно же узнают. Посудачат немного, а потом забудут. У всех своих проблем хватает.
— Так оно, но лучше молчи.
— Договорились. Мой-то рыжий ведь тоже гулял. Сама же знаешь. А теперь угомонился. Тьфу-тьфу-тьфу, — сплюнула Татьяна на всякий случай. — Ты главное своему не отказывай.
— В смысле?
— Полезет — уступи, от тебя не убудет. И семью сохранишь.
— Фу-у, — брезгливо сморщилась Тоня.
— А ты не фукай, — повысила голос на неё Татьяна. — Я тебе дельный совет даю, опыт-то у меня имеется и немалый. Ты не дашь, так другая даст, а тебе это ни к чему.
Тоня слушала её, вытаращив глаза, и с сомнением проговорила:
— Ну не знаю. Не знаю. Не смогу я так.
— А ты смоги. Я же смогла, и ты сможешь! — подбодрила её Татьяна. — Запасного мужика у тебя нет, так что терпи или ищи своему замену.
***
Ира с мужем и дочкой пришли навещать мать в больницу. Галина вышла в блёклом больничном халате, шлёпая шлёпками по деревянному обшарпанному полу. Она поправила гребёнкой волосы, собранные на затылке в пучок, и улыбнулась, увидев дочь и зятя с внучкой на руках.
— А я гадала, кто ко мне пришёл? А тут вы. Здрасте-е! — приветливо сказала Галина и первым делом подошла к внучке. — Большая уж стаёт! Давно я тебя не вида́ла. — Протянув руки спросила: — Пойдёшь ко мне?
Внучка смутилась и уткнулась в шею отца.
— Да я не трону тебя. Не трону, — похлопала её тихонько по спине ладошкой Галина.
— Здравствуй, тёща! — улыбался Юра, глядя на тёщу.
— Да здравствуй, здравствуй! — сказала Галина и тяжко вздохнула, явно нервничая.
Ира подошла к матери ближе.
— Здравствуй, мама. Ты заболела? — спросила дочь, всё ещё тая обиду в душе за то, что мать не пустила её к себе жить, когда она собралась разводиться с мужем. — Мы тут тебе гостинцы принесли, — она показала рукой на тряпичную сумку, стоящую на кушетке, обтянутой коричневым дерматином.
— Спасибо! Да куда таку́ массу? — Галина покачала головой.
— Да там всего помаленьку: сок, яблоки, в банке пюре с котлетой, печенье, конфетки да колбаски отрезала, может, поешь.
— Тут так-то кормят неплохо. Могли бы мне совсем ничего не приносить, — испытывая неловкость, сказала мать.
— Ничего, съешь. Тебе поправляться надо. А то я смотрю, бледная ты. Похудела, осунулась.
— Да, давление скакануло, будь оно неладно, — пристально взглянув на дочь, посетовала Галина. — Одна нервотрёпка с вами, Ирка.
— А почему с нами-то? — переспросила Ира и смутилась, ощутив взгляд матери на себе.
— Да вон, смотрю на тебя, ты знать-то опять рожать собралась?
Ира молчала.
— И на кой черт? Первого сама угробила, вторая вон с какой оказией родилась, тебе проблем, что ли, мало?
— Мы без тебя разберёмся, — сказал ей зять и, схватив жену за руку, потянул к выходу, ворча: — Опять тёща в своём репертуаре…
— Погодите-е! Вы куда? Я же не со зла сказала-то.
Но зять с дочерью и слушать её не стали.
Галина запереживала:
— Дёрнуло меня за язык-то... Уж промолчала бы, да не смогла, душа-то болит за Ирку. Тьфу! Всё не слава богу...
© 14.12.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 189 часть 5 Грешить и каяться будет опубликовано 16 декабря 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава ↓