Комендатура с гауптвахтой располагались ближе к мотострелковому полку, и когда Потапов с Полянским появились в кабинете коменданта, ранее прибывшие гости успели занять огромный кожаный диван и вели глубокомысленную беседу с хозяином кабинета о саксонской погоде. О деле пока никто не говорил. Решили дождаться командиров. Да и зачем бежать впереди танка?
(часть 1 -https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-63870187cde4697d104c9640 )
При входе генерала подполковник Кузнецов вскочил со своего места и подал команду:
– Товарищи офицеры!
Потапов только махнул рукой – да сидите, не до церемоний – и с интересом взглянул на гостей коменданта: с майором Яшкиным генерал был знаком, а подполковника Болдырева до этого видел только один раз, когда новый командир мотострелкового полка представился по прибытию на новое место службы.
Генерал и офицеры поздоровались, а Потапов поинтересовался, пожимая ладонь Болдыреву:
– Забыл, как вас по имени-отчеству?
– Александр Сергеевич.
– Михаил Петрович. Будем ещё раз знакомы.
Подполковник в недоумении присел на диван. Если сам генерал-лейтенант, уходящий с повышением в штаб группы войск, уточняет твое имя-отчество – это уже много значит в непростом армейском мире. Что здесь происходит?
А генерал-лейтенант быстро сделал логичный вывод по поводу нового командира мотострелкового полка – молодец, не отсиживается в кабинете, рвётся в бой, пытается сам выяснить обстоятельства ЧП в части и разобраться с подчинёнными. Нормальный командир полка…
Потапов присел на стул, на котором ещё час назад сидел задержанный прапорщик, и обратился к хозяину кабинета:
– Филиппыч, а у тебя случайно кофе нет?
– Михаил Петрович, весь мой кофе выпил Кантемиров.
Генерал удивлённо посмотрел на подполковника. Все офицеры повернули головы в сторону представителя армейской правоохранительной системы. С какого хрена, комендант гарнизона вдруг начал угощать задержанных своим кофе?
Кузнецов вздохнул и объяснил действия:
– У прапорщика голова сильно болела после удара, – секунду подумал и добавил. – Кантемиров, конечно, напорол горячку, но он свой.
– И что, нашему боксёру хорошо приложили? – вдруг заинтересовался вопросом бывший командующий 1 гвардейской Танковой Армией.
– Сильный удар в ухо пропустил, – подтвердил комендант.
– Первая хорошая новость за этот день, – задумчиво резюмировал генерал и предложил хозяину кабинета: – Тогда ставь чайник и докладывай, что знаешь. Надеюсь, заварку-то не скормил прапорщику?
Подполковник кивнул, подошёл к небольшому историческому столику в углу кабинета и подключил советский электрочайник со свистком. Из шкафа вынул тарелку с сушками и сахар в пачке…
Комендант вернулся за стол, вытащил из сейфа под столом папку с документами, разложил листы, собрался с мыслями и начал говорить:
– Всё, что знаю со слов начальника стрельбища. Думаю, не врёт. Значит так! Ещё с неделю назад Кантемиров заметил странность в поведении солдата-пилорамщика после встречи с земляками из госпиталя. Медицина сдавали стрельбу на московской проверке. Прапорщик не стал расспрашивать рядового – солдат уже четвёртого периода службы и физически самый сильный на стрельбище. Проблем быть не должно. В этот понедельник рядовой Дра… Дру…, – комендант начал сверяться со своими документами.
– Ромас, – махнул рукой генерал.
Подполковник продолжил:
– Рядовой Ромас напросился в полк за продуктами, и заодно сходил с командиром в госпиталь, где снова поговорил с земляками, – докладчик обвёл всех слушателей взглядом и пояснил: – Это были те двое сбежавших литовцев. Ромас разговаривал отдельно. Прапорщик прогулялся по городу.
– Поняли, дальше…, – кивнул Потапов, хорошо представляя, с кем именно гулял в тот день Кантемиров.
Засвистел чайник. Хозяин кабинета встал, вынул из стеклянного шкафа заварной чайник с чашками и заварил чай. Вернулся и продолжил:
– Со слов прапорщика, всю неделю солдат ходил сам не свой. Начальник стрельбища порекомендовал своему заместителю, сержанту Басалаеву проследить за рядовым. Вчера днём Ромас сам решил поговорить с прапорщиком и рассказал ему о задуманном побеге с земляками в ФРГ через Лейпциг. Якобы, у водителей из госпиталя всё продумано и подготовлено. Сам пилорамщик бежать не хотел, но очень боялся мести со стороны земляков. Вроде, угрожали расправой семье в Каунасе. Начальник стрельбища после обеда как раз собирался в город, в ГДО на тренировку, где и решил поговорить с Директором Дома советско-германской дружбы. Они в один спортзал ходят. Капитан КГБ Путилов, мастер спорта по самбо. Поговорили. Путилов переоделся у себя в конторе в форму капитана-танкиста, посадил прапорщика в оперативный Вартбург с немецкими номерами и привёз прапорщика обратно на стрельбище. Кантемиров для разговора с рядовым предоставил свой домик. Примерно через час Путилов уехал. Прапорщик говорит – очень спешил. Потом Ромас рассказал, что подписал документы о работе на КГБ и этот капитан приказал ему совершить побег на Запад, где с ним свяжутся. Пилорамщик бежать не хотел и просил своего командира помочь ему. Времени у прапорщика оставалось мало, и Кантемиров не смог придумать ничего хорошего, как напоить солдата водкой и устроить с ним драку. Дальше – звонок дежурного по стрельбищу в полк, конвой и гауптвахта. У меня всё, – Кузнецов отодвинул от себя листы, встал, подошёл к столику и принялся разливать чай.
Генерал-лейтенант выдохнул. Рано ему ещё на покой. Есть ещё порох в пороховницах и ягоды в ягодицах…. Не ошибся в Тимуре… Но, вот стервец, всё ему неймётся... А сейчас надо думать, как выбраться из этой истории и не отдать прапорщика в лапы КГБ. Потапов вздохнул и оглядел остальных. Вроде здесь все свои?
Каждый из добровольных участников сегодняшней встречи, сплотившихся в весенний воскресный вечер в кабинете коменданта дрезденского гарнизона по совсем нешуточному поводу – противостоянию Комитету Государственной Безопасности СССР, прекрасно понимали всю серьёзность текущего момента и с тоской раздумывали о дальнейшей судьбе прапорщика. И о своей карьере тоже…
Полковник Полянский, да и его боевой товарищ подполковник Кузнецов, не на словах, а на прошлых совместных делах уже сталкивались с умом, силой и коварством «рыцарей революции», среди которых было много настоящих офицеров.
Но, поставленные партийным руководством страны задачи и определённый род деятельности выделял этих служащих с эмблемой щита и меча на петлицах от всей военной и правоохранительной системы.
КГБ всегда стоял особняком, и только по мере необходимости взаимодействовал с армией и с милицией. В этот раз, похоже, чекисты просто плюнули на всякое взаимодействие с кем-либо. Если только – не со своими коллегами из МГБ ГДР.
Может быть, эти рыцари плаща и кинжала завтра, с началом первого рабочего дня, одумаются и объяснят свои действия своим другим коллегам – армейским контрразведчикам? Мол, в выходные дни приличные люди отдыхать изволили. А с утра понедельника вместе славно поработаем, а потом вечером все вместе, хором, вполголоса, песни славно попоём на вечную тему: «С чего начинается Родина…».
Обычно армейских офицеров, отобранных для службы в военной контрразведке, направляли на курсы в Новосибирск, но на собеседовании в особом отделе округа в Риге ещё капитану Полянскому сообщили, что его сразу посылают на оперативную стажировку в Черняховск Калининградской области, где располагался особый отдел 30-й танковой дивизии.
Спустя два месяца офицер был оформлен в должности оперуполномоченного особого отдела Прибалтийского военного округа и получил в обслуживание два факультета Рижского высшего инженерного авиационного училища. Потом пошли командировки внутри советской империи и за рубеж…
Офицер контрразведки Полянский Константин Жанович всегда считал себя исконно русским человеком; но, впрочем, как и многие граждане СССР, не был представителем «чистокровной нации».
В организме русского офицера смешалось много кровей, которые и прибавили творческих сил в непростой деятельности военного контрразведчика. Ещё в Суворовском училище преподаватели обнаружили у курсанта Полянского необычную тягу к изучению иностранных языков.
В настоящее время полковник владел английским, немецким и несколькими тюркскими языками. Поэтому, старший офицер Полянский вполне сносно мог послать того же прапорщика Кантемирова на его родном языке далеко и надолго, но, решил не посылать, а выручать парня из беды.
Хотя, этот несносный прапорщик сам выбрал в этой ситуёвине совсем не ту сторону. Ладно, простим на первый раз и спишем на ошибку молодости…
По большому счёту, начальник стрельбища мог сбежать вместе с пилорамщиком в ФРГ и передать пламенный привет лично полковнику Полянскому из вражеского телевизора. Не сбежал, и своему солдату не дал предать Родину. Как бы это сейчас не звучало… И рядовой Ромас оказался молодцом. А мы своих не бросаем…
После доклада коменданта гарнизона начальник Особого отдела штаба 1 гвардейской Танковой Армии с молчаливого согласия генерал-лейтенанта Потапова взял руководство операции в свои руки.
Полковник сидел отдельно у окна, спиной к стене и, аккуратно отхлёбывая чай, спросил:
– Сегодня, в течение дня, комитетчики не пытались поговорить с прапорщиком?
– Кстати, был с утра. До моего прихода. Аргудаев не выпустил задержанных. Сказал – только с разрешения командира полка, – вспомнил подполковник Кузнецов и многозначительно посмотрел на подполковника Болдырева.
КП благодарно кивнул, а особист-мотострелок добавил:
– И на стрельбище был Путилов. В форме капитана-танкиста. Вопросы задавал и в домик Кантемирова хотел заглянуть. Не получилось. Я солдат проинструктировал.
В разговор специалистов вмешался генерал:
– Аргудаеву от меня лично устную благодарность. Товарищи офицеры, а что с обезглавленным стрельбищем Помсен будем делать? Думаю, прапорщика с солдатами лучше держать на губе до решения вопроса с комитетом.
– Товарищ генерал, пока служба на полигоне идёт. Все на месте. Прапорщик назначил вместо себя рядового Вовченко, – доложил майор Яшкин.
– Пончик! – вспомнил с улыбкой солдата Потапов и добавил. – Ладно. Вызываем прапорщика, с него и спросим за службу на полигоне. Сам дурака свалял, пусть сам и отвечает.
Комендант поднял трубку и приказал доставить Кантемирова к нему в кабинет.
В это время добровольный узник лежал на матрасе и, разглядывая потолок, проникся размышлениями о своём родном стрельбище. Завтра же понедельник… Надо получать продукты и менять бельё. Интересно, кто стреляет с утра на дневной?
Было бы хорошо, если 3МСБ, т.к. и сам прапорщик, и его солдаты стояли по штату именно в этом батальоне. Все механики-водители со своими учебными БМП на качалках директрисы были родом из 9МСР. Поэтому, офицеры и прапорщики батальона всегда с пониманием относились к проблемам полигонной команды. И бойцы стрельбища в ответ всегда выделяли родной батальон.
Справится ли Пончик со своими обязанностями? И примут ли всерьёз его просьбы другие офицеры полка? И что-то долго его не вызывают к коменданту? Может быть, уже всё устаканилось, и про прапорщика просто забыли?
Бытовые размышления начальника стрельбища прервал лязг замка. Металлическая дверь со скрипом открылась, и перед лежащим прапорщиком возник старший лейтенант. Естественно – чернопогонник.
Прапорщик повернул голову. Офицер являл собой образец караульной и строевой службы – высокий, спортивный, гладко выбритый и с идеальной армейской причёской. На форме ни морщинки, фуражка с огромной тульей находилась где-то на уровне зарешеченного окна.
Старший лейтенант широко раздвинул ноги, заложил руки за спину, посмотрел на лежачего пехотинца и рявкнул на всю камеру:
– Заключённый, встать!
– Встаю, встаю…, – сиделец благоразумно решил не вступать в дискуссию с новым начальником караула и резво соскочил с кровати. Тимур догадался, что в этот раз видит перед собой грозу всех узников немецкого каземата – старшего лейтенанта бронетанковых войск Лисовских, в определённых и не совсем законопослушных холостяцких кругах, более известен – как Лис.
Самый лютый начкар гарнизона стоял перед начальником стрельбища собственной персоной. Рядом, привалившись плечом к двери камеры, ухмылялся тот самый борзый сержант с автоматом за плечом…
Ещё в начале своей армейской карьеры в ГСВГ лейтенант Лисовских подрался с другим лейтенантом своего же полка в немецком гаштете. Дело молодое, бывает всякое…Оба были в гражданке, находились в изрядно подпитии и подрались из-за немки.
Опытный гаштетчик быстро вызвал коменданта, и тогда ещё майор Кузнецов угостил обоих хулиганов своей знаменитой резиновой палкой, лично подаренной начальником полиции города, и влепил обоим по трое суток ареста.
Удар дубинкой от боевого майора не считалось позором в дрезденском гарнизоне, но лейтенанты попали в день караула мотострелкового полка. И начкар, капитан-заменщик, решив оставить о себе танкистам недобрую память, сутки гонял почём зря перепивших лейтенантов.
Молодые офицеры вышли с гауптвахты, помирились, подружились и дали торжественную клятву – гонять в карауле на губе задержанных мотострелков, как сидоровых коз. Приятель Лисовского оказался сыном генерала, и его быстро перевели с повышением в Вюнсдорф. Оставшемуся в гарнизоне офицеру, сыну инженера, пришлось мстить за двоих – за себя и за того парня.
В этот раз в изоляторе парились только трое пехотинцев: прапорщик, сержант и рядовой. Мало, конечно, а что делать? Будем работать с теми, кто есть… Когда офицер узнал фамилию прапорщика, то немного опечалился...
Именно этому прапорщику сегодня передал привет начальник вещевого склада танкового полка, прапорщик Матвеев. Со своей вещевой службой ссориться не хотелось. Прапор отпадает…
Остались сержант с рядовым. Тоже пойдёт для строевой подготовки на крошечном плацу гауптвахты. Следующий облом произошёл лично от начальника губы, капитана Аргудаева, который и сообщил свежему начкару о странном заболевании сержанта Басалаева и рядового Драугялиса.
Начгуб настойчиво порекомендовал офицеру-танкисту выводить этих заключённых только в туалет, и только по их личной просьбе. Дабы не распространять эпидемию по всему изолятору. Капитан, хоть и был философом по жизни, но, очень не любил, когда его указания не исполнялись, и мог легко испортить настроение любому начкару на целые сутки.
Вечером к коменданту заявились командир мотострелкового полка с особистом. Ну, это понятно в свете произошедших событий с беглецами из госпиталя. Но, когда вслед за офицерами в изолятор прибыл генерал-лейтенант Потапов и полковник Полянский, у старшего лейтенанта Лисовского голова под фуражкой пошла кругом. Что за нахер происходит в казённом доме?
Минут через сорок после прибытия в изолятор генерала и полковника в дежурной части раздался звонок с приказом коменданта – доставить задержанного Кантемирова. Начкар, захватив помощника, кинулся лично выполнять приказ подполковника.
Вот так и встретились двое служивых дрезденского гарнизона: старший лейтенант Лисовских (он же – Лис) и прапорщик Кантемиров (просто – прапорщик). Надзиратель и заключённый... (продолжение -https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-12-639b248f8058262b997d31e5 )
P.S. Продолжаю выставлять новые части «Чужбина»: https://boosty.to/gsvg
