Друзья, вот продолжение! Начало ЗДЕСЬ.
...Когда муж больше года в параличе, уже не так и страшно, что помирает. А те, кто осуждают за жестокосердие, пусть попробуют сами денно и нощно, без помощников, тягать, переворачивать, подмывать, кормить через трубочку, впихивать таблетки и с ангельским ликом сносить вечно дурное расположение духа.
Супруг, сказать честно, и в здоровом состоянии тот еще был подарочек. Но семью кормил, подарки дарил, руки не поднимал, потому Марьяна терпела. И даже когда паралитиком стал, в благодарность за все хорошее, старалась не тиранить. Почти. Но уж после того, как призвали, наконец, страдальца на вечный покой, перед собой лицемерить не стала. Закрыла покойному глаза – руки не дрожали. Переодела кофту – ту, что муж в агонии обслюнявил, сначала отнесла в стиралку, но потом передумала, швырнула в мусор. Подошла к зеркалу. Легонько подкрасила глаза, положила на губы сдержанный блеск. Хватанула рюмочку за помин новопреставленной души. И без всякой дрожи в голосе пошла звонить, сообщать экстренным службам о прискорбном событии. Ритуальщиков беспокоить не стала – говорят, стервятники на свежий труп сами слетаются. И хорошо. Пусть побольше понаедет - последних распоряжений супруг, в паралитической скуке, наоставлял немало.
Как и предупреждали знающие люди, первый похоронный агент явился через пятнадцать минут – задолго до «Скорой». Толстый, шумный, настойчивый дядька – сразу начал под нос совать эксклюзивный договор, полный цикл услуг навязывать.
Марьяна охолонила:
- А вы мобильную связь в гроб представляете?
- Чего?
- Муж велел: чтобы обязательно встроенные динамики. И телефон с усиленной батареей. На двести часов, и заряд должна держать минимум год.
Бодряк хмыкнул:
- А на фига? Раз умер дома, значит, всяко вскрытие будет, там точно добьют. Не будет у него технической возможности позвонить.
- На фига или нет – это не вам, а мне решать, - отрезала Марьяна. – И раз не можете оказать услугу, нечего тогда про полный цикл трепаться.
Но прочь толстяка не прогнала – пусть остается, конкуренцию создает.
Очень быстро подтянулись и другие – мадам в черном бархатном пиджаке с алой гвоздикой в петлице, трепетный, тонкокостный дядечка с лицом школьного учителя, гламурный молодой человек с наглым взором и помадой на губах куда ярче, чем у нее. Марьяна всех приветила, отвела в мужнин кабинет, велела вести себя тихо, ждать. Сама пока что встретила докторов, полицию, провела к смертному одру. Отвечала машинально на вопросы представителей власти и ломала голову – черное платье с длиной чуть выше колена - это траур, или уже легкомыслие?
Ей всего пятьдесят четыре, и она заслужила немного побыть веселой вдовой. Как воздаяние за годы скучной семейной жизни, ангельского терпения и аскезы.
Когда спровадила докторов, представителей власти и тело супруга (санитары выторговали тысячу рублей за дезодорацию и десять тысяч за макияж), отправилась в кабинет. Лица у агентов красные, вид взбудораженный – явно все это время ругались. Но драки, вроде, не устроили, мебель цела.
Но хотя друг другу конкуренты, а цены снижать оказались дружно. Да еще причитают: мол, нельзя, чтобы транспорт у одних, а ресторан – у вторых. Горланят в три глотки, каждый своим эксклюзивным договором размахивает. Только тихоня в костюмчике в общей склоке не участвует.
- Тогда конкурс устрою. – Решила Марьяна. – У кого из вас оркестр есть?
- У меня имеется! Духовой! – отозвался радостно толстяк.
- Боже! Какое дурновкусие! – закатил глаза рафинированный.
- Зачем вам этот пережиток прошлого? – укорила дама в бархатном пиджаке. - Похоронная музыка несовместима с православным отпеванием!
- Мне не духовой нужен, а чтобы скрипки, - вспомнила Марьяна. – Супруг какой-то «Эйр» хотел. Это Бах, что ли. Или Бетховен. Точно не помню.
Похоронщики примолкли, в недоумении уставились друг на друга. И в наступившей тишине из дальнего угла гостиной донеслось:
- Бах. «Эйр», она же сюита номер три. Исполняет струнный оркестр. Скрипки, альты, виолончели, контрабас. Лучше шестнадцать человек, но шестерых вполне хватит. Можно студентов консерватории позвать. И стараться будут, и возьмут недорого.
- А этого, как его… Альбинони, – вспомнила Марьяна еще одну мужнину волю, - они смогут?
- Для Альбинони, конечно, идеален орган. Но есть прекрасные вариации, когда главную партию исполняет солистка. Или гобоист. – Без запинки оттарабанил культурный.
Прочие поглядели в его сторону с ненавистью.
- Цена вопроса? – спросила Марьяна.
- Студенты вечно голодные, - сдержанно, сообразно скорбному поводу, улыбнулся скромник. – Тысяч за пятнадцать сговоримся.
- А гроб с окошечком у тебя имеется в прайсе? – вспомнила про еще одно пожелание супруга Марьяна.
- Откуда у него?! – Взорвалась дама в бархате. – Он из частной лавочки! Только ящики, небось, деревянные! А у нас – ассортимент. Связи! Государственная структура!
- И вообще, не видно, что ли: лопух! С таким тело будете с утра до обеда ждать! И на кладбище уже к ночи приедете! – подхватил багровый толстяк.
Но Марьяна только усмехнулась:
- Баста, карапузики. Пусть лопух, зато стараться для меня будет.
Худосочные и к жизни неприспособленные не совсем в ее вкусе. Но после мужниных отекших, вялых пальцев на артистичные кисти похоронного агента смотрела почти с вожделением.
*
В нищете супруг не оставил, и торговаться за каждую рюшечку на гробе Марьяна не собиралась. Но культурный (нет бы пользоваться моментом и впаривать самое дорогое из прайса) со смущением в голосе предложил:
- Мой служебный долг - развести вас на максимум, но я хотел предупредить. Цены в прейскуранте завышены, минимум, втрое. Не связывайтесь с ритуальным агентством. Все услуги возможно заказать самостоятельно. Автобус напрямую в транспортной компании, гроб – у производителя.
Марьяна взглянула внимательно:
- Твой-то интерес в чем? Хочешь от своего агентства слевачить? За комиссионные от гробопроизводителей?
- Нет, нет! – смутился. – Я ничего ни от кого не получаю. Просто перед вами неудобно. Такое горе, мужа только что потеряли. А тут мы, на вашей беде наживаться.
- Тебе что до моей беды?
- Ну… вы такая красивая и беззащитная женщина, - смутился, - не могу я на вас бизнес делать. Хоть и обязан.
- Да, - фыркнула снисходительно, - ты бизнес вряд ли сделаешь. Кто тебя в агенты-то взял?
- Первый заказ. Испытательный срок.
Марьяна вырвала из его рук многостраничный прайс-лист, быстренько пролистала, наморщила нос:
- Хм. «Рытье могилы класса люкс, двадцать семь тысяч рублей» – это, конечно, сильно.
— Вот и я говорю, - подхватил, - яму вырыть – это максимум тысяч пять. Требовать двадцать семь – подлый расчет на то, что вы от горя соображать не будете.
- Не волнуйся. Я способность соображать не утратила, - заверила Марьяна. – Но по производителям бегать, копейки выгадывать у меня времени нет. Так что доставай договор или что там у тебя, будем выбирать. Давай начнем с гроба. Муж хотел, чтоб обязательно красного дерева, и ручки бронзовые. Такой в прейскуранте имеется?
*
Набрала в итоге всякого-разного по классу «люкс» на две странички.
Костюмчик - от масштабности заказа выглядел он совсем растерянным – подвел итог:
- Два миллиона восемьсот тридцать две тысячи. И… это ресторан еще пока не включен.
- Ясный перец, помины на сто персон где-то во столько же встанут! – хохотнула Марьяна.
- Я вынужден просить у вас авансом. – Закраснелся скромник. – Всю сумму.
- Ща.
Муж свою будущую кончину обсуждал со странным, мазохистским удовольствием, и давно еще велел Марьяне: запастись наличными загодя, ибо оплату по карте похоронные агенты примут вряд ли, а бегать по банкам, когда в доме смерть, не с руки. Сумма, что казалась Савве настолько огромной, вдову совсем не смутила. Всего-то три пачки по сто тысяч в каждой. Можно, для ровного счета, ещё пару венков подзаказать. Но принести деньги не успела. Шла мимо своего будуара – и встала. Это что ж за дела?!
Марьяна прекрасно помнила: сразу после кончины мужа, еще до того, как в доме явился первый похоронный агент, святилище свое она заперла, ключ бросила в карман домашних, черно-траурных брючек. А сейчас - дверь отперта. И замок, похоже, взломан – через него весь идет огромная, кривая царапина. Кто посмел? В квартире, конечно, много постороннего народа присутствовало – «Скорая», полицейские, санитары. Но она, хотя старательно изображала вдову в прострации, бдила зорко: чтоб из гостиной, где мертвое тело, никто не выходил. И в коридор (дверь туда оставалась открытой) постоянно поглядывала. Никого не было там, агенты склочничали в мужнином кабинете, оттуда не высовывались. Или она пропустила?
Ладно.
Вошла в спальню. Отодвинула картину с Венерой Милосской, осмотрела сейф. Вроде, заперт и цел. Достала ключ. Замок, заботливо смазанный ещё мужем, приятно щелкнул – и Марьяна в изумлении застыла перед открытой дверцей. В сейфе оказалось пусто. Ни денег, ни украшений золотых.
Вот, значит, как. Вернулась к агенту-интеллигенту. Сухо спросила:
- Тебя как зовут?
- Савва. Савва Сторожевский.
- Скажи мне, Савва. Вы когда в кабинете отношения выясняли – из него кто-то из вас выходил?
Пауза. Смутился.
- Ну? – нахмурилась.
- Д-дама. Дама в костюме.
- Куда ходила?
- Сказала, что э-э… поправить прическу.
Встретил пронизывающий ее взгляд, поспешно добавил:
- Только я думаю, что она ходила не в туалет.
- Почему?
- Потому что когда спор из-за клиента… из-за вас… начался… остальные двое от души за заказ боролись. А эта, хотя вроде и орала громче всех, заключать с вами договор не собиралась. Вообще.
Замолчал. Взглянул испуганно, исподлобья.
- С чего взял? Давай, не тяни! – поторопила Марьяна.
- Ну… мне сразу показалось, по всему поведению: она с другим резоном в вашу квартиру явилась. К двери несколько раз подходила. Приоткрывала, в коридор выглядывала. А когда шум начался, - потупился, - я так понял, в момент, когда тело супруга покойного выносили, она пробормотала про туалет. И шныркнула прочь из комнаты.
- Вон почему я ее не видела! – в азарте вскричала Марьяна. – Сама тогда в подъезд выходила, санитаров до лифта проводить, супруга на прощанье облобызать. Она, видать, и проскочила в тот момент!
- А что случилось?
Вдова в удивлении отметила: интеллигентская растерянность с похоронного агента разом слетела, лицо увлеченное, почти решительное.
- Деньги из сейфа пропали. Пять миллионов. И вся ювелирка.
- Та-ак. – Протянул нараспев, будто заправский следователь. – Замок сломан?
- То и странно, что нет. Я ключом отперла. А вот дверь в комнату мою, похоже, вскрыли. Отмычкой или еще чем. Я в этом не разбираюсь.
- Позволите взглянуть?
- Смотри.
Пожала плечами, повела за собой. От великолепия ее будуара – с золотой лепниной на потолке, с антикварной двуспальной на витиеватых ножках и искрящейся хрусталем люстрой скромник Савва аж зажмурился. Но быстро взял себя в руки. Осмотрел входную дверь, констатировал:
- Замочек здесь символический. И отмычка, насколько понимаю, простейшая.
- Спасибо, утешил! – огрызнулась Марьяна.
- Но даже самый несложный сейф открыть гораздо сложнее.
Деловитой походкой подошел, оглядел, уверенно заявил:
- Следов взлома нет. Здесь точно не отмычка. Использовали родной ключ. Ну, или его дубликат. Вы ничего не теряли?
- Ну, мой - всегда при мне. – Продемонстрировала Марьяна.
- А дубликат? – взглянул испытующе.
Вдова поморщилась:
- А про дубликат, мой милый Савва, я наверняка утверждать не могу. Однако могу тебе сообщить, что у мужа имеется дочка от первого брака. Очень ушлая, расчетливая особа. Он, слепец, ее агнцем считал, всячески в наш дом приваживал, хотя я и протестовала.
- Может быть, дама в бархатном пиджаке на нее чем-то похожа? – вкрадчиво спросил Савва.
- Да ни черта она не похожа. Но Люська сама бы и не стала мараться. А вот асоциальную личность на грязную работу нанять – для нее вообще не вопрос. Дама без принципов.
- Если женщина в бархатном пиджаке исполнитель, мы и на заказчика легко выйдем.
- Как?
- У меня имеются четыре фотографии предполагаемой воровки, - похвастался Савва. – Две профиль, две анфас. Сделал тайно. Можно пробить по соответствующим базам.
- Ты, что ли, детектив-любитель? – насмешливо взглянула Марьяна.
-Я историк. А в развитии событий – особенно в нашей стране - немало детективных загадок. Вот и поднаторел. У меня еще вот что есть, - триумфально извлек из кармана целлофановый пакетик на застежке, продемонстрировал. – Волос ее. Когда увидел, что странно себя ведет, с пола подобрал. На всякий случай. Как возможный образец ДНК.
- Да, Савва, ты крут! – похвалила вдова.
А дурачок – вместо того, чтоб пользоваться моментом, цену себе набивать – беззащитно улыбнулся:
- Я не для крутости, просто для удовольствия за людьми наблюдаю. Но прежде пригождалось только для мелочей всяких. Вычислить, например, где дочка сигареты прячет.
Из-за дочки Марьяна расстроилась, но вида не подала.
Сказала:
- Полицию вызывать я не буду.
Опешил:
- Пять миллионов и золото преступникам отдать?!
А вдова снисходительно отозвалась:
- Не такой уж ты и внимательный. Я тебе что сказала? Дочка мужнина – та еще стервь. У меня давно подозрение имелось, что папаша ей ключ от моего сейфа вручил. Думаешь, я б в такой ситуации деньги там оставила?
- Но вы ж сами сказали! Что было пять миллионов!
- Не миллионы, а бумага цветная. Специально заказывала – фальшивки в хорошем качестве. А золото – копии и бижутерия. Пойдем со мной. Я тебе настоящий сейф покажу.
- Зачем? – закраснелся. – Принесите просто деньги, я подожду здесь.
Но вдова облизнула жарко губы:
- Нет уж, Савва. Боюсь я теперь одна – раз в доме вор побывал. Пойдем. Будешь моей защитой.
Из будуара, через коридор, прошли в мужнину спальню. Когда-то очень кобелиная, обшитая дубовыми панелями комната давно превратилась в филиал комфортной больничной палаты. Бархатные портьеры сменили на эргономичные жалюзи, чучела совы, кабана и лисы, охотничьи трофеи супруга, обернули в пленку, массивный диван заместила ортопедическая кровать с пультом управления, кожаное кресло – инвалидная коляска.
Постель еще хранила контуры мужниного тела, терпко пахло нашатырем – когда благоверный начал кончаться, Марьяна честно пыталась привести его в чувство. Савва, явно непривычный к местам, где побывала смерть, заробел совсем уж очевидно – смех, а не похоронный агент. Чтоб разогнать торжественную и гнетущую атмосферу, вдова плюхнулась в инвалидное кресло, щелкнула кнопкой пульта, врубила “While my guitar gently weeps”, объяснила:
- «Битлов» муженек любил.
- Встаньте, пожалуйста! – взмолился Савва.
- Почему?
- Плохая примета!
Отмахнулась. Ловко подцепила ноготком панель, что покрывала подлокотник, объяснила:
- Ключ там лежит. Тот еще Гобсек был. Уже еле дышит, а богатства свои каждый день проверял. Поглядит на них – и будто сил прибавляется.
- Он же вроде парализованный был?
- Минимальная подвижность сохранена. Руку мог приподнять, и два пальца работали. – Поморщилась Марьяна. – Ими ключ и держал. А отпирала уже я, конечно.
Всунула ладонь в узкое пространство, заворчала:
- Черт! Опять, видно, за обшивку завалился. Знаешь, какой однажды скандал устроил? И воровка я, и ограбила его. А ключик маленький, плоский, просто в щелку юркнул.
Марьяна продолжала безуспешно искать, Савва все больше хмурился. Наконец, с растерянным видом женщина вытащила из полости руку. Прошептала:
- Нету. Но как? Кто мог?
- Ваш муж, возможно, перепрятал?
- Э…
- Чисто физически у него такая возможность имелась?
- Ну… он своими крюками ключ всегда сам доставал… Но только ведь два пальца, и то с ограниченной подвижностью. Часто ронял. Злился. Как спрятать-то мог?!
- Он оставался один в комнате?
Отозвалась со злобой:
- Когда он там оставался! Вертелась с ним круглые сутки! Ни на шаг от себя не отпускал. Если не дрых, даже в туалет за мной тащился!
- Но вы же иногда спали?
- Здесь. При нем. – Злобно пнула еврораскладушку, что стояла подле постели. – От каждого кашля вскакивала, то одно ему подай, то другое!
- В какой-то промежуток времени вы, от усталости, могли заснуть крепко. – Возразил Савва.
- Но за хрена ему от меня ключ прятать?! В чем смысл? Есть свидетельство о браке, завещание. Я все равно его наследница. Основная. Дочке он только дом на Кипре отписал.
- Значит, тогда ключ и не нужен. Можно просто вызывать специалиста и сейф вскрыть.
- Нет. Нельзя! – взвизгнула она.
- Почему?
- Да потому что! В завещании про сейф ни слова. Так я забрала – и все мое, шито-крыто. А эти слесари, небось, будут акт составлять и содержимое описывать. А по закону - дочка его тоже наследница. С ней, что ли, напополам делить?
Савва поглядел на нее брезгливо, и Марьяна совсем уж разозлилась:
- Думаешь, не заслужила? Думаешь, легко было? Больше года бревном лежал! Не поссать, не посрать, не перевернуться сам не мог!
- Можно, я осмотрю кресло? - кротко попросил Савва.
- Нет там ничего, - в отчаянии выкрикнула. – Все я обшарила!
- Вы на взводе. После стресса. – Сказал участливо. – Позвольте, я взгляну сам?
Присел на корточки, ощупал музыкальными своими пальцами подлокотник, достал телефон, включил фонарик, оглядел внимательно полость. Вдруг попросил:
- Пилочка тонкая есть для ногтей? Ну, или ножик маленький?
- Нашли? – просияла Марьяна.
- Тут какой-то конверт. Приклеен на скотч.
- Да ладно! Где?
Подскочила. Увидела. Аккуратничать не стала – схватила, рванула. Вытащила фотографию. Охнула.
Савва бесцеремонно разглядывал из-за ее спины. В расслабленном тропическом интерьере, на фоне океана и пальм, двое. Марьяна в облегающем платье и худощавый, черноволосый латинос в льняном белом пиджаке. Стоят рядышком, позируют.
- Кто это? – потребовал Савва.
- Рауль. – Прошептала Марьяна. – Саксофонист. С круизного лайнера… Муж… муж считал, что у нас с ним было что-то. Хотя мы просто оба любили танго. Познакомились на капитанском вечере… танцевали несколько раз. Потом здоровались, конечно. Несколько раз ужинали за одним столом. Супруг всегда присутствовал. Он и сфотографировал нас!
- А круиз долгий был? – невинным тоном поинтересовался похоронный агент.
- Две… две недели.
И неожиданно разрыдалась. Савва не утешал...
Окончание завтра!
Ваши лайки заряжают канал энергией!