Я не сгинул, не умер,
не пьян, даже странно - не болен,
хоть процесс преболезненный -
что-то в себе расшивать,
если сердце - наполненный
иглами боли желвак,
если фибры души съела горечь,
впорхнувшая молью.
Припоздавшее солнце
в конечном итоге растает,
луч последний опять горизонтом
разрежется вдрызг,
я осколки луча сам себе преподнёс бы как приз,
если б их не украла
злых гарпий
орущая стая.
Ну а ветренным утром закат соком
выжатой свёклы
отражается в стёклах ещё неумытых квартир.
Саламандрой
хотелось бы
в зарево мая войти,
но не выдержит кожа - от смены ещё
не обсохла.
И в холодных руках непомерно чужих мирозданий
промерзает насквозь поминальная песня огней,
фейерверком взметавшихся,
чтобы погаснуть на дне
ряской скрытого озера
образов
в памяти.
В дальней.
