В партизанском лагере было неспокойно - не вернулась группа разведчиков. Куда они ушли, знал только командир отряда и его заместитель, для простых партизан это был обычный выход пятерых разведчиков. Со слов деда Савелия, они должны были вернуться ещё два дня назад. Откуда у него была такая информация, я не знал, но несколько раз видел, как командир отряда с ним разговаривал, может он ему сказал? Строгий, я бы даже сказал – злой, командир отряда признавал мнение только этого старика, он часто с ним советовался. За месяц до этого дня, в конце мая, дед Савелий часто уходил на болото, пропадал там целый день, возвращался уставший и мокрый. Однажды он пришёл весёлый, даже песенку напевал. После командирской землянки, он подозвал меня и моего товарища Стёпу.
- Мы сейчас пойдём в одно место, где оно и что мы будем делать, знать никто не должен, ясно? – суровое лицо старика говорило лучше его слов.
По дороге мы срубили пять молодых сосёнок, очистив стволы от веток, принесли их на край болота.
- За мной идите, в сторону не отходить!
Старик вёл нас, как курица цыплят, часто оглядывался, проверяя, не отстали ли. Отойдя от сухого места метров тридцать, он остановился.
- Жерди давайте.
Мы передали ему сосёнки, связав их между собой, дед толкнул получившийся плот вперёд себя.
- Давай, Стёпа, наверх.
Степан вскарабкался, старик повернул плот, стараясь, чтобы он упёрся кочку в трёх метрах от нас.
- Кол там вбей, привяжи всё, да топор не урони!
Степан всё сделал, дед остался доволен, а потом загнал на плот и меня.
- Попрыгайте, надо чтобы утонул.
Мы прыгали, но дерево тонуть не хотело.
- Кормить вас нужно лучше, одёжа ваша и та больше весит!
Старик вбил толстый кол, обмотал вокруг него верёвку.
- Подсобите, ребята!
Мы вдвоём тянули за конец верёвки, а дед устроился на плоту.
- Хватит, утопили. Теперь другой край.
Перебравшись на кочку, мы повторили свои действия, старик посмотрел одобрительно.
- Тропа здесь будет, случись чего, уйти можно. Место запомните, но молчок. Тайна это, военная!
Не дождавшись разведчиков и на третий день, командир отряда распорядился увеличить количество партизан на постах вокруг лагеря. Всего к нему вели две дороги, если не считать нашу болотную тропу. В эту ночь там дежурил Стёпа, я его должен был сменить утром. Удивился, что дед Савелий, который заступал на пост со мной, вооружился немецким автоматом, их в отряде было всего два.
- Чего зенки раскрыл, пошли?!
- Про ту тропу никто не знает, чего её охранять?
- Пошли, говорю.
Выйдя к болоту, дед Савелий остановился, мне показалось, что он даже принюхивался.
- Нет здесь чужих! - старик повернулся в сторону поста, - Спите, поди?
- Уснёшь с тобой! – из-под ели выполз партизан, за ним Стёпа.
- Никого не видно было?
- Был бы кто, сообщили. Пойдём мы? Ночь холодная была, замёрзли, да и курить охота.
- Идите.
Мы влезли под ель, старик с отвращением откинул от себя два обгоревших кусочка газеты:
- Курить ему охота!
Я расправил немецкую шинель, земля под деревом была холодная:
- А чего мы тут делаем, про тропу ведь никто не знает? – повторил я свой вопрос.
- Дмитриев знает, я его по ней водил.
Месяц назад Дмитриев командовал разведчиками, после возвращения группы, командир отряда увидел, что тот ударил партизана, он в чём-то провинился. От командования его отстранили, но в разведке оставили. Дмитриев был в пропавшей группе.
За нашими спинами раздался выстрел.
- Не зря командир нервничал! – старик ударил по земле ладонью, в неё впились хвойные иголки.
Я не успел ему ответить, как выстрелов стало больше, автоматные очереди накладывались одна на одну.
- В отряд надо! - я поднялся.
- Лежи! С твоего карабина толку мало, а если по тропе пройдут, совсем худо будет!
Я подчинился, остался лежать, но вертелся.
- Утихни уже! – Савелий прицелился в другой край болота, - Гости пришли.
Между деревьями показались люди, я разглядел немецких солдат.
- Интересно, кто их ведёт? – старик отложил автомат, буквально вырвал из моих рук немецкий карабин.
В партизанском лагере шёл бой, были слышны взрывы, выстрелы.
- Мосток тот притопленный помнишь?
- Помню.
- Там пройти не должны!
Дед Савелий выстрелил, убив немецкого солдата, который с длинной палкой подошёл к болоту.
- А как это сделать?
- Реж верёвку, чего хитрого?!
- У меня ножа нет.
- Держи, - старик протянул ручкой вперёд свой нож.
Уже три немецких солдата лежали возле болота, старик смочил об язык палец:
- Про мосток помни. За меня не держись, молод ты ещё умирать.
Из-за деревьев вышел человек, я узнал Дмитриева, услышал его голос:
- Эй, кто там?
Мы промолчали, не ответили.
- Я знаю тропу, пропустите, награда будет! – сказав это, Дмитриев спрятался за деревом.
- Пропустишь? – старик посмотрел на меня.
- Нет! – ответил я.
Он вернул мне карабин, взяв свой автомат, отошёл в сторону:
- Один останешься, отвлеку их на себя, как до кочки дойдут, режь верёвку.
Немцы торопились, несколько солдат спустились к болотной жиже. Провалившись пару раз, они выползли на высокое место.
- Эй, - кричал Дмитриев, - всё равно пройдём!
Прямо напротив меня немцы поставили два миномёта, через несколько секунд первая мина упала в десяти метрах от меня. Испугавшись, я отошёл к лесу.
Автомат старика молчал, не стрелял и я. Дмитриев подошёл к болоту, шестом проверил глубину, махнул кому-то рукой, за ним, гуськом, потянулись немецкие солдаты. Я понял, что мне пора действовать, потом не успеть. Отложив карабин, спустился в воду. Осторожно разгребая тину и мох, двинулся к торчащему колу. Когда до него оставалось всего ничего, ожил автомат старика, раздались крики раненых немцев, меня пока не видели. Ухнули миномёты, там, где был дед Савелий, в небо поднялись столбы грязи и воды. Вот он – кол, только приготовил нож, как рядом со мной засвистели пули, несколько из них попали в кочку, за которой я стоял. Погрузившись в воду по самую голову, я принялся резать толстую верёвку, с нашего берега задались две короткие очереди, жив старик! За кочкой что-то плюхнулось в воду, раздался взрыв, который оглушил меня, но он же и помог – порвались остатки верёвки, я оттолкнул полуразрушенный плотик от кочки. Как же вернуться?!
Занятый мыслями о себе, я не сразу понял, что в партизанском лагере больше не стреляют.
- А – это ты, щенок! – чуть в стороне стоял Дмитриев, он указывал на меня пальцем, - Здесь он, за кочкой!
Раздался один единственный выстрел, Дмитриев схватился за грудь, медленно осел в топь. За кочкой снова взорвалась граната, волна из тины и грязи окатила меня с головой, нахлебался я вдоволь. Кто-то шёл в мою сторону, у меня не хватило храбрости выглянуть. Послышалась ругань на немецком языке, потом отчаянные крики и бульканье воды.
Ноги затекли, мелкая дрожь пробирала всё тело, я очень боялся, что не выдержу и утону. Ко мне снова кто-то шёл, но уже с нашей стороны, я с трудом смог оглянуться – это был Степан. Подняв меня, он попробовал тащить, но куда там! Моя одежда пропиталась водой, придав моему телу дополнительный вес, Степан крикнул, прося помощи. Через несколько минут меня вытащили на берег, ни разговаривать, ни двигаться, я не мог. Меня раздели, завернули во что-то тёплое и мягкое, краем глаза я видел, что принесли старика, он был мёртв. Быстро собравшись, партизанский отряд ушёл на запасную базу, второй раз уже могли не отбиться.