Стал перебирать разные имена и понял, ни одно не годится - и правда, русская половинка, та часть души, которая завершается, завершается, завершится не может, отчетливо цепляет позади весь выводок начиная с древних славян, тогда как талмудическая, мало, не хочет работать в субботу начиная с четверга позапрошлого високосного года, уже сорок лет как требует признания в качестве победителя ветхозаветной олимпиады всего колена Левия целиком.
А как вы хотите, ведь память являет собой нескончаемый поток вещей из числа и существ и, что само по себе удивительно, ни в одной вещи и ни в каком существе себя обнаружить невозможно. Поэтому реальность пуста и напротив, акт оставления бытия мыслиться в каком-то смысле единственно возможным изменением состояния.
Такая, знаете ли, невеселая песенка. Благо, с хорошим концом, ибо ровно в тот момент, когда мысль о полноте и благе небытия сформулирована, более того, осознана и произнесена, приходит печаль, что в корне меняет ход дела. Вы будете смеяться, но присутствие страдания сразу подразумевает его оборотную сторону. Желание.
Желание, желание и еще раз желание, целью которого, как ни странно, является не получение вожделенного предмета, вещи или отношения, но страсть воспроизводства себя в качестве живого существа.
Вот так - от печали до радости, но, как говорил глубокоуважаемый бывший генсек, не буду голословным
В детстве заставляли мыть руки. Непременно мылом, хуже, насухо вытирать полотенцем. Даже локти, а в классе санитары. Проверяли ногти - стоит на входе пигалица с повязкой и требует. Гигиена.
Когда во двор приходила машина с песком сбегались все. Песок был свежим, влажным, главное, с мокрой глиной, сами понимаете, приличный замок строился только такой смесью, соответственно, руки - мало в песке по локоть, так еще красноватыми комками и аппетитно-глиняной корочкой. Но мамашам плевать на средневековье в целом и темпы возведения оборонительных сооружений в частности - высунувшись в форточки, строгими криками они настойчиво требовали обеденного присутствия. Немедленно!
Поэтому идя домой лихорадочно сбивал песок и оттирал глину. Сначала руками, потом об штанину, а иногда даже об асфальт. Еще плевал на ладони - для окончательной полировки, а зайдя в ванную, обязательно включал свет, воду и, отсчитав до шестидесяти, выключал, а потом, победоносно мелькнув ладошками, садился за стол.
Молодец, говорила мама, а ведь есть дети, которые не моют руки, поэтому у них глисты.
Или к примеру, Алла. Всемерно обожает Познера. Идеал мужчины и вообще, человек с большой буквы. Элегантный как рояль, вежливый смокинг Пруста - прямиком из саги о Форсайтах.
Смотрел вчера Познера, так она встречает меня в утро каждого понедельника.
Нет, я не смотрю важные каналы, тем более Познера. Особенно Познера
Напрасно, у него вчера был ...
Алла, я не люблю Познера, ты же знаешь
Знаю, просто не могу понять почему. Так мало осталось порядочных и умных, он же вполне в твоем духе, далее она торопливо пытается поделиться гаммой тонко-прелестных чувств, навеянных сумеречной интеллигентностью тихоумного прустодержателя.
Или Сашка.У того все складывалось поначалу неплохо - окончил физмат школу, выполнил кандидата по шахматам, поступил на физфак МГУ. Отучился, нашел жену, родили сына - аспирантура, защита, кафедра, лаборатория, репетиторство. Молодой, образованный, успешный - семья, квартира, машина, дача. Костюм. Но под костюмом прятался все тот-же маленький Саша, которого гоняли во дворе - толстый, жадный и рева. Боялся пацанов, боялся пожаловаться отцу - наорет, накажет, пошлет драться.
Лучше к маме. Она такая умная, красивая - пожалеет, поцелует, и только потом займется главным делом всей жизни, своими охами, ахами, слезами, восторгами, болезнями и отношениями.
Сашка из кожи лез, чтобы хвалили, восхищались, завидовали. Отсюда шахматы, хорошая учеба, умные книжки, талантливые однокашники - лез, но боялся, что мужская его несостоятельность, а на самом деле инфантильная девичья душа, заметны окружающим.
И со здоровьем нелады. С детства. Гипертония, одышка, лишний вес. Плюс полная неспортивность - ничего кроме шахмат.
Поэтому оставаясь внутри себя маленьким, запуганным и болезненным женским существом, завидовал тем, чья состоятельность представлялась очевидной.
Мать - это святое, поднимая рюмку говорил "взрослый" Саша, за мать. Столы любил - любил, когда гости, когда хозяин, когда можно повыступать.
После трех стопок страх ослабевал, приходило желанное довольство, по мере опьянения переходившее в довольство собой - как ни крути, он молодца, кандидат наук, хороший муж, замечательный отец, отличный менеджер, верный друг, повеса и вообще, во всех смыслах состоятельный человек.
Вот бабы, те Сашку не любили, хотя вовсю старался - лихачил, бросался деньгами, хвастался, жалели, но не любили, в том числе, законная, и он завидовал. Особенно тем, кого привечали - сплетничал, наговаривал, наушничал, подставлял под неприятности. Или хамил, если обстановка позволяла.
Настали новые времена. Вся кафедральная деятельность скукожилась, а вскорости вообще псу под хвост - кооператив накрылся и он заторговал квартирами. Поначалу получалось - недвижимость покупали, маржа капала, столы накрывались, а сделки отмечались.
Дабы окончательно разбогатеть и всем все навсегда доказать, полез в авантюры - риски, нервы, провалы, он кидал, его кидали. В конце концов наступил момент, когда деньги кончились, а собутыльники разбежались.
Пришлось лихорадочно занимать - у родителей, знакомых, знакомых знакомых, но при этом продолжал пить - утром, днем, вечером, ночью, и снова утром, и в подпитии обидно наяривал телефон - угрожал, предрекал, пророчествовал. Плакал.
Умер отец, слегла мать. Однажды расчувствовалась, проговорилась - мол, если умрет, сынок, ты знай, папа припрятал немного, нам на похороны, там наверху... - не дослушал, полез на антресоли, выгреб подчистую. Потом, еще жива была, спустил родительское. Гараж, сад, машину.
Саша, Сашенька, родной, ты самый лучший, самый, самый, самый - со слезами стыда, боли и любви к своему единственному преставилась, царствие небесное.
Сашка ревел как в детстве. Пил, ревел и снова пил. Созвал на поминки всех, кого смог. Напился, наговорил гадостей, кричал, мать испортила ему жизнь, вы ничего не знаете, она всегда все только для себя.
Короче, остался один на один с собой. Как-то ночью закончился коньяк. Пошел в ларек, познакомился с кем-то - пили вместе, а наутро новый друг обнаружил тело, испугался, сбежал.
На похоронах почти никого не было, холодными слезами, без горя и скорби помянули, вяло произнесли положенное, наскоро разошлись.
Мамочка, где ты, обними меня, укрой, я положу голову на колени, можно, помнишь, как раньше - вместе посидим, подождем отца, только ты и я, да, мамуля...
Спросите, к чему столько нагородил, отвечу: круг жизни и смерти замкнулся, а луна так и осталась в девятом доме, спрятав свою оборотную сторону в вечно длящийся концерт обычности