Сегодня тема, связанная с растущим в обществе интересом к традиционной культуре.
Этот интерес явно есть, и для меня одним ярким маркером его была недавняя реклама спектакля в метро. Когда езжу, часто смотрю по сторонам, и вот раньше рекламировали, в основном, мюзиклы по иностранным произведениям. «Монте-Кристо», «Ромео и Джульетта», «Шахматы» — что-то такое вспоминается. А тут увидела на стене вагона афишу — мюзикл «Петя и фолк» про молодых людей, которые приезжают на фолк-фестиваль, а попадают в мир славянских божеств.
С одной стороны, здорово, подумала я: обращение к своим корням, мифам, традициям — это же как раз то, что может вдохнуть смыслы в нашу культуру и дать ей толчок для развития. Мне вообще очень импонирует, когда современные творцы ищут вдохновение в собственной культуре, а не в чужой. Тем более что для России это редкость — мы самокритичны по своей натуре и часто смотрим на других, перенимая чужое, а своё считая убогим.
Но всё-таки что-то меня в этой афише сразу оттолкнуло. А именно — что традиционное понимается как языческое. С этим же я столкнулась частично и в среде ремесленников: многие из них говорят об обережных свойствах своих изделий. В принципе, это кажется естественным процессом: ремесленник, изучая старинные ремёсла, видит орнаменты, символы, ищет их значения, читает этнографическую литературу и узнаёт из неё о поверьях, божествах, обрядах и так далее. Получается, что возрождение традиционного ремесла предполагает в каком-то смысле возрождение язычества. Ну, если говорить не просто о формах, но и о смыслах.
В чём тут проблема. Славянское язычество — это очень мало изученная область, как минимум потому, что во время расцвета этой религии у славян не было письменности. А науки, выработавшие методы для изучения архаических культур, появились ещё сильно позже, когда славян-язычников уже не было. То есть сохранялись сказки, легенды, приметы, обряды, несущие отпечаток язычества, но люди уже не были чистыми его носителями. Современное неоязычество со славянским язычеством не имеет почти ничего общего, кроме визуала (да и он трансформирован) и некоторых понятий, имён богов, например. Получается, что попытки возрождать традиционную культуру с опорой на язычество не возрождают, а изобретают новую культуру, которая к традиции имеет немногим больше отношения, чем советский конструктивизм или современные мемы.
Есть ещё одна проблема. Язычество — это архаическая религия архаических обществ, этносов. У этого типа обществ по сравнению с современным российским есть множество отличий. По определению советского этнолога Широкогорова, члены этноса говорят на одном языке, признают своё единое происхождение, имеют комплекс обычаев и укладов жизни, освящённых традицией и отличаемых от обычаев других этносов. К этому определению ещё добавляют органическую связь с территорией проживания этноса, Лев Гумилёв называл это «вмещающим ландшафтом». У современных жителей России из признаков этноса есть только общий язык, хотя крайне важно в язычестве именно общее происхождение. Многие языческие племена верили, что произошли от общих предков (у коряков, например, общим предком считался ворон Кутх), имели соответствующие мифы и ритуалы. И это была важнейшая часть языческой культуры, её основа. А насколько мы, современные люди, знаем о своём происхождении? Сколько в нас славянской крови? На основании чего браться возрождать ту или иную языческую религию? Так много вопросов и так мало ответов.
Традиции возрождать и сохранять надо. Это — основа культуры и даже человечности (подробнее писала здесь). Но к этому нужно подходить осмысленно. Почему-то многие берутся за возрождение архаической праславянской культуры, о которой практически ничего не известно и носителями которой мы даже не факт, что являемся просто по своему происхождению. Хотя гораздо больше оснований считаться культурообразующей религией для нашего общества у православия — ведь именно с ним связана история Руси и потом России как единого пространства, включающего разные этносы. Христианство не требует общего происхождения своих приверженцев, их локального проживания на определённой территории и органической связи с этой территорией, чего требует язычество. К тому же, уже в христианской Руси появилась письменность, а значит и литература. В христианской парадигме складывалось искусство, философия, науки, да и быт — словом, всё то, что принято считать культурой. Так что нашу культуру сформировало христианство, сколько бы не пытались его представить чуждой еврейской религией. Вот почему я сама часто обращаюсь к нему в своих текстах и изделиях.
Это не значит, что орнаменты, мифы и сказки нужно забыть. Конечно, это тоже огромный пласт нашей культуры и проявление нашего коллективного бессознательного, культурного кода. Но не стоит, как мне кажется, игнорировать всё то, что пришло позже язычества, как нерусское и нетрадиционное, то же православие. И повлияло, кстати, на те же орнаменты и сказки. Как не нужно и слишком сильно увлекаться в возрождении именно языческой культуры — это попросту невозможно за недостатком данных. А ценность искусственно придуманных смыслов или просто бытового магизма (из серии «купи камушек чтоб было много денег и здоровья») — сомнительна.
