Тяжелой выдалась эта ночь для Даши и Марии. Вера, видя, в каком состоянии женщины, решила остаться у них до утра, поддержать подругу.
Марию еще долго трясло после того, что устроил Матвей. Она ведь даже подумать не могла о том, что увидит сына в таком неприглядном свете.
Всю ночь вздыхала и ворочалась она на своей лежанке. Ныла больная нога, а сердце просто кровью исходило!
Не понимала она, куда девался её сынок, веселый, ласковый Матвейка. Как она радовалась и гордилась им, какие надежды они с отцом на него возлагали, будет опора в старости.
Ведь не каждому направление от колхоза на учебу дают, а ему дали, выделили его, многие в деревне ей завидовали. А теперь что, куда все делось, и кто виноват?
Она смотрела с печи на Дашу и думала; не простит. И правильно, разве такое простишь, когда собственного дитя щенком назвал, да еще и напугал, руку поднял. Правильно, что не простит!
А Даша… Если до этого дня она еще надеялась на возвращение мужа, то теперь поняла, что не будет Матвею дороги обратно.
Не о себе она в этот момент думала; перед глазами вновь и вновь вставала картина, как Матвей в ярости хватает её за руки и она только чудом смогла поймать ребенка, и он не упал.
Страшно было представить, что могло случиться!
Всю ночь не спускала она с рук сынишку, настолько была напугана. Уже светать начало, а она все так же сидела на кровати, обнимая уснувшее бесценное свое чадо и молча глядя прямо перед собой сухими воспаленными глазами.
- Дашунь, положи ребенка, и сама ложись, поспи хоть маленько, ничего теперь не случится. – шепотом уговаривала её Вера.
- Я его с рук спущу, он заплачет, - шептала Даша и крепче прижимала к себе сынишку.Уже когда за окном стало светать, Дашу сморило, она уронила голову на подушку, и Вера осторожно забрала ребенка, уложила его в люльку.
Свекровь стала осторожно спускаться на пол, Вера помогла ей, стараясь не шуметь, не потревожить выбившуюся из сил подругу.
- Тетка Мария, я корову вам подою, пусть спит. На работу ей тоже, поди, не надо идти сегодня. Я забегу, предупрежу.. –
- Ладно, ступай, пусть спят. Спасибо тебе, Вера. – свекровь села к люльке.
***
Матвей открыл глаза, еще не понимая, где он, и как тут оказался.
Было темно, как в колоде, и только в малюсенькое оконце сбоку пробивалась серая полоска света. С минуту он озирался по сторонам, не вставая, и силился что то вспомнить.
В голове мелькали какие то обрывки, но полной картины не было. Во рту все пересохло, страшно хотелось пить.
Он хотел встать, но едва приподняв голову, со стоном опустил обратно.
Он слышал не один раз, как мужики маялись с перепою головой, но ни разу за всю свою жизнь он от этого не страдал. Пристрастия к спиртному у него не было.
В доме у Андроновых вообще никогда спиртного то не водилось, а самым крепким напитком, который пил отец Матвея, бы свекловичный квас; он и в жару спасал, и по праздникам на столе занимал почетное место.
Матвей, став взрослым, мог поддержать компанию, но дальше, одной стопки после бани дело не доходило. К этому его приучил опять же крестный, но и он никогда не злоупотреблял, только одну после как попарится, ну а тут уж, как говорится « сам Бог велел.»
Видимо, с непривычки так подействовало на него вчерашнее…
Внезапно под потолком вспыхнула тусклая лампочка, и в баню, громко топая ногами, вошел крестный.
- Ну что, проснулся? Вставай, разговор есть. – и вышел во двор.
Матвей заставил себя резко сесть и со стоном схватился за голову. Стал на лавку ногой, оступился, и чуть не сел в шайку с водой. Чертыхнулся и выкатился на улицу.
Дядя Юра сидел на скамейке около бани, дожидаясь крестника. С первого взгляда было понятно, что он настроен на серьезный разговор.
Юрий был не просто крестным отцом Матвею, а был его родным дядей. Своих детей у него не было; последствия службы в ракетных войсках. Семейная жизнь у него по этой же причине не сложилась.
Поэтому, всю невысказанную любовь он отдал племяннику, сыну единственного брата, стал для него крестным.
К дяде Юре обращались со всей деревни за помощью, если у кого в доме что то ломалось; руки у него росли откуда надо, да и связей хватало, мог достать любой дефицитный товар.
Так уж повелось еще с самого детства, что Матвей больше проводил времени со своим дядей, и тот сызмальства научил племянника многим житейским премудростям.
Дядя часто калымил, и почти всегда по мере занятости брал с собой Матвея. По выходным к ним присоединялся и отец.
Сам крестный был по части женщин тот еще ходок; мужик одинокий, кто ему запретит? И поэтому на то, что Матвей связался с Вероникой, отреагировал спокойно, даже прикрывал его.
Не имея своих детей, к Матвею он относился, как к собственному сыну, а уж маленький Захарка был как внук.. Поэтому у него в голове не укладывалось то , что Матвей учудил с малышом, обозвав щенком.
Он как раз появился в доме в тот момент, когда малыш едва не брякнулся оземь. В тот момент у Юрия просто в глазах потемнело.
Сейчас он сидел за столом около бани дожидался, когда Матвей выйдет и накинулся на него с упреками:
- Ты с каких это пор заливать начал, с какой такой жизни, а..? С какой такой радости ты на жену бросаешься, мать пугаешь? Ладно, шашни на стороне завел, дело житейское, но так- то зачем?... –
Дядя Юра взволнованно замахал руками прямо перед носом у Матвея. Тот сначала проследил взглядом за его пальцем у своего носа, а потом резко оттолкнул его руку и брякнулся на скамейку, держась за голову.
- Ты бы полегче, крестный, не лютуй. Для начала расскажи, что я тут делаю, и что ты на меня взъелся. –
- Так ты что, крестничек, не помнишь ничего? И как на Дарью с кулаками полез, и как пацаненка своего чуть об пол не грохнул? – Удивился дядя Юра, и принялся в подробностях описывать приключения накануне.
Матвей в это время выхлебал через край банки заранее поставленный дядькой огуречный рассол, а потом удивленно уставился на рассказчика.
- Крестный, ты так шутишь? Не смешно же! Сам- то веришь в то, что плетешь? –
- Смешно, говоришь? Ну ну, погляжу я на тебя, когда с тебя спросят, как ты потом смеяться будешь! А Дашка тебя больше не простит, да и Вероника твоя тебя скоро бросит. С такими любовь долгой не бывает. Упустил ты, похоже, свое счастье, дубина! –
Перегнувшись через стол, дядя Юра больно ткнул казанком пальца в лоб племяннику и отправился прочь.
И тут Матвей стал вспоминать! Вечером после работы он не пошел домой, его выловил крестный, позвал печку в бане чинить.
Потом они проверили тягу, подтопив немного печь и смыв с себя грязь. Пока Матвей мылся , крестный собрал кое что поесть.
На этом же столе около баньки вскоре дымилась картошка, посыпанная зеленым лучком, соленое сало, огурцы в банке и маленькая чекушка.
Это было нормой крестного, и из неё Матвей выпил только чуть поменьше половины, налитого в граненый стакан, как и обычно.
В каждой деревне есть свои чудаки. Они все всегда знают, где что происходит, и все видят, всегда в центре событий. Такими были и две еще не совсем старые бабки. Все их звали, бабки Людки, потому что они ко всему прочему, были еще и тезки.
Вот они то и повстречались Матвею по дороге домой, когда он возвращался от крестного.