Олег Казак
http://naukaverakuljtura.com/роль-коминтерна-и-коммунистической-п/
После окончания Первой мировой войны Подкарпатская (Угорская) Русь с преобладавшим восточнославянским населением вошла в состав Чехословакии. Население отсталого в экономическом плане региона не имело четко выраженной национальной идентичности и чаще всего именовало себя этнонимом «русины». Немногочисленные представители местной интеллигенции, отказавшиеся от добровольной мадьяризации, рассматривали свой народ как органичную самобытную часть общерусского культурного и цивилизационного пространства. Носители украинского самосознания среди коренных жителей Подкарпатской Руси до начала 1920-х гг. фактически отсутствовали. Трансформация этнокультурной идентичности населения края была обусловлена политикой официальной Праги и позицией местных коммунистов, действовавших согласно инструкциям Коминтерна.
В Чехословакии различные политические силы поддерживали противоборствующие общественные лагеря Подкарпатской Руси: левые – украинофилов, национальные демократы К. Крамаржа – русофилов. Министерство образования, в начале 1920-х гг. контролируемое социал-демократами, оказывало поддержку украинофильским учителям (в том числе выходцам из Галиции). Симпатии Праги по отношению к украинофилам имели и внешнеполитическое объяснение – как эвентуальный фактор дестабилизации положения в соседней Польше, для которой украинский вопрос являлся весьма болезненным. Показательно, что чехословацкое Министерство иностранных дел во главе с Э. Бенешем заняло наиболее благоприятную позицию по отношению к деятелям украинофильского лагеря и в ходе межведомственного обмена мнениями защищало их от обвинений в нелояльности со стороны представителей Министерства внутренних дел. Сотрудники МВД постоянно получали донесения о том, что активисты украинского движения называли чешских чиновников, работавших в Подкарпатской Руси, «чужеземцами», видели регион «частью Великой Украины» [1, s. 83–84].
Низкий уровень жизни местного населения стал главной причиной популярности Коммунистической партии Чехословакии (далее – КПЧ). В ходе парламентских выборов 1924 г. эта политическая организация получила в Подкарпатской Руси рекордное количество голосов – 39,4 %. Во время выборов в 1925 г. коммунисты получили 30,8 % голосов, в 1929 г. – 15,2 % голосов, в 1935 г. – 24,4 % голосов избирателей [2, c. 163]. В резолюции «Национальный вопрос Средней Европы и Балкан», принятой Конгрессом, было отражено особое видение русинского вопроса: «Конгресс констатирует, что украинские вопросы в Польше, Румынии и Чехословакии составляют единый украинский национальный вопрос, требующий общего революционного разрешения для всех этих стран». Кроме того, в резолюции утверждалось, что лозунги автономии (в том числе для Подкарпатской Руси) «служат закреплению экономического и национального порабощения крестьянского населения» и поэтому должны были быть отвергнуты. Единственным решением украинского вопроса называлось «соединение разорванных империализмом на части украинских областей в Советскую рабоче-крестьянскую республику» [2, c. 55–56]. Примечательно, что самую активную роль в разработке резолюции сыграл один из главных деятелей советской украинизации Н.А. Скрыпник (нарком юстиции и генеральный прокурор УССР в 1922–1927 гг., нарком просвещения УССР в 1927–1933 гг.). Очевидно, в руководстве Коминтерна понимали, что украинское национальное самосознание в Подкарпатской Руси имеет наименьшее распространение по сравнению с регионами, указанными в резолюции (Восточная Галиция, Волынь, Бессарабия и Буковина и др.). Председатель исполкома Коминтерна Г.Е. Зиновьев вскоре добился временного снятия лозунга «объединения с пролетарским государством» для Подкарпатской Руси, отмечая необходимость борьбы за автономию региона в рамках Чехословакии [3, c. 71–72.].
В Подкарпатской Руси решения V Конгресса Коминтерна не привели к резкой смене позиций коммунистов в национальном вопросе. В отчете ЦК Коммунистического союза молодежи Чехословакии о работе Закарпатской краевой коммунистической организации (7 ноября 1924 г.) шла речь о «русинском молодежном движении» [4, c. 103]. В обращении исполкома Закарпатской краевой коммунистической организации (20 сентября 1925 г.) утверждалась принадлежность восточнославянского населения Подкарпатской Руси к украинской нации, необходимость его объединения с украинским народом. Однако в тексте документа наравне с термином «украинец» использовался и традиционный этноним «русин» [4, c. 149–152].
Ситуация меняется в 1927 г., когда восточнославянское население Подкарпатской Руси коммунистами Чехословакии, которые подчинялись партийной дисциплине, стало однозначно трактоваться как украинцы. В инструкции Политического секретариата Коминтерна от 13 августа 1927 г. отмечалось: «ЦК КПЧ рекомендуется принять к сведению заявление Краевой организации Закарпатской Украины о том, что как в отношении языка, школы, так и национальности закарпатские товарищи объявляют себя украинцами. В соответствии с этим товарищам из КПЧ рекомендуется избегать в печати, в парламенте, на собраниях старую терминологию “русины”, “Закарпатская Русь” и т.п.» [5, л. 56]. Кроме того, коммунистические газеты были одними из первых в культурном пространстве Подкарпатской Руси, отказавшимися от традиционного этимологического письма и начавшими использовать украинское фонетическое правописание. В одном из выпусков «Карпатской правды» за январь 1927 г. отмечалось: «Весь украинский народ пишет фонетикой (т.е. так, как говорят). Сохранение этимологии отделяет нас от всего украинского народа. Это нужно не нам, а чешской буржуазии, которая хочет нас изолировать и чехизировать» [2, c. 254].
С 1927–1928 гг. в коммунистической публицистике население Подкарпатской Руси однозначно именуется украинским, наличие иных национальных ориентаций объясняется сознательной политикой Праги, якобы стремившейся использовать тактику «разделяй и властвуй» для денационализации и последующей ассимиляции жителей края. Так, в заявлении коммунистической фракции в Ужгородском городском представительстве (январь 1928 г.) отмечалось: «Славянское большинство населения Подкарпатья является составной частью украинского народа. Мы знаем, что правительство желает посредством языковой борьбы ослабить местное население и допускает язык великорусский и так называемый “русинский”» [4, c. 336]. 27 июня 1927 г. в прокоммунистическом журнале «Ласточка» вышла статья с заголовком «Русин или украинец?». В ней шла речь о якобы существовавшем запрете на употребление термина «украинец» в Чехословакии. Широкое использование в официальной публицистике традиционного этнонима «русин», на взгляд анонимного автора статьи, являлось следствием желания Праги не допустить распространения украинского самосознания среди населения Подкарпатской Руси: «[Использование этнонима “русин”] дает возможность здешним империалистам говорить, что они не поработили часть украинского народа, но в государстве живет полмиллиона словаков, называющих себя “русинами”. Если к этому прибавят, что из тех русинов одни только большевики хотят сделать украинских ирредентистов, что это работа “Москвы”, то все станет ясно и нашим русинством будут нас наши враги бить» [4, c. 456].
Национально-культурные процессы в Подкарпатской Руси вызывали живой интерес в Советской Украине. Н.А Скрыпник считал, что упрочение республиканского организма (УССР) должно было стать одним из способов решения национального вопроса и «освобождения» украинцев от «колониальных пережитков». В 1928 г. в журнале «Знамя марксизма» (орган Украинского института марксизма) была опубликована статья Н.А. Скрыпника «Национальное возрождение в современных капиталистических государствах на примере Закарпатской Украины». Автор продемонстрировал свою неплохую осведомленность в культурных вопросах Подкарпатской Руси (цитировал публицистику, прессу представителей различных направлений). По мнению Н.А. Скрыпника, господство русофильских и русинофильских настроений в Подкарпатской Руси могло привести лишь к денационализации местного населения. Автор статьи указывал на решающую роль коммунистической партии в деле популяризации «правильной», с его точки зрения, украинской модели идентичности. При этом официальная Прага безосновательно обвинялась во всяческом препятствовании распространению украинского самосознания [6, c. 229–230].
В конце 1920-х гг. некоторые представители центрального руководства СССР (в частности, заместитель наркома по иностранным делам СССР М.М. Литвинов) попытались несколько остудить пыл украинских товарищей во главе с Н.А. Скрыпником. Были озвучены сомнения по поводу столь однозначной и бескомпромиссной трактовки восточнославянского населения в качестве украинцев, введению в оборот термина «Закарпатская Украина» (хотя именно такие требования содержались в упомянутой инструкции Политического секретариата Коминтерна 1927 г.). М.М. Литвинов в апреле 1929 г. предостерегал уполномоченного НКИД при СНК УССР И.Ю. Кулика: «Окрещение Прикарпатской Руси новым именем ничего не изменит в положении этой территории, но может навлечь неудовольствие со стороны Чехословакии, которая может усмотреть в этом выдвижение новых политических претензий. Не думаю, что само население Прикарпатской Руси приветствовало бы предлагаемое вами изменение названия, скорее наоборот, это вызвало бы среди них серьезные споры» [7, c. 494]. Вполне резонные замечания М.М. Литвинова, однако, не привели к изменению позиции руководства Советской Украины в вопросе Подкарпатской Руси.
В 1930-е гг. наблюдаются некоторые изменения национальной политики СССР. Кроме «великорусского национализма» и «великодержавного шовинизма» власти начинают борьбу против наиболее одиозных проявлений «местных национализмов». В ходе политических процессов и кампаний из системы образования, учреждений культуры, органов власти были устранены многие украинские националисты, обвиненные в «перегибах» при проведении украинизации. Украинская идентичность и культура как таковые не ставились под сомнение, однако наблюдалась частичная реабилитация русского языка и русской культуры (естественно, в ее «советской» форме) в УССР. На позицию чехословацких коммунистов в вопросе Подкарпатской Руси повлияли также решения VII Конгресса Коминтерна (1935 г.) о создании единого фронта борьбы против фашизма. В условиях Подкарпатской Руси, где далеко не все потенциальные союзники коммунистов придерживались однозначной украинофильской линии в трактовке национальной природы местного восточнославянского населения, это означало необходимость для коммунистов несколько смягчить свою позицию в национальном вопросе. В программе Закарпатской краевой организации КПЧ (29 мая 1937 г.) в очередной раз декларировалась украинская природа жителей региона, но также содержался призыв к сотрудничеству «прогрессивным» силам, имевшим в данном вопросе иную позицию: «Мы, коммунисты, считаем, что язык, на котором говорит местное славянское население Подкарпатья, является тем языком, на котором говорит население в Галиции, на Буковине и на Советской Украине, что признала и Пражская академия наук и искусств. Но мы хотим, чтобы мы пришли к взаимопониманию в языковом вопросе со всеми демократическими силами, чтобы и те, кто себя считает “карпатороссами” или “русинами”, вместе с нами выступили против реакционных поджигателей языковых споров и чтобы совместно с нами работали и боролись за хозяйственный, социальный и культурный подъем подкарпатского народа» [8, c. 355].
В декабре 1938 г. нарком по иностранным делам М.М. Литвинов снова, как и девять лет до этого, выразил свое несогласие с позицией СССР в вопросе Подкарпатской Руси. На тот момент фактическая власть в усеченной Подкарпатской Руси (2 ноября 1938 г. по результатам Венского арбитража к Венгрии отошла южная часть региона с городами Ужгород, Мукачево, Берегово) принадлежала автономному правительству украинофила А. Волошина, не скрывавшего своей ориентации на гитлеровскую Германию. Вполне реалистичной выглядела возможность розыгрыша А. Гитлером «украинской карты» в дипломатической игре с Польшей и СССР путем превращения Подкарпатской Руси в плацдарм для создания независимой «Великой Украины». М.М. Литвинов в письме И.В. Сталину 14 декабря 1938 г. отмечал: «В заграничной прессе видное место занимает так называемая Закарпатская Украина в связи с теми планами, которые приписывают Гитлеру». Нарком утверждал, что «большинство населения там говорит по-русски, а не по-украински». М.М. Литвинов считал, что следовало избегать использования термина «Закарпатская Украина»: «Наша пресса в свое время тоже всегда писала о Прикарпатской Руси, вплоть до того момента, когда у нас на этой почве возник спор со Скрыпником, который настаивал на изменении названия на Закарпатскую Украину. Я в последнее время в поступивших ко мне на визу материалах перечеркиваю название “Закарпатская Украина” на “Закарпатскую Русь”» [9, c. 305]. Ссылка на покончившего жизнь самоубийством в 1933 г. Н.А. Скрыпника, ставшего символом перегибов в проведении украинизации, должна была подкрепить позицию М.М. Литвинова. Однако кардинального пересмотра курса Москвы в подкарпаторусском вопросе не потребовалось.
Таким образом, коммунисты Подкарпатской Руси, действовавшие согласно инструкциям Коминтерна, сыграли важнейшую роль в распространении украинской модели идентичности среди автохтонного восточнославянского населения региона. Данный процесс был окончательно завершен административным путем уже после вхождения края в состав СССР (после 1945 г.).
Литература
1. Jarnecki M., Kołakowski P. «Ukraiński Piemont». Ruś Zakarpacka w okresie autonomii 1938–1939. Warszawa, 2017.
2. Шевченко К.В. Славянская Атлантида. Карпатская Русь и русины в XIX – первой половине ХХ в. М., 2011.
3. Скрыпнік М.А. Нацыянальнае пытанне ў праграме Камінтэрну. Мінск, 1930.
4. Шляхом Жовтня. Боротьба трудящих Закарпаття за соціальне і національне визволення, за возз’єднання з Радянською Україною. Збірник документів. Т. 2. Ужгород, 1961.
5. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 495. Оп. 103. Д. 112.
6. Скрипник М. Національне відродження в сучасних капіталістичних державах на прикладі Закарпатської України // Прапор марксизму. 1928. № 1.
7. Кен О, Рупасов А. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами (конец 1920 – 1930-х гг.): Проблемы. Документы. Опыт комментария. Ч. 1. Санкт-Петербург, 2000.
8. Шляхом Жовтня. Боротьба трудящих Закарпаття за соціальне і національне визволення, за возз’єднання з Радянською Україною. Збірник документів. Т. 4. Ужгород, 1964.
9. Шубин А.В. Мир на пути к войне. СССР и мировой кризис 1933–1940 гг. М., 2016.