П.С. Любые совпадения с именами и названиями – случайность. Места, описанного в рассказе, не существует, я его сама выдумала, с нуля, поэтому просьба не примерять происходящее на реальные трассы.
- А что, Михалыч, говорят ту трассу снова закрыли? Опять про ремонт рассказывать будут?
Названный Михалычем хмурый мужик в армейском бушлате затянулся сигаретой и сплюнул в уголок. Он уже понимал, к чему товарищи подняли эту беседу: опять засядут до утра, подливая друг другу по-братски стопку за стопкой, а в промежутках обругают все, до чего у них руки дотянутся. Ну, это ничего, это ладно, лишь бы трассу ту… поменьше трогали. Непростая то трасса, ой, непростая, это вам каждый дальнобойщик скажет…
- Михалыч, ну, не томи, скажи, че там опять случилось такого, что перекрыли все, аж до самого Артемовска? – это, значит, Алешка, самый молодой из них, недавно только сменивший школьные брюки на автомобильную баранку. Да и другие сидят, глаза таращат, как будто в неровном свете слабой лампочки могут разглядеть хоть что-то. Да и что в нем разглядывать-то? Седину? Или морщины, исполосовавшие лицо не по возрасту, а после пережитых потрясений.
Посиделки с коллегами, по-умному именуемые секретаршей Светочкой тимбилдингом, были часть обязательной программы. Михалыч отказывался, конечно, но против начальства – и захмелевших мужиков в бане – особенно не попрешь. Хоть и не хотелось светить своей рожей лишний раз, а куда деваться? Да еще и вопросы…
- Так вы, мужики, сами все знаете, че по десятому кругу балагурить? – прохрипел-прокаркал Михалыч привычным, прокуренным басом. Мужики почесались, мол, да, знаем, конечно, но из чужой глотки – оно ж вестимо интереснее. – Ну, я балагуром-то не нанимался…
- А я не знаю. Ничегошеньки не знаю. Расскажи, Михалыч, - снова Алешка. И не сидится ему, мелкому паразиту… А остальные знай – кивают, поддерживают, мол делись давай, историей своей. Если бы они знали, как вспоминать то, что случилось, снова и снова…
А впрочем, почему бы и не рассказать? Сказку.
- Уговорил, брат. Расскажу тебе историю одну. Только страшная то сказка, не для слабонервных. Сдюжишь? – а мужики уже знай подливают в стакан. И как им после сорокаградусной в парной-то сидится? Михалыч так-то уже лет 10 с Огненной водой не дружил, печень не позволяла, но стакан все же взял. Разговор-то и правда не из приятных…
- Вот ты, Алешка, как давно на фуре катаешься? Почитай пару лет, и, небось, уже уверен, что все на свете видел и все можешь? – Алешка протестующе замахал руками. Михалыч усмехнулся в усы, покивал и продолжил. – А про трассу 121-В25, что до Артемовска, слышал когда? Нет? И хорошо, что не слышал, дурное там место…
Сплетен повторять не люблю, нет в них правды – в сплетнях, поэтому буду говорить то, что видел лично. Ну, по мере сил, конечно, потому как из песни слов не выкинешь. А что запамятую, мужики помогут.
Так вот, был я тогда молодой и глупый, как ты, Алешка. Да, не обижайся, правду ведь говорю. И был у меня напарник и коллега, а по факту, наверно, наставник, старый Сан Саныч, возрастом, ну, как я сейчас, наверно. И была у Сан Саныча странность одна – не любил он ездить по некоторым трассам. Пусть там и путь короче, и дорога лучше, а все равно в обход баранку крутил, даже если лишка под 50км в объезд набиралась. Мы тогда солярой приторговывали, а потому я подобного расточительства искренне не понимал, злился даже. Могли ведь эти литры на твердую валюту сменять, а выкатывали в пустоту… Сан Саныч объясняться отказывался категорически, говорил только, что мал я еще, не дорос до подобных вещей. А потом добавлял, мол, жизнь свою деньгами не меряют.
Мне бы прислушаться к старому, опытному наставнику, но… Я был молод, хотел красивых вещей, новых джинсов и девочку какую в ресторане пообжимать. Поэтому, когда Сан Саныч слег, от груза отказываться не стал – хотя по-хорошему это нарушение, нельзя было по правилам в одиночку на дальняк ехать – пообещал только старому ворчуну ни в коем случае на заправках не ночевать, ехать до упора, и не сворачивать на трассу 121-В25. Что бы ни случилось, не сворачивать.
Но… Себя я, видать, переоценил. Сейчас-то привычный уже, могу и сутки не спать, если нужно, а тогда десять часов дороги – и привет. Глаза захлопываются, дорога перед глазами размывается, а ехать еще далековато. Ну, это если по маршруту ехать. А если… Тут-то передо мной указатель и развернулся – трасса 121-В25, прямая, скоростная, по три полосы на ряд. Вместо трехчасовых «соплей» по разбитым проселковым, полчаса стрелой на максимальных. Выбор был очевиден, а слова старого учителя благополучно вытеснены перспективой пораньше добраться до конечной точки и упасть в приветливую гостиничную койку.
И, нет, сразу скажу – не спал я. Хотел, да, устал как собака сутулая за рулем сидеть, задняя мышцА в камень превратилась. Но не спал. И четко видел пустую совершенно трассу, ну, может с парой редких встречных машин, но не насторожился ни разу – время было позднее, волчий час, между 3 и 4 утра, только такие страдальцы как я и давили на педаль.
Откуда она тогда выехала, я даже не сообразил. Только вот я еду спокойно, считай половину пути уже отмотал, и вот – передо мной вырастает она. Машина. Самая с виду обычная, легковушка битая, УАЗик, вроде армейский даже, с такими, характерными дугами на бампере. Кто за рулем мне с моей высоты не видно, да и не особенно интересно.
А потом… Вот честно, сам не знаю, как оно так вышло. Только вдруг внутри какой-то азарт зашевелился. И мыслишки странные. «А чего это он, голубчик, поперед меня вылетел? Может мне проучить его? Догнать, обогнать…» А я, чтоб ты, Алешка, понимал, в жизни к подобному склонен не был, тем более на фуре рабочей, груженой. Какой с ней обгон-то, с дурой здоровой?
Вот пока я в своей голове это все уложить пытался, ноги сами в педаль газа вдавили. А УАЗик тот, прОклятый, ускоряться начал. Ну, думаю, врешь – не уйдешь. И сам ускоряюсь, почти все жилы из своей фуры выжимаю, но догнать легковушку, понятное дело, не могу.
- Чего ржешь, болезный? – Михалыч прерывается на хохот Алешки и цыкает зубом недовольно. – Это сейчас у тебя автомат под жо… Хмм… Ну, ты понял. Сиди себе, на кнопки нажимай, да рули – любая обезьяна справится, а у меня тогда трандулет был, как раз твой ровесник. Там не то, что про догонялки думать, там едешь и молишься, лишь бы чего в механике не замкнуло.
Ну так вот, лечу я, педаль в пол вдавил, а в голове пусто, как у нашего Шарика служебного – вижу цель, не вижу препятствий. А УАЗ как специально то притормозит, то ускорится, чтобы видно я его не потерял и не передумал.
А потом… Оно как-то все сразу-то и случилось. Поворот там был крутой, и знак был, и отбойники стояли. Они-то мне шкурку и спасли, хоть все равно попортили изрядно – на полной скорости да на груженой фуре влететь… Спасибо, что живой остался, притормозили немного. Груз, да – тот сразу с обрыва улетел, а кабина зацепилась как-то, ну, и свалилась удачно. Почти и не покалечило меня.
Но даже об этом мне в тот момент не думалось, потому как УАЗик мой… изчез! Прямо перед обрывом, когда уже ни свернуть, ни притормозить, взял и в воздухе растворился, как не было! Но поседел я вовсе не от этого даже, мало ли глюков на свете случается (Хотя нет, со мной ТАКОГО никогда не случалось), а от того, что в последний миг я водителя разглядел. И – ты, Алешка, не поверишь, скажешь, байки стариковские, выдумка – я это был, как есть я сам, даже рубаха такая же! Фары хорошо светили, до последней морщинки я то чудо разглядеть успел, и точно не ошибся.
Вот от этого зрелища, да после – от удара – я и поседел на всю голову. И еще потом лет 10 за руль не садился, боязно мне было. Но отошел… Как жена третьего родила, отошел, все же денег дальнобойщикам больше платят, чем рядовым слесарям в местном ЖЭКе.
Помолчали. Мужики по рюмке хлопнули, отвернувшись. Михалыч знал – у каждого из них в запасе подобная история была, не такая же, но… похожая. Все они рано или поздно сталкивались с чем-то, от чего и седина ранняя, и заикание… Профессиональная деформация почти, что уж.
- Так а трасса-то причем? Почему по ней ездить-то нельзя? – встрепенулся постреленок. Не понял… Что ж, значит объяснять будем.
- А ты думаешь, почему ее снова перекрыли? Опять авария, а раз перекрыли, то серьезная. Зарплату поставлю – опять отбойники снесли на том проклЯтом повороте, - вмешался Большак, почесав подмышкой.
- Скорее всего, - кивнул Михалыч. – Нехорошее там место, мелкий, ой какое нехорошее. Я-то свою историю рассказал, да только говорят, что не мне одному так повезло. Многие головы сложили на том повороте. Не только дальнобойщики – все, кто по трассе едет в опасности. И те, кому выжить повезло, потом одно и то же рассказывают. Правда машины те разные все время, но появляются все неожиданно, и желание потом только одно – догнать, обогнать, показать зарвавшемуся нахалу. И водитель… Тоже у каждого свой. Каждый в нем себя видит, один в один как в зеркале.
- Потому и не стоит ездить по 121-В25. Просто не надо. Крюк небольшой, зато жизнь целее будет, - снова влез в беседу Большак. Алешка понятливо покивал, как-то даже побледнев немного. «Как бы не запугали мальца», подумалось Михалычу. А, нет…
- А еще есть такие истории, мужики? Куда еще лучше не соваться? – бледный, говорите? А глаза-то заблестели у воробья, интересно ему. Михалыч отрицательно покачал головой, мол, не к нему дальше, и ткнул пальцем в Большака. Тот в ответ показал пудовый кулак и оскалился.
- Да расскажи, че? Я ж рассказал, - Михалыч для верности пнул упрямого коллегу в икроножку. Тот смутился. И то верно…. Михалыч вдруг вспомнил, о чем именно может поведать старый друг, и покосился на Алешку с сомнением. Но Большак видимо решил не отказываться от своей истории и протянул:
- Значит так, малой, слушай внимательно и мою науку запоминай накрепко. Потому как от баб одно беспокойство – я говорю. Да не морщись, все я про ваш современный феминизьм знаю, у меня дочка мне уже мозги проела этой вашей толерантностью. Токма… это… Видишь шрам? – и он повернулся, подставив свету толстую шею, на которой ярким пятном среди вчерашней щетины выделялся огромный рваный шрам, как будто кто-то просто откусил кусок плоти. Алешка, побледнев сильнее, неуверенно кивнул. Он уже сомневался, что хочет услышать очередную «байку». – Так вот баба мне его и оставила. Правда в науку, тут ничего не скажу. Но… Убил бы тварь! Если бы она уже не была мертва…
Короче, «Белый лебедь» знаешь? Да не кривись так, вижу, что сталкивался! Не осуждаю, никто из нас не осуждает, не переживай, малой. Оно ж в нашем деле… Так вот, в том отрезке оно и случилось, ну, где «Белый лебедь» стоит. Чуть дальше, за лесочком.
Я в ту пору сильно охотчим до «лебедя», вернее, до его «комплексных услуг» был. Ну, а что? Девки там хорошие, проверенные все снизу доверху, со справками, и науку свою знают на отлично. Не то, что те швабры, которые на трассе зад морозят в коротеньких юбочках. Они-то может и дешевле в разы тех, лебединых, да только заразу там такую подцепить можно, что вовек не вылечишь. Жена, говоришь? А что, жена? Жена тогда на сносях ходила, второго ждала, так что не осуждай. Не знала она ничего, это точно говорю. Да я ж ничего никому плохого не делал.
Ну, так вот, повадился я в ту пору, как мимо «Белого лебедя» еду, так заходить на горяченькое. Хоть раз-два в неделю, но специально так маршрут строил, чтобы, значится, в гости к девочкам наведаться. И в тот раз завернул, как же без этого? Да вот подзадержался что-то, там как раз новенькая появилась, такая затейница… Да, хмм.. Что-то не туда разговор повернул, звиняйте.
В общем, подзадержался. Почти до рассвета, значит, в «Лебеде» куролесил, но еще темно было, а потом, не проспавшись, в дорогу выехал, работу-то никто не отменял. Еду себе, как раз лесочек проехал и вижу – стоит на трассе чудо майское. Девчонка, по виду возрастом с мою старшую, лет может 17-18, и вроде как на ночную бабочку вообще не похожа. Свитерок на ней какой-то потрепанный, джинсы рваные – в темноте непонятно, от моды или в неприятности какие попала – ни косметики, ни сисек до пупа вываленных…
Притормозил, конечно. Думаю, че бы не помочь девчонке? Мало ли, может и правда в беду попала. Посигналил, как полагается, она улыбнулась и в кабину полезла. Я так-то особенно в нее и не вглядывался, если честно, машинально только внимание обратил, что лезет она как-то странно, извиваясь, но ничего не сказал, в наши-то кабинки еще уметь забраться надо. Села, молчит, смотрит на меня глазами-плошками…
Говорю: «Куда тебе, горемыка?», а девчонка улыбается шире и башкой мне в ширинку нырк. Я аж воздухом подавился! Думаю, ошибся что ли? Бабочку ночную подобрал? Но молчу, жду, что дальше-то будет. Если по серьезке, то высажу к черту, а если побаловаться да недорого, то пусть уж, пару сотен подкину на нормальный прикид, хотя, откровенно говоря, после «Лебедя» у меня и реакции то особенной не было.
Девчонка шоркала-шоркала, потом ей бесполезная работа, похоже надоела, и она к моему лицу потянулась. Ну, думаю, вот это точно вряд ли! И отодвигаюсь по тихой, рукой ее в другую сторону двигаю, а сам ей «Ты», мол, «субординацию-то не нарушай. Кто ж к клиентам мордой лица лезет?».
А дальше… Девчонка вдруг разозлилась, нахмурилась как-то, «Не нравлюсь?» говорит – чисто кошка шипит. Я киваю «Конечно не нравишься. Нравится мне жена, а вас – 500 рублей в час – я так, терплю». Говорю, а сам понимаю, что лучше бы мне мой язык поглубже засунуть и промолчать. Потому что девка на мои слова прищурилась еще сильнее, башкой мотнула и…
Я всего ждал – и того, что из-за кустов щас сутенер ее выскочит, и ножа под ребра, и даже того, что девка окажется несовершеннолетней подставой с кучей свидетелей по кустам (Да, да, в то время тоже подобным развлекались, только не так откровенно, как сейчас). Но девка…
Помнишь же, я говорил, что поднималась в кабину она странно. Да и после… ну, ты понял, руками-то не слишком шевелила. Я думал – профессионалка, клиентов заводит, а у нее просто… рук не было. Вообще не было! Свитерок ее болтался на остатках плеч, густо покрытый красным, и в прорехах рваных, в дырках на рукавах, видно было белые плечевые кости.
Я, клянусь, обмочился тогда со страха, прямо на месте. Не заметить такое? Ну, это вообще слепым надо быть! Если только… В медицине я никогда докой не был, но соображал – с подобными повреждениями не живут, вообще. Даже если очень постараться – не живут. У меня в армейке сослуживцу палец резали под местным – другого не было – а он все равно орал как под пытками. Так что не могла эта девчонка с ее кровоточащими обрубками сидеть в кабине спокойно, не могла! Ну, я и ляпни, мол, уйди, нечисть поганая, и руку в крестном знамении занес.
Девка зашипела, застрекотала так, что я невольно еще и молитву, которой меня бабушка в детстве учила, вспомнил. А потом как дернется ко мне, лобешником своим со всего маха мне в переносицу прописала, а сама даже не поморщилась! И зубами своими жуткими, нечеловеческими – их я тоже разглядеть успел – мне прямо в шею вцепилась.
Спас меня тогда коллега-дальнобойщик. Увидел стоящую машину, решил помочь из чувства солидарности, мало ли, может сломался или еще что случилось. В кабину постучал, фонариком посветил, и упырица моя с меня слезла. Я к тому моменту на последнем издыхании считай был. Все, что смог – дернуть дверь и вывалиться под ноги своему спасителю, подальше от девки.
А она… убежала, да. Прихватив, а скорее просто сожрав, кусок моей шеи с кровью. Спаситель мой ее тоже видел, он же и рассказал, что местные, кто давно на этом участке трассы работают, с дороги никого не подбирают. И бабочки ночные за лесом не стоят, вроде как боятся чего-то, предпочитают, так сказать, здоровую конкуренцию девочкам из «Лебедя» бесславной смерти в ближайших кустах.
- Так что же это, и там ездить нельзя? – вздохнул Алешка, внимательно разглядывая уродливую отметину на шее Большака. Тот поморщился от взгляда, крякнул, приложившись к кружке пенного, отодвинулся…
- Да почему ж нельзя? Что ж девочек-то обижать? В «Белом лебеде» до сих пор девочки лучшие, как говорят. Сам-то я уж не ходок, конечно… После того случая с бабами чужими завязал – отвадила меня девка раз и навсегда себе приключения подобного толка заводить….
- А как же упырица?
- А что – упырица? Может бегает там до сих пор, слышал от мужиков, что случались странные происшествия на том участке, а может и прибил уже кто… Останавливаться, говорю, нельзя. Попутчиц симпатичных подбирать не стоит. А ездить… Вроде как не научилась погань вперед машины скакать, не было подобных историй, значит дорога-то безопасна.
Задумались. Выпили еще по одной – кто пива, кто сорокоградусной, кто, как Михалыч, термос с чаем расчехлил… Алешка сидел спокойно, вопросов вроде не задавал, но в глазах мелькало что-то такое, вопросительное…
- Ладно уж, пострел, давай, выдавай свою умную мысль, - каркнул Михалыч, недовольно кося на остальных. Чего это он за старшего? У него вон своих дел выше крыши, чтоб еще Алешку уму разуму учить.
- А… Есть еще места странные? Куда нельзя ехать?
- Есть, как не быть. И странные, и страшные, и откровенно опасные без всякой мистики… Наши-то дорожники не спешат деньги бюджетные на ремонт тратить. Так заедешь в какую глуховерть, сядешь на пузо в грязи и все, поминай добрым словом почившую премию, - буркнул под нос Серега, большой любитель поругать все, до чего с пьяных глаз дотянется. Михалыч пнул и его, чтобы не зарывался, а то как затянет вечное «недодали, недоделали, руки из…» и все, вечер можно сворачивать.
- Ты, Серень, лучше не бочку кати. Раз уж зашло такое дело – расскажи малому про заправку ту, с которой вы с Семеном едва выбрались, - Серега скривился, понятное дело, но не только же Михалычу с Большаком страдать – пусть и этот герой поделится. Тем более, что заправка и правда хуже всех была, опаснее, как минимум тем, что в отличие от остальных чудачеств, притворялась вполне нормальной.
- Да что там рассказывать? Байки одни да сплетни… - попробовал соскочить Серега. Но Алешка уже вцепился в очередную интересную историю как клещ, глазищами своими засверкал, вперед подался, чуть полотенце не уронил. Серега вздохнул. – Ладно, уболтал, мелкий. Слушай.
Тебя туда пока не отправляли, далеко это для новичка. Но если будешь как-нибудь на направлении к Медвегорово, ни в коем случае не останавливайся на заправке на сотом километре. Она там одна стоит, не перепутаешь. С виду вроде обычная, да и соляру честно наливают, по тарифам, неразбавленную, но…
Опасно это. Кто-то говорит, что место нехорошее, а я тебе так скажу – чертовщина там полнейшая. Нет, с самой заправки уйти хоть и проблемно, но можно. Домик гостевой у них на территории намного хуже, и попасть туда – считай подписать себе смертный приговор. Да не лыбься так, поверь, тебе просто ОЧЕНЬ захочется туда попасть. И пропасть, чего уж там.
Так вот, как это со мной и моим товарищем было. Ехали мы, значит, ехали, чуем, остановиться пора, да и машинка наша солярки просит. И тут – как по волшебству, серьезно – заправка. Нам бы еще тогда насторожиться, потому как не бывает такого, чтобы на темной трассе, по прямой – и вдруг с ходу табло нужное, прям сразу, и съезд как по заказу. Но мы этого даже не заметили, только обрадовались, что помимо заправки этой у них еще и домик гостевой есть, как раз для таких путников усталых, чтобы, значит, прикорнуть на пару часов.
Ну, съехали, ну, заправились. Пока напарник мой у бака крутился, я, значит, на рассчет, к кассе пошел. Стою, картой помахиваю и… понимаю, что ноги мои как ватные делаются. Спать захотелось страшно, даже зевок не удержал. А кассирша смотрит – странно так смотрит, почти не моргая – и с вежливой своей улыбочкой интересуется, может, мол, комнатку снимете, передохнете, трудяги? Я ей «А деньги откуда, у работяг-то?», а сам еле челюсть держу – зевота жуткая просто, глаза слипаются, думаю, пусть и за кучу бабла, но кровать теплую все же возьму. Просто в кабину не заберусь – отрублюсь прям щас. А кассирша, как только и ждет. «Цены у нас бюджетные, всего 200р за койку, а если и товарища вашего посчитать, то по 150р возьмем», говорит.
Я аж крякнул. С языка чуть не сорвалось нецензурное, потому как таких цен на этом направлении уже почитай лет 20 нет – все давно уже на суммы с тремя нулями перешли. Через стекло на напарника смотрю, тот уже спит почти - к колесу привалился, глаза закрыты… Думаю, а чем черт не шутит. А вслух говорю: «Давайте, чем черт не шутит! Все хоть в тепле ночевать», и карту ей протягиваю.
И вот тут – сколько бы я на банки эти басурманские не ругался, сколько бы технику китайскую не чехвостил, а по итогу она-то меня и спасла. Что-то там с контактами или сбоем в системе… Не прошла моя оплата, а налички – вот горе-то! – в карманах не завалялось. Хорошо хоть соляру раньше оплатить успел.
А уж когда добрая девочка-кассирша все с тем же немигающим взглядом стала настойчиво предлагать нам остаться просто так – «Не ехать же вам сонным в ночь?» - с меня как морок слетел. «Какое ей», думаю, «дело, сплю я или нет? Или надо чего?» Каюсь, про чертовщину я тогда не подумал даже, только про то, что вроде как охраняемая стоянка может быть вовсе не такой безопасной, как выглядит. Обычная подстава, че – кто-то заговаривает водителя, а напарники этого кого-то тырят груз и исчезают куда глаза глядят.
Так что я эту дамочку вежливо окоротил, да ушел. Правда ноги несли плоховато, все на бок завалиться норовили, и зевота только на ветру ночном немного отпустила, но это ладно, привычные мы к такому. Главное фуру с грузом подальше отогнать, так мне думалось, а там и передремать, или пусть вон Семен рулит – он-то в обнимку с баком похрапеть успел.
Подхожу к Семену, толкаю его, а тот не просыпается! Я сильнее толкать – он только рукой отмахнулся, и как был – стоя – плашмя на асфальт рухнул. И от этого тоже не проснулся! Ну, думаю, трындец котенку… И баба эта, кассирша которая, тут как тут. «Видите», говорит, «Как вашему напарнику плохо? Ну, куда вы такие поедете? Оставайтесь, не сопротивляйтесь, сами ведь тоже долго на ногах не протянете. Вон уже и глаза закрываются…»
А у меня опять, как в зале, в голове зашумело, зевота напала такая, что и ветер не помогает. Я прям почувствовал, что все, щас вырублюсь, и… Почему-то тогда же понял, что это конец будет. Усну – и, все. Не будет меня больше. И Семена не будет. Не знаю, что они тут с нами делать собрались – или УЖЕ делают – но явно ничего хорошего.
Ну и, на последних силах припечатал ее, дуру эту. Толкнул прям в рожу, только успел подумать, что какая-никакая, а женщин бить все равно нельзя. Та эта... женщина даже не пошатнулась! По ощущениям, как в кисель руку суешь – противно, но безрезультатно. Правда, кое-что все же успел я, отвлек ее резким движением, и фору получил в пару секунд.
Ну, а там – в глаза не смотреть, не реагировать, Семена подмышки и в кабину, самому следом, и по газам. Как отъезжал да ни одного дерева не сшиб – не помню. Мозги только на трассе прочистились, и то не до конца, как до стоянки добрались – трое суток в беспамятстве оба провалялись.
Потом уже, когда Семен по пьяни нашу «тайну» всем мужикам разболтал, узнал, что с заправкой той не все гладко. Другие… тоже что-то такое нехорошее ощущали, во всяком случае второй раз обратно не возвращались. А потом, позже, еще интереснее разговоры пошли. Что, мол, на той заправке люди пропадают. Что характерно – машины целые, груз нетронут, а водителя нет нигде. Вообще. И… Если днем, да толпой на заправку попасть – единственное, что увидишь – табличку «Закрыто» и выбитые стекла. Заброшенная она днем-то, пустая.
Ну, а недавно то место по неофициальным каналам опасным объявили. Уже и машин на месте не находят, причем ищи-не ищи, не важно. Никаких данных, даже глонасс пасует или чудит – показывает, что все на месте, чуть ли не перед глазами. Что там такое – никто лезть, проверять не рискует, но…
- В общем, малой, тебя предупредили – ты услышал, - закончил Серега, оборвав мысль на последнем слове. Что уж там он сказать хотел – так и осталось тайной.
- А что за «неофициальные каналы»? – не успокоился Алешка. Его можно было понять – местные мужики так легко рассказывали о разных странных, страшных штуках, как будто каждый день не баранку крутили, а охотниками за привидениями работали. Неофициально. А ему и сказать нечего было – ни подтвердить, ни опровергнуть, ни свою какую байку выдать.
Мужики на вопрос крякнули неуверенно. Переглянулись снова. Снова покосились на Михалыча, который от такого откровенного перекладывания ответственности закатил глаза.
- Рано тебе, малой. Рано, - поднял руку Михалыч, останавливая вскочившего Алешку, готового начать что-то кому-то доказывать. – Придет время – сам узнаешь. А пока давайте, мужики, сворачиваться. Полночь близится, а мы все в бане. Забыли что ли про третий пар?
Мужики покивали важно, и действительно стали собираться, старательно отворачиваясь от крепко запертой двери парной. Алешка еще пытался что-то сказать, но недавно абсолютно расслабленные товарищи-коллеги всунули ему сумку в руки и чуть ли не пинками погнали в раздевалку.
В пустой парной странный звук, как будто кто-то большой переломил старый веник.
Во всем этом определенно была какая-то тайна. И Алешке еще только предстояло ее разгадать. Но для начала определиться – мужики говорили серьезно или просто… прикалывались?
*********
Понравилась история? Не забудь поставить лайк и написать свое мнение в комментариях. И подпишись обязательно, чтобы не пропустить новые истории!
*********
Любите слушать, а не читать? Подписывайтесь на мой ютуб канал: https://www.youtube.com/channel/UCwPP1yMhIaZPeL9K6O6Rg3A Там я озвучиваю свои истории, не входящие в категорию "Игра для вас"
*********
По вопросам сотрудничества: cheschirewolf@gmail.com. Истории на озвучку или в свои группы брать можно, но только с указанием меня как автора и ссылками на мои соц.сети.
