Я провела в Алеме больше недели, постепенно свыкаясь с новой жизнью. Мне отчаянно хотелось домой, но с каждым днем я все отчетливей понимала, что это невозможно. Как бы абсурдно это ни звучало, приходилось признавать существование высших сил, а также возможность перехода из мира в мир. Алем очень сильно отличался от моей родины, все здесь казалось чужим, неправильным, каждый день, каждый час дарил мне новые открытия. С каждым днем я все больше погружалась в себя, не желая ни двигаться, ни предпринимать каких-либо действий. Зачем? К чему рыпаться, если я застряла в параллельном мире?
Единственным человеком, с кем я волей-неволей общалась, был Оливер. Парень принял во мне огромное участие. Он не просто старался вернуть меня домой при помощи своих взрывов, но и пытался вытащить меня из черной меланхолии. Увидев мое подавленное состояние, Олли решил ни на минуту не оставлять меня в одиночестве. Заявив, что моя помощь будет как нельзя кстати, он требовал, чтобы я все время находилась рядом – наверное, побоялся, что я решу воспользоваться открытым окном на втором этаже как своеобразным способом вернуться в свой мир. Я не имела ничего против, мне было плевать где находиться – в комнате, медленно взвинчивая себя мыслью о заточении, или внизу, наблюдая, как этот странный мальчишка бормочет себе под нос безрезультатные заклинания.
Вернуть меня домой не получилось, однако Олли не унывал. Он не переставал шутить и смеяться, а в перерывах между опытами рассказывал мне о всех преимуществах моего нахождения в Алеме. Я слушала его вполуха, не желая смиряться со своей участью.
Стычек на бытовой почве меньше не становилось, эти моменты становились самыми яркими воспоминаниями за весь день. Как будто почувствовав, что во время споров я хоть немного оживаю, паренек принялся придумывать все новые поводы для горячих обсуждений. Вступая с ним в словесные перепалки, я как будто получала глоток живительного воздуха.
Убедившись, что я не собираюсь убираться из его жизни, Олли решил, что меня можно выгуливать. На седьмой день моего пребывания в Алеме он принялся колотить в дверь своей комнаты, которая теперь почти всегда находилась на запоре. Утро только началось, я совершенно не понимала где нахожусь и что происходит. Заспанная, я села на кровати и попыталась вспомнить, что было накануне. Конечно, взрывы, а также большое количество дыма и всевозможной копоти. Все мои дни в этом мире были похожи один на другой. Бухнувшись на подушку, я повернулась на другой бок, надеясь увидеть дом хотя бы во сне, однако Оливер никак не унимался. Ворча себе под нос, я поняла, что пора вставать.
Солнце уже встало, его лучи скакали по комнате, стараясь пробудить все живое. Деревня обитала по своему расписанию, люди уходили на работы едва ли не с рассветом. Выглянув в распахнутое настежь окно, я вдохнула сладковатый, чуть влажный аромат скошенной травы и земли, услышала переливы птичьих трелей и приглушенные человеческие голоса. Тошнотворно-размеренная деревенская жизнь текла своим чередом, люди занимались своими делами. Одного взгляда на деревеньку было достаточно, чтобы вогнать меня в еще большее уныние.
Быстро приведя себя в порядок, я отодвинула щеколду и приоткрыла дверь. На меня уставилась уже ставшая привычной улыбающаяся физиономия. В тот день, вопреки обыкновению, через его плечо была переброшена сумка, а в руках юноша сжимал какой-то сверток.
Ожидая, пока я открою дверь, парень развлекался тем, что настукивал мотив какой-то песенки. Олли был немного неотесанным, нагловатым мальчишкой, он, не задумываясь, смеялся надо мной, однако он ни разу не вошел в отведенную мне комнату без разрешения. Увидев меня, он широко улыбнулся и воскликнул:
- С добрым утром! Ты только посмотри, какая на улице красота! Вот это утро! Вчера ночью дождик прошел, он как будто умыл природу. И знаешь что? Мы с тобой сегодня не будем делать взрывов. Все, не хочу, мне нужен перерыв. Вместо экспериментов мы пойдем гулять. Ну, как тебе такая перспектива?
- Я не хочу гулять, я хочу обратно домой.
Я сердито глядела на парня, однако он как будто не заметил моего колючего взгляда. Протиснувшись мимо меня в комнату, Олли уселся на подоконнике, а его птица принялась копошиться на верхней полке приоткрытого шкафа. Велев питомцу вести себя приличнее, молодой человек сказал:
- Я это уже понял, но пойми, может так статься, что тебе серьезно придется провести тут ближайший год. Что, так и будешь бродить от спальни к кухне? Лично я от такой перспективы быстренько с катушек бы съехал! Да и ты, как мне кажется, тоже близка к этому. Я же слышу, как ты плачешь по ночам, и поверь, от твоих рыданий у меня сердце кровью обливается. Вот я и решил, что тебя пора вытаскивать из твоих мечтаний о далеком доме, пока ты окончательно не чокнулась тут. Сегодня мы с тобой идем подышать свежим воздухом, и никакие возражения не принимаются.
- Мы могли бы попробовать еще несколько реактивов применить…
- У меня почти закончились травы, которые я использую для зелий. Проводить опыты без них у меня точно не получится, так что сегодня мы пойдем в поля. Хватит уже дома сидеть, в четырех стенах не долго и рассудка лишиться! Ты же не узница, можешь гулять, где хочешь. Проблема в том, что ты сама не желаешь носу совать на улицу – а зря. Ну так вот, сегодня я собираюсь выгулять тебя. Пошли! Хотя погоди, совсем забыл! У меня для тебя кое-что есть.
С этими словами молодой человек протянул мне сверток, перетянутый веревочкой. Внутри меня зашевелился интерес – впервые за дни, проведенные в слезах. Развязав узел, я увидела внутри материю.
- Что это?
С легким любопытством я рассматривала подарок юноши. Видя, что ему удалось меня расшевелить, Олли заулыбался пуще прежнего.
- Платье. Раз ты вынуждена жить в Алеме, то и выглядеть должна соответствующе.
- Не люблю платья, тем более такие длинные! – вырвалось у меня вместо слов благодарности, когда я разложила новую одежду на кровати. Платье действительно мне не понравилось – сделанное из серой ткани, жесткое на ощупь, оно казалось мне некрасивым и грубым. Олли чуть обиделся на мои слова, но не потерял присутствия духа – за дни нашего знакомства он начал привыкать к моему вздорному нраву. Встав рядом, он окинул платье оценивающим взглядом.
- А что с ним не так?
- Оно некрасивое!
- Платье как платье, такие все носят. Не спорю, простовато, но тут ничего другого не сыскать. Между прочим, местные модницы сочли бы его очень даже элегантным.
- А в своей одежде остаться я не могу? – протянула я с кислой миной.
- В течении полутора лет планируешь в одном и том же ходить? – усмехнулся парнишка. – Даже я на такой отчаянный шаг не пошел бы! В любом случае, как бы ты не любила свою одежду, оставаться тебе в этом нельзя.
- Это еще почему?
- Хотя бы потому, что женщины не носят брюк.
Я подошла к огромному платяному шкафу, где видело зеркало, и осмотрела себя с ног до головы. Всю неделю, проведенную в Алеме, я ходила в той одежде, в которой очутилась в этом странном мире: джинсы, рубашка в клетку, на ногах удобные кроссовки. Такой наряд казался мне совершенно привычным, однако я несколько раз ловила на себе подозрительные взгляды Олли. Еще раз взглянув на свое отражение, я задумчиво проговорила:
- Мне удобно в этой одежде… Почему я не могу остаться в ней?
- Еще раз говорю – девушки в таком не ходят. Не принято это в приличном обществе! А рубах таких вообще никто не носит. Если девушка пройдет в такой одежде по улице – ее в лучшем случае засмеют, а в худшем арестуют. Я сам ничего против не имею, каждый имеет право на свои странности, но общественное мнение никто не отменял. Приличным женщинам положено носить юбки или платья – так что хочешь ты того или нет, а переодеться тебе придется. Примерь-ка платье, посмотрим, пойдет ли оно тебе!
- А откуда ты его вообще взял?
- У мельника дочка пару недель назад вышла замуж, уехала в соседнюю деревню. Все вещи с собой она еще не забрала, вот я и попросил его одолжить мне одно из ее платьев – она, знаешь ли, та еще модница, у нее одежды видимо-невидимо. Я сказал, что ко мне сестра приехала, что бедняжке нужно с дороги во что-то переодеться, вот мельничиха и разрешила мне взять одно из платьев дочурки насовсем.
- Я не хочу носить чужое платье! – воскликнула я, едва услышав слова молодого человека. Мой клик развеселил парня пуще прежнего.
- А какие у тебя варианты? По мне так лучше уж ходить в ношеной одежде, чем быть посмешищем для всех окружающих! Я серьезно – заканчивай артачиться, одевайся, и пойдем уже гулять, у меня на сегодня куча планов.
С этими словами Олли вышел из комнаты, дав мне возможность переодеться. Скрипя сердцем, я стянула с себя старую одежду и взяла в руки платье. В кармане, вшитом в подол юбки, я нашла пояс и туфли, отделанные тканью такого же цвета что и платье. Едва надев новый наряд, мне сразу же захотелось избавиться от него – ткань оказалась неприятной на ощупь, от соприкосновения с ней кожа начинала чесаться. Мне казалось, что одевшись как жительница Алема, я даю свое согласие на жизнь в этом мире на протяжении ближайших полутора лет, но деваться мне было некуда. Олли был прав – не нужно привлекать к себе лишнего внимания, пока я нахожусь в чужой стране.
- Мне не нравится этот наряд. Выгляжу как простушка из деревни! – воскликнула я, когда Олли через несколько минут вернулся в комнату. Молодой человек лишь усмехнулся.
- Ты уж не обижайся, но такой образ мы тебе и будем строить, когда двинем в Краллик. Девочка из глубинки, которая пришла в столицу, и еще плохо разбирается в окружающем мире – ну это же вылитая ты! К тебе никаких вопросов не будет! Таких вот девчонок и в Краллик, и в Аронист, и в другие крупные города очень много приходит. Все будут относиться к тебе с пониманием, будут всячески помогать, давать советы. Это же хорошо! По крайней мере лучше, чем объяснять всем встречным, что ты в параллельном мире родилась. А на счет внешнего вида не беспокойся, ты выглядишь получше большей части девушек. Так, хватит болтать, пошли на улицу, а то мы засиделись в четырех стенах.
Я подобрала юбки и неуклюже поплелась следом за пареньком. Ходить было трудно, подол мешался под ногами, мне приходилось постоянно следить, куда я наступаю. Осторожно спускаясь по лестнице, я окликнула Олли:
- Какие травы тебе нужны? Где ты их искать вообще собрался?
- Как где? В полях, конечно! Мы же с тобой в деревне находимся, тут растений всяких полным-полно, собирай, сколько влезет.
- Ты что, еще и по растениям спец? Ну у тебя и интересы! Духов вызывать умеет, с реактивами на «ты», еще и может каждый цветочек по имени назвать! Прям на все руки мастер!
Услышав мои слова, Олли зашелся в уже привычном смехе. За неделю общения я поняла, что развеселить этого мальчишку может почти любая вещь, паренек как будто искал что-то веселое во всем, что его окружает. Я не была исключением – молодой человек без намека на злобу смеялся над всеми моими злоключениями.
- Я не могу отличить одно растение от другого, для меня все, что в полях растет, называется одним словом «трава». Зато у меня есть одна очень умная книжка, в которой дано описание каждой нужной для зелий травки, а для некоторых еще и картинки приведены.
- Ты собрался тащить с собой эту книгу? Она же, наверное, несколько килограммов весит!
- Мне нужны картинки из нее, без них я не смогу отыскать растения, необходимые для экспериментов. Кто бы мог подумать, что я умудрюсь израсходовать весь запас всего за неделю! Я уже один раз делал такую вылазку по весне, когда только-только первая травка пошла. Сейчас же поля должны быть просто переполнены всевозможными цветочками.
Около двери на улицу все еще стоял прислоненный к стене топор. За неделю его так и не сдвинули с места, как будто неведомый господин Доусон до сих пор оставался дома. Первое время Олли не понимал, в чем дело, а на четверной день его терпение не выдержало: парнишка осторожно заглянул в хозяйскую часть жилища, но никого не обнаружил. Пожав плечами, юноша решил, что хозяина отправили на далекие работы, вот он и оставил свой тяжелый инструмент дома.
Когда паренек открыл дверь, спуская в дом яркий солнечный свет, во мне проснулась искорка интереса – я в первый раз выходила на землю Алема. Выйдя за порог, я обернулась, желая рассмотреть жилище Оливера. Снаружи дом выглядел как деревянная избушка. Я стояла посреди достаточно запущенного, желтого от некошеных одуванчиков, двора, который был огорожен плетеным забором. Рядом с домиком лежала небольшая поленница. На заднем дворе, там, куда выходило окно спальни, находился небольшой сад и огород.
Солнце обещало жаркий день, а воздух был пропитан ароматами лета. Дул легкий ветерок, и настроение волей-неволей стало подниматься. Олли уже стоял на узкой дорожке за забором, терпеливо дожидаясь, когда я налюбуюсь красотами. Соскочив с крылечка, я кинулась следом за ним, на ходу продолжая прерванный на несколько минут разговор.
- Ты не в пустую растратил свой запас, ты занят очень важным делом, ты возвращаешь меня домой.
- Затратное, однако, это дело! И безрезультатное. Мы с тобой уже половину рецептов проверили, сделали больше двадцати экспериментов, но все остается на своих местах. Ты как будто и не собираешься исчезать!
- Поверь, у меня нет ни малейшего желания оставаться в этом Алеме.
- Как можно не поверить в искренность твоих слов? Но, боюсь, у меня ничего не получится. Мы уже неделю экспериментируем, и все наши усилия заканчиваются взрывами. Мне кажется, это знак богов, ну, вроде как мы с тобой занимаемся совсем неправильными делами. Ты больше не видела вещих снов?
- Нет… – пробормотала я. – Я почти не вижу тут снов, а если что-то и снится, то к утру я уже все забываю, остается какая-то дымка, даже воспоминанием назвать нельзя.
Олли понимающе закивал.
- Это нормально, это обыкновенные сны, их мало кто запоминает. Если бы ты еще раз увидела вещий сон, ты бы смогла рассказать в деталях все, что тебе пригрезилось. Ты же помнишь свой разговор с той девушкой, которая к тебе в первую ночь приходила?
- Да, я и сейчас могу вспомнить, о чем мы с ней разговаривали, хотя уже целая неделя прошла…
- Ну вот это был самый обычный вещий сон, такие все жители Алема время от времени видят. Такие сны не забываются! Это значит, что кто-то из ушедших приложил большие силы, чтобы донести для тебя что-то очень важное. Тебе было сказано, что ты должна провести в нашем мире полтора года, и что-то мне подсказывает: как бы ты ни рыпалась, вырваться отсюда у тебя не получится.
- Ну пожалуйста, давай попробуем еще немного поэкспериментировать с твоими реактивами! Может, у тебя все-таки что-нибудь получится?
Олли искренне сопереживал мне, и прикладывал все силы, чтобы помочь с моим горем, однако с каждым днем, с каждым неудачным экспериментом, решимости в нем становилось все меньше. Вот и сейчас он устало вздохнул и проговорил с сочувствием в голосе:
- Ника, мы уже неделю устраиваем регулярные взрывы, а ты все равно находишься тут! Тебе не кажется, что противиться воле богов как минимум бессмысленно?
- Неужели ты хочешь опустить руки сейчас?
- Если бы я хотел все бросить, я бы не направлялся сейчас на прогулку в поля. Ничего, мы еще придумаем, что нам с тобой делать! Хотя, как мне кажется, ты уже постепенно начала осваиваться, значит, можешь прожить и весь оговоренный срок.
- Это не мое, я тут чужая! Да и жизнь в деревне мне совершенно не нравится. Я провела здесь уже целую неделю, и мысль о том, что придется жить подобным образом еще непонятно сколько, выводит меня из себя!
- А ты не расстраивайся раньше времени! Мне тут тоже не особо сладко живется, я, как и ты, городской житель. В деревне, конечно, неплохо, но я очень соскучился по нормальной, комфортной жизни. Еще бы немного – и я сорвался бы с места, да продолжил свой путь до Краллика, вот только ты мне все карты перепутала. Не появись в моем доме странной девчонки, кто знает, может, я был бы уже на полпути к столице!
В который раз за неделю я подумала, что своим появлением очень подпортила жизнь молодому человеку. От этой мысли настроение испортилось окончательно – опустив голову, я постаралась приложить все силы, чтобы не показать пареньку своей слабости.
Мы шли по проселочной дороге мимо садов и ухоженных домиков. Людей не было, почти все обитатели деревни работали в полях, и лишь маленькие дети играли прямо меж колей, оставленных колесами телег. Было жарко, солнце припекало, хотелось поскорее спрятаться в тенек или окунуться в блестящую гладь реки. Оливер шел уверенным, чуть подпрыгивающим шагом, жмурясь и подставляя лицо теплым лучам, я же еле плелась следом за ним. Его ворон летел недалеко от хозяина, время от времени стрелой проносясь у нас над головами.
- Извини. – пробормотала я в полголоса.
Поправив на плече тяжелую сумку, юноша засмеялся.
- За что ты извиняешься? Если ты действительно посланница богов, то и я тоже избранный, абы кому тебя бы точно не забросили. Ты говорила, что та девушка из твоего сна упоминала обо мне? – я кивнула. За последнюю неделю мы обсуждали мою грезу чуть ли не каждый день, Оливер уже знал историю ничуть не хуже меня самой. – Ну вот и замечательно! Я всегда ощущал, что пусть я немного иначе мыслю, ну, не так, как все остальные, но все же и во мне есть что-то этакое. Если мне на голову в буквальном смысле свалилась девчонка из другого мира – значит, мои теории верны, пусть я и не могу еще раз их доказать.
- Та девушка просила меня передать тебе, чтобы ты немного остепенился, якобы своими взрывами ты нервируешь не только население этой деревушки, но и высшие силы этого захудалого мирка.
- Знаю, я тоже вещие сны вижу, и мне уже пару раз сказали, что наши с тобой шалости до добра не доведут. Так ты же сама все время пристаешь ко мне с просьбами провести еще один опыт! Честное слово, в данной ситуации гнев богов кажется мне не такой уж и страшной перспективой, потому что в противном случае ты житья мне не дашь! Хотя, думаю, действительно пора прекращать взрывы. Еще несколько дней – и, боюсь, будем заканчивать с попытками вернуть тебя в родной мир. У нас все равно ничего не получается, ну, если не считать огромного количества дыма и шума. Ну не делай ты таких глаз, прошу тебя! У тебя еще будет время, чтобы слезы полить, ты этим обычно ночью занимаешься. А при свете дня надо быть радостной, веселой, ну или как минимум не кукситься. Не расстраивайся ты так, может, у нас еще что-нибудь да получится. Вот соберем трав до обеда, и до ночи еще успеем провести хотя бы один эксперимент.
- Спасибо.
- Да пожалуйста, обращайся, если еще приятных слов услышать захочется! Я, знаешь ли, настоящий мастер в плане болтовни! – Олли немного помолчал, любуясь природой, а затем добавил: – Знаешь, за последнюю неделю ты стала куда приятнее. Всего неделя – а ты уже отличаешься от той чумазой ученицы смерти, что оказалась в моей комнате в прошлую среду. Это уже прогресс! Первые дни была самой невыносимой девицей, что я когда-либо встречал, а сейчас уже и вежливости прибавилось, и спокойствия. Только плакать начала – но это, наверное, побочный эффект, как дым от хорошего взрыва! В самое ближайшее время мы или от него избавимся, или от тебя, это уже как боги решат. В любом случае, очень скоро ты станешь действительно классной девчонкой! Как я уже неоднократно замечал, мое общество положительно влияет на тебя.
- Может быть. А может быть мне просто так не нравится в этом Алеме, что я уже ни на что реагировать не хочу? Ты видел меня в обычном расположении духа, когда я только появилась здесь, видел меня сердитую на следующий день, а потом я уже не хотела ни спорить с тобой, ни что-либо делать. Хочется просто сидеть и ждать, когда пройдут эти дурацкие полтора года.
- Ладно, не будем о грустном. Это деревня так на тебя влияет! Я серьезно, это захолустье способного кого угодно вогнать в уныние! Я весь ноябрь вообще практически не вылезал из дома, просто не знал, чем заняться. Потом кое-как оклемался, но я все равно считаю, что жизнь в Бонеме – самое скучное, что только можно отыскать во всем огромном Алеме. Мне вообще первое время казалось, что тут самое отвратительное место для тех, кто хоть немного отличился в остальных людей! Я здесь самое шумное и деятельное существо, на меня все как на белую ворону смотрят – еще бы! Все, кто имеет хоть какие-то планы на интересное будущее, спасаются бегством из этого захолустья, так что молодых тут почти нет. Серьезно! Нужно постараться, чтобы найти хоть кого-то нашего возраста! Но даже тут рано расслабляться – если человеку перевалило за шестнадцать, а он все еще киснет в этом болоте – велика вероятность, что разговаривать с ним будет просто не о чем. То ли дело Краллик! Там настоящая жизнь, там она буквально бьет ключом! Сколько я слышал рассказов о столице! Ничего, еще чуть-чуть – и я проверю их на собственной шкуре.
- А если не получится отправить меня домой? Получается, я все твои планы нарушу?
- Ну в таком случае я потащу тебя за собой. Или тебе больше хочется остаться в Бонеме? Если так, то я только счастлив буду, мне лишняя головная боль в дороге не нужна. Эх, мечты, мечты… Посмотрим, что получится.
- Уже слабо верится, что твои взрывы приведут к чему-то хорошему. – в очередной раз вздохнула я.
- Я тоже перестал в них верить. С каждым проваленным экспериментом я все больше убеждаюсь, что все, написанное в этой книге – полнейший бред, ничего из представленного не работает. Не знаю уж, каким образом ты оказалась в моей комнате, но обратить процесс у меня не получается. Ладно, давай не будем о плохом. Все изменения к лучшему приводят! Если мы в ближайшие дни не отправим тебя в твой мир – значит в Краллик двинем. Обе перспективы заманчивы!
Занятая разговором, я не заметила, деревенские дома закончились. Мы вышли на дорогу, стелящуюся между двух громадных полей, и теперь направлялись в сторону зеленеющего впереди леса. В огромном коричневатом море виднелось множество черных точек – обитатели Бонема работали, не разгибая спины. Помимо людей, трудились и животные, я насчитала пятерых лошадей, тянущих за собой внушительных размеров плуги.
Идти было тяжело – солнце припекало, колючее платье кусало кожу, ноги путались в длинной юбке, а от непривычных башмаков каждый шаг давался через силу. Мне было любопытно посмотреть на Алем, но очень скоро деревенский дух начал действовать на нервы. Олли же был, как всегда, в великолепном настроении.
- Далеко нам идти? – простонала я через пятнадцать минут прогулки.
- Не очень, минут за двадцать добредем. Мы с тобой к лесу двинем, там на опушке много чего можно откопать. В конце концов, если за неделю у меня ничего не получится, и ты так и останешься на моей шее, излишки трав всегда можно продать лекарю. Он тут один, человек уже в возрасте, ему пополнение в запасе лекарств никогда не помешает, а я получу хотя бы немного денег за старания. Лишние двирмы никогда лишними не будут!
- Что такое двирмы? – поинтересовалась я, услышав незнакомое слово.
- Двирмами называются наши деньги. Это такие металлические кругляши…
- Монеты?
- Да, именно они. Поразительно! Значит, в твоем мире такое тоже есть?
- Угу… Только деньги называются как-то иначе… Не могу вспомнить, как именно, но слово «двирм» я услышала впервые.
- Мотай на ус, тебе это полезно будет, если до Краллика доберемся! Покажу тебе дома, как деньги выглядят. В Алеме, каждый крупный город свою монету чеканит, так что вариантов денег у нас полным-полно. Я даже какое-то время пытался собирать монетки из разных городов, но очень быстро понял, что пока не могу позволить себе такое расточительство – когда ты целый день не ел, волей-неволей растрясешь свою коллекцию, чтобы купить краюшку хлеба. Эх, хотел бы я взглянуть на деньги из твоего мира! Как же это интересно!
- Надеюсь, что у тебя получится и меня сбагрить в мой мир, и лекарю продать остатки уже ненужных трав, и разместиться в Крылеке.
- Краллике. Запомни это слово, не надо его коверкать, особенно если ты сама окажешься в этом чудесном городе. Его обитатели те еще зазнайки, они не простят такого непочтительного отношения к столице!
- Ладно, Краллик так Краллик. Я не хотела никого обидеть. – со вздохом я отвернулась от полей и всмотрелась в чернеющий лес.
Дорога шла под горку, Олли легко скакал вперед, не переставая рассказывать мне истории про город своей мечты. Я почти не слушала его, плетясь позади и занятая своими мыслями. Очень скоро я пожалела, что вообще согласилась на эту прогулку. До полудня было еще далеко, а солнце уже разыгралось не на шутку. Нагнувшись, я сорвала росший у обочины дороги лопух и принялась обмахиваться им как веером, надеясь уловить хоть немного спасительной прохлады. Заметив это, Олли принялся хохотать надо мной, однако мне было плевать на его насмешки. Хмуро поглядывая на потешающегося паренька, я невозмутимо махала импровизированным веером, лишь сильнее веселя парнишку.
Животные Алема ничуть меня не боялись. Мимо с громким жужжанием пролетали пчелы и шмели, мелкие зверушки, выскакивавшие на дорогу, с интересом смотрели на путников, а вокруг меня наворачивала круги маленькая птичка. Она то мельтешила под ногами, то набирала высоту и норовила врезаться в лицо, а иногда, набравшись наглости, пыталась сесть на руку.
- Ну что ты ко мне пристала?! – проворчала я, когда пичуга окончательно вывела меня из себя.
Остановившись, я попробовала отогнать от себя назойливое создание, но птичка не обратила на этот жест ни малейшего внимания. Наоборот, она устроилась на моем плече и чирикнула, уставившись на меня своими глазами, похожими на две чернильные капли. Присмотревшись к ней, я поняла, что это та самая птица, которую я видела в свой первый день пребывания в Алеме. Маленькое тельце с серо-желтым оперением, острым клювом и глазками, смотрящими на тебя внимательным взглядом. Раздраженно поведя плечом и согнав с себя нахалку, я бросилась догонять Оливера. Юноша поджидал меня, стоя посреди дороги. Заметив, что я отстала, он крикнул полным смеха голосом:
- Что ты там копаешься?! Чем дольше мы будем идти, тем меньше шансов провести вечером хотя бы один опыт! В твоих же интересах как можно скорее добраться опушки! Кстати, около леса не так жарко, я бы даже сказал, что там есть чем дышать. А еще там имеется небольшой родник, так что это еще один повод прибавить шагу. Не знаю, как ты, а я буквально умираю от жажды!
- Я от этой птицы отделаться не могу! Она такая наглая, в лицо прям лезет. Что, в Алеме все животные такие бессовестные? Мне казалось, что всякие синички должны бояться человека, а эта мне на плечо села, я ее еле прогнала!
- Зачем ты ее гоняешь?! – воскликнул Олли, подходя ко мне. Я не обратила на его слова внимания и попробовала было прогнать наглую птичку, снова попытавшуюся устроиться у меня на плече, однако молодой человек остановил меня, взяв за руку. – Это же твой спутник! Если ты его… Хотя нет, тут, наверное, будет уместнее ее… Так вот, если ты ее потеряешь, то все, можешь прощаться с жизнью! Видел я бедолаг, которые потеряли своих спутников! Они обычно просто сидят на месте и тихо умирают, если за ними не ухаживать. Спутник вообще дело очень тонкое! Не прогоняй ее, она же хочет, чтобы ее приласкали.
- Как такое может быть? – от апатии, в которой я была еще утром, не осталось и следа. Оторвавшись от птицы, уже успевшей устроиться у меня на плече, я повернулась к Олли и затараторила: – Объясни мне! Ты же говорил, что я чужая в этом мире, что у меня нет спутника! Это же, по сути, душа человека, я так поняла твои рассказы! У тебя она имеет вид животного, а у меня она внутри, и ты сказал, что это нормально, раз я не в этом мире родилась! Откуда ты можешь быть уверенным, что это не просто наглая птица, а мой спутник?!
Моя реакция явно обрадовала молодого человека. Убрав руки в карманы брюк, он прибавил шагу, заставляя меня едва не переходить на бег. Чуть обернувшись ко мне, Олли проговорил:
- Хермис сказал. Мирра с тобой с самого первого дня, я ее почувствовал, как только проснулся после нашего с тобой знакомства. Открыл с утра глаза и понял, что гостья моя не только не свалила в свой мир, но еще и спутником обзавелась.
- Как ты ее назвал?
- Мирра. Это ее имя.
- Откуда ты это знаешь?!
- Вон от той большой птички, которая летает над нами. Хермис чувствует твою Мирру, они могут общаться. Как они это делают не спрашивай, я все равно ничегошеньки не понимаю в этом вопросе. Так или иначе, не прогоняй Мирру, и уж тем более не рви с ней связь, я не собираюсь нянчиться с тобой, если ты вдруг станешь безвольной куклой. Оставлю тебя сидеть в доме господина Доусона, а сам пойду в Краллик, и решай тогда свои проблемы самостоятельно.
- Почему именно Мирра?
- А почему тебя зовут Никой?
- Не знаю, я этим вопросом никогда не задавалась. Я привыкла думать, что у меня такое имя только потому, что мама с папой захотели меня назвать именно Никой.
- Ну а тут твоей душе захотелось назваться Миррой, и даже не спрашивай у меня, почему именно так, а не иначе. Не человек называет своего спутника, они приходят в этот мир с нашим рождением, уже имея имя.
- Я видела точно такую же птичку, когда только появилась тут…Я счищала с себя сажу, а она скакала по подоконнику в комнате… - протянула я, с трудом вспомнив свой первый день в Алеме. Бросив на меня быстрый взгляд, Олли довольно кивнул.
- Ну вот видишь! Значит, Мирра пришла в Алем примерно в одно время с тобой, может немножко позже.
- Но ты же не почувствовал ее тогда! – никак не унималась я. – Ты сам говорил, что не видишь и не чувствуешь моего спутника! Как такое может быть?!
- Ну, знаешь ли, я тогда был взволнован так, что практически ничего не соображал! А тут еще и Хермис не видит твоего спутника – это окончательно сбило меня с толку. На следующий день я решил, что накануне просто переволновался, вот и не заметил Мирры, но говорить тебе ничего не стал, ты тогда уж очень злая была.
- А где ее всю неделю носило?
- Не имею ни малейшего представления. Скорее всего, где-то в комнате была. Она у тебя пока еще совсем слабенькая, таким крошкам нужно как можно больше лежать и набираться сил. Что, ты ее ни разу не замечала? Не удивительно, ты в комнате только рыданиями занимаешься, наверное, от слез ни на что внимания не обращаешь. Ну, раз ты только сейчас ее увидела – знакомьтесь, отныне это существо будет следовать за тобой все то время, что ты находишься в Алеме. А еще она будет твоей совестью, так что готовься.
Я остановилась посреди дороги, и осторожно дотронулась до оперения птицы. Мирра была неотличима от остальных животных – маленькое тельце было теплым, оно трепетало под моими пальцами. Когда же я отняла руку, спутница потянулась следом за ней, как будто прося еще ласки. Улыбнувшись, я поинтересовалась:
- Что, у всех людей спутники имеют образ птицы?
- Нет, обычно у людей спутник имеет вид кого угодно, это уже от желания человека зависит.
- Но у тебя же Хермис всю неделю вороном пробыл, вот я и подумала…
- Ты на меня не ровняйся. У меня достаточно редкий вид связи: я могу отпускать Хермиса на большое расстояние от себя, мы с ним почти километр выдерживаем, но зато он крайне редко перекидывается, только если того требуют обстоятельства. Не знаю, от чего это зависит, но я слышал, что связь человека и его спутника еще с рождения закладывается. Думаю, ты совсем другая.
- Почему тогда Мирра летает вокруг меня в виде надоедливой синицы? Может, я хочу, чтобы рядом со мной собака шла, или вообще крокодил ползал?
- Терпение, со временем все это будет. Мирра пока еще не привыкла к тебе, вам надо как следует узнать друг друга, укрепить связь. Еще немного – и она действительно станет продолжением тебя. Ты знаешь, вы мне сейчас детей напоминаете! Ну точно! У малышей спутники тоже не могут перевоплощаться, этому нужно учиться У меня, например, Хермис стал менять внешность только когда мне шесть исполнилось – и это считается очень ранним развитием спутника. До этого он то ли зайчонком был, то ли еще какой мелкой зверушкой, не помню уж точно. Но на облике ворона он остановился когда я уже в сознательном возрасте был. Я это к тому говорю, что дети должны стать со своими спутниками единым целым, они должны понимать друг друга с полуслова, это не сразу приходит.
- А долго нам нужно будет привыкать друг к другу?
- Не знаю даже… У детей связь становится достаточно крепкой годам к восьми, а вот что делать взрослому, только получившему спутника – ума не приложу. Но, наверное, у тебя на это уйдет куда меньше времени. Смотри, Мирра здесь всего неделю, а уже может следовать за тобой – это очень хороший признак. Думаю, Мирра начнет перекидываться примерно через месяц, если, конечно, у меня не получится отправить тебя восвояси.
- Так значит, ты моя душа? – негромко сказала я, позволив птичке сесть на локоть. Пташка смотрела на меня своими умными глазками, и что-то внутри меня воскликнуло: «Какие могут быть сомнения?! Эта птица прилетела за тобой из самого дома, а ты еще думаешь, твой это спутник или нет! Зачем такой крошке понадобилось проделывать большое расстояние, если не ради тебя? Может, она не в состоянии отдаляться от своей хозяйки, вот малютке и пришлось сорваться с места? А ты еще гоняла ее от себя, возмущалась наглостью местной фауны. Ну как так можно?!». Взмахнув крылышками, пичуга перелетела на плечо, а затем, чирикнув, сорвалась вдогонку улетевшему далеко вперед Хермису. – Почему она такая маленькая? У тебя вон какой громадный ворон, а у меня совсем малютка!
- А где ты видела синиц размером с ворона? – захохотал Олли. – Может в твоем мире и водятся такие звери, а у нас все синицы мелкие. Да и к тому же, у многих людей спутники предпочитают иметь облик кого-то маленького, это уже от характера человека зависит. Но, знаешь, после недели общения с тобой я могу с уверенностью сказать, что Мирра не остановится на достигнутом. Нет, у тебя она будет кем-то крупным, это уже сейчас ясно. Может, собакой, может котом, или пумой, или еще каким-нибудь внушительным существом. Но облик синички или мышки она точно не станет предпочитать! А еще она может быть такой маленькой потому, что у тебя настроения нет. Ты подавлена… Нет, тут другое слово нужно… Ты просто убита горем, что придется остаться в Алеме на долгое время, вот и спутник реагирует на твое внутреннее состояние.
- То есть со временем она станет другой?
- Должна, по крайней мере.
- А если она так и останется крошечной птичкой? Ну, я же не из этого мира, не такая, как все, вот и душа моя будет какой-то другой…
- Нет, такого быть не может. Спутник обязан перекидываться, это свидетельствует, что человек здоров. Даже Хермис может менять облик, пусть он и предпочитает вид ворона. Поверь, если того требуют обстоятельства – он может поменяться, следовательно, я нормальный… Ладно, почти нормальный парень, с хорошим здоровьем.
- И все же, почему он предпочитает именно такой вид?
- Откуда я знаю?! Я самый обыкновенный мальчишка из провинциального городка, а не ученый из Кралльского университета! То, что он практически не меняется является моей врожденной особенностью, это все, что я могу сказать. Все люди разные, следовательно, и спутники у них отличаются. Смотри, Мирра уже сейчас показывает, что устроена она иначе, чем мой спутник: она пытается его догнать, но у нее не хватает связи, следовательно, твоя душа не может уходить далеко от своей хозяйки.
- А Хермис ей ничего не сделает? – забеспокоилась я, наблюдая, как две птицы принялись носиться рядом. Странное дело! Еще вчера я и думать не думала ни о каких спутниках, а ворона воспринимала как домашнего питомца Оливера, а сейчас… А сейчас мне было безумно волнительно за крошку-синичку, я боялась, что более крупное существо может как-то ей навредить. Шагавший рядом парень громко рассмеялся.
- Что ты! Мы же с тобой сейчас не ругаемся, мы мирно прогуливаемся, болтаем, мы спокойны и расслаблены, следовательно, и спутники наши не станут вступать в конфликты. Хермис будет твоей Мирре кем-то вроде друга и наставника – словом, тем же, кем и я для тебя. Отношения между людьми мне еще как-то понятны, но вот то, как общаются души, я объяснить не могу. Скажу только, что нападать на твоего спутника сегодня точно не будут. Кстати, во время драк Хермис может перекидываться. Быть вороном ему не особо удобно, тем более если мне нужна его помощь, и тогда он принимает вид волка, или очень крупной собаки – словом, того, кто имеет много сил. Вот когда я с кем-то ругаюсь, или когда действительно надо постоять за себя – тогда-то мы с моим спутником становится по-настоящему едины. А во все остальное время он как будто отдельно от меня живет. Мне даже рассказывали, что когда я родился, Хермиса долгое время вообще найти не могли, думали, что я пришел в этот мир без спутника. Даже не представляю, как родные тогда переполошились! Но потом этот своенравный комочек все-таки нашелся, и я получил право на жизнь.
- А что бывает с детьми, которые рождаются без спутника?
- Ну, даже не знаю… Человек не может жить без души, это научно доказанный факт. Обычно он лишается спутника, порвав связь, или очень навредив своему животному. Но иногда случаются ситуации, когда ребенок появляется на свет, а его спутник нет. Такое бывает, хоть и не часто, и подобные дети никогда долго не живут. Даже при должном уходе не могут вырасти в полноценных членов общества. Так, все, хватит о плохом! Я больше ни слова не скажу о тех, кто потерял частичку себя! Не отставай, мы уже почти пришли. Смотри, вон на той полянке мы и остановимся!