(«Бесприданница»)
Ох, уж эти экранизации!
Я прекрасно понимаю, когда авторы фильмов что-то меняют при постановках по прозаическим произведениям, показывая свое ви́дение или просто отыскивая эквивалент тому, что невозможно передать без авторской речи.
Но ведь пьесы пишутся драматургами специально для постановки! Можно, конечно, согласиться с переносом места действия из пределов, скажем, одной комнаты, но почему-то режиссёры и авторы сценария подчас считают себя вправе «поправлять» авторов, дописывая какие-то эпизоды или убирая то, что считают ненужным.
В экранизации «Грозы» сочли излишним финал пьесы – и вот уже фильм кончается сценой, где Катерина бросается в Волгу.
«Бесприданницу» экранизировали дважды – и в обоих фильмах после выстрела Карандышева оставили Ларисе лишь одну фразу – «Благодарю» (в фильме Я.Протазанова она ещё невнятно прошепчет: «Сама»). Наверное, посчитали, что эффектно выстроенный кадр с цепью -
или, на мой взгляд, несколько излишне красивое сползание героини по стеклу заменят те несколько реплик, которые есть в пьесе и без, которых, по-моему, образ Ларисы делается неполным. Давайте вспомним их.
После оставленной в обеих экранизациях реплики с благодарностью идёт, конечно же, сокрушение Карандышева: «Что я, что я... ах, безумный!» - и совершенно потрясающее продолжение:
«Лариса (нежно). Милый мой, какое благодеяние вы для меня сделали! Пистолет сюда, сюда, на стол! Это я сама... сама. Ах, какое благодеяние... (Поднимает пистолет и кладет на стол.)» (Протазанов, правда, «милый мой» оставит)
И очень короткое последнее явление:
«Из кофейной выходят Паратов, Кнуров, Вожеватов, Робинзон, Гаврило и Иван.
Все. Что такое, что такое?
Лариса. Это я сама... Никто не виноват, никто... Это я сама.
За сценой цыгане запевают песню.
Паратов. Велите замолчать! Велите замолчать!
Лариса (постепенно слабеющим голосом). Нет, нет, зачем... Пусть веселятся, кому весело... Я не хочу мешать никому! Живите, живите все! Вам надо жить, а мне надо... умереть... Я ни на кого не жалуюсь, ни на кого не обижаюсь... вы все хорошие люди... я вас всех... всех люблю. (Посылает поцелуй.)»
Кто-то из моих читателей написал в комментарии уже к первой статье: «Потрясающая пьеса Островского! Когда её читаешь, то создаётся впечатление, что конец хороший. Потому что для Ларисы, с её тонкой душой, смерть, в той ситуации - лучший выход». И мне кажется, что это именно так. Нет, конец пьесы, разумеется, трагический. Но, наверное, действительно случившееся – лучший выход для Ларисы.
Незадолго до рокового выстрела, уже после объяснений с Паратовым (попрошу в комментариях пока к сценам с Паратовым не обращаться – о них речь впереди) и Кнуровым, она будет размышлять: «Я давеча смотрела вниз через решётку, у меня закружилась голова, и я чуть не упала. А если упасть, так, говорят... верная смерть. (Подумав.) Вот хорошо бы броситься! Нет, зачем бросаться!.. Стоять у решётки и смотреть вниз, закружится голова и упадёшь... Да, это лучше... в беспамятстве, ни боли... ничего не будешь чувствовать!» И, испугавшись, станет искать, что удерживает её в жизни: «Что меня держит над этой пропастью? Что мешает? (Задумывается.) Ах, нет, нет... Не Кнуров... роскошь, блеск... нет, нет... я далека от суеты... (Вздрогнув.) Разврат... ох, нет... Просто решимости не имею. Жалкая слабость: жить, хоть как-нибудь, да жить... когда нельзя жить и не нужно». И тут же прозвучит: «Кабы теперь меня убил кто-нибудь...» Этот эпизод авторам обоих фильмов тоже показался не нужным…
И не кажется ли вам, что в последующей сцене с Карандышевым она будет в чём-то провоцировать его? Как иначе понять её слова: «Для меня самое тяжкое оскорбление — это ваше покровительство; ни от кого и никаких других оскорблений мне не было»?
Почему оскорбление, понять легко, да и сама она тут же скажет: «Я вас просила взять меня поскорей из цыганского табора, вы не умели этого сделать; видно, мне жить и умереть в цыганском таборе».
Правда, меня умиляет, что в обоих фильмах авторы слова Карандышева, обращённые к Робинзону: «Да, она виновата, но судить её, кроме меня, никто не имеет права, а тем более оскорблять. Это уж мое дело: прощу я её или нет; но защитником её я обязан явиться. У ней нет ни братьев, ни близких; один я, только один я обязан вступиться за неё и наказать оскорбителей. Где она?» - несколько изменив, заставляют сказать, обращаясь к Ларисе (впрочем, не только в этот момент у меня создаётся впечатление, что Э.Рязанов снимал не новую экранизацию, а ремейк предыдущего фильма, – к этому я ещё вернусь)
И дальше, после слов о «вещи», которые «глубоко оскорбляют» Ларису, последуют реплики, одна другой оскорбительнее и, как мне кажется, нарочно ранящие Карандышева: «Всякая вещь должна иметь хозяина, я пойду к хозяину», «Каждой вещи своя цена есть... Ха, ха, ха... я слишком, слишком дорога для вас», «Уж если быть вещью, так одно утешение — быть дорогой, очень дорогой. Сослужите мне последнюю службу: подите пошлите ко мне Кнурова» (причём к последней из них есть ремарка – «со слезами», явно показывающая, какой ценой ей эти слова даются). И, как итог, - «Поздно. Уж теперь у меня перед глазами заблестело золото, засверкали бриллианты». А когда и это не приносит желаемого результата, идут уже прямые оскорбления: «Вы мне прощаете? Благодарю вас. Только я-то себе не прощаю, что вздумала связать судьбу свою с таким ничтожеством, как вы» или «Подите, вы слишком мелки, слишком ничтожны для меня».
И в конце концов добивается того, чего явно втайне хотела – «Так не доставайся ж ты никому!» - не случайно нежное обращение после этого…
Конечно, просто смешно (а для меня ещё и противно) выглядит неизвестно зачем введённая Рязановым попытка Карандышева изнасиловать Ларису – сто́ит ли после этого удивляться её стремлению уйти от «рыцаря», который совсем недавно заявлял (словами, тоже придуманными сценаристами): «Я буду мстить каждому из них, каждому! Пока не убьют меня самого»? – и выстрел ей вслед.
Последняя фраза Ларисы – «Вам надо жить, а мне надо... умереть...» Почему она говорит так? Наверное, потому, что с её характером жить так, как диктуют кнуровы и вожеватовы, невозможно.
Опять же среди первых откликов на мою статью было: «А мне Кнуров и Вожеватов нравятся больше всех других персонажей, они не изображают то, чем не являются, уверены в себе, проявляют искренную заботу о Ларисе». Ответить не успела – меня опередили: «Их забота о Ларисе - это забота о красивой и дорогой вещи. Так заботятся о машине, например. Если за ней не ухаживать, она быстро испортится. Но как только машина устареет или сломается, её заменят на новую и быстро забудут».
Смогла бы Лариса смириться с положением «вещи»? Сейчас в порыве отчаяния она скажет: «Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто не постарался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала теплого, сердечного слова. А ведь так жить холодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла... её нет на свете... нечего и искать. Я не нашла любви, так буду искать золота». «Золото» она, кажется, уже нашла – не думаю, чтобы Кнуров поскупился, согласись она на его условия.
Он ведь заранее уже к этому подготовился, внушая маменьке: «Хорошо, если она догадается поскорее бросить мужа и вернуться к вам», - а дальше – «В таких случаях доброго друга, солидного, прочного иметь необходимо». И получил уже в ответ улыбку и многообещающее «Я очень рада, Мокий Пармёныч, что вы так расположены к нам».
Но вот только Кнуров говорил о последствиях «бедной полумещанской жизни»: «Что ж остаётся ей? Зачахнуть, а потом, как водится, — чахотка».
Мне же представляется, что, попади на его попечение Лариса, её ожидал бы примерно такой же конец, хотя, скорее всего, и среди роскоши.
Побывать вместе с покровителем на выставке в Париже, покрасоваться там… А дальше? Что чувствовала бы она, немного придя в себя после пережитого? Смогла бы жить, не испытывая нравственных мучений? (Есть, кстати, у Островского прелюбопытная пьеса «Богатые невесты» - Бог даст, ещё обращусь к ней…)
Среди размышлений Ларисы было и такое: «Как хорошо умереть... пока ещё упрекнуть себя не в чем. Или захворать и умереть... Хворать долго, успокоиться, со всем примириться, всем простить и умереть...» Наверное, действительно, для неё смерть – лучший выход, и отсюда её нежность ко всем: «Вы все хорошие люди... я вас всех... всех люблю».
*****************
Разговор о героине пьесы я начала с конца, с её трагической гибели. Но, конечно, это лишь начало разговора.
Если понравилась статья, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!Навигатор по всему каналу здесь
"Путеводитель" по пьесам Островского - здесь