Начало здесь.
Данил, опершись на косяк двери, стоял в дверях зала, и прихлёбывал ароматный чай, настоянный на травах, и взирал на экран спасенного от неминуемой смерти телеящика. Шли местные криминальные новости. Рано, или поздно, это должно было случиться. И он этого ждал. На экране появилось его фото, видимо переснятое с паспорта. За кадром, невидимый диктор вещал: «Разыскивается особо опасный преступник, Гансвурст Данил Дмитриевич, по кличке «Клоун». Просьба, знающих о его местонахождении, сообщить…» далее шли номера контактных телефонов. Фото было довольно старое, но, все же узнаваемое. Данил скосил глаза на стариков. «Узнали? Сидят, смотрят. Эмоций никаких. Минуту спустя, баба Зина произнесла:- Дед, переключи-ка на другой канал. Там счас серьял зачнется».
- И чего эту бодягу глядеть?
- Ды хучь в кино поглядеть какая справная жисть у людей, - засмеялась Баба Зина.
- Да ты своей жистью живи. Чего тебе не хватаить? Тоже мне шедевру нашла. Иди вона на кухню, да и смотри.
- Данил, - позвал Палыч. - Подь сюда. Пойдем-кось, покурим.
Палыч неторопливо достал массивный портсигар, щелкнул крышкой. – Кури! Данил взял сигарету, покрутил в руках, вернул вместе с серебряной зажигалкой. – Бросаю я, Палыч. Вон, баба Зина сказала, - в здоровом теле… Зажигалку на память возьми. Она бензиновая.
- Благодарствую. Ну что, Даня? И давно тебя милиция ищет? Здесь тя нихто искать не будет, но… Колись, не люблю мутную водицу. Я сразу-то в сказку про внучка Борьку не поверил. Отродясь никаких подарков от него не было. А тут подобрел. Какой корысти ради? Жучил я его крепко, когда с ворьём спутался, да и в армию скорёхонько сбагрил. Там он и сгинул. Значит, говоришь, вместе служили?
- Да, было дело. Около года.
-Да чего я из тебя клещами- то вытягиваю? Рассказывай далее, что натворил?
- А говорить особо нечего. С тварью одной расправился. И не жалею. А сбежал, когда понял, под меня копают.
- Чудило ты. Долго ли в бегах пробудешь? Словят, к бабке не ходи. Идти - то некуда небось, коли сидишь в нашей глуши. Бабы у автолавки спрашивали, кто такой? Сказал, племяш приехал.
- Да уйду я завтра. Буду пробираться в Казахстан. Там затеряться легче. Да и родни там у меня, пруд пруди. Не продадут.
- Да, паря, язык ты за зубами держать могёшь! За что же, и кому ты село Гробовку учинил? - Палыч окинул Данила любопытным взглядом. - Врешь ты всё, паря. Не тянешь ты на убивца. Я ж тя насквозь вижу. Без малого тридцатник участковым вот в этом самом селе оттрубил. Люда всякого повидал, и каждого нутром чую.
- Да я, Палыч, понял, что ты не так прост, каким кажешься. Скажу уж тебе, я ведь тоже мент.
- Ага, вот оно што! Коллеги, значит? Дааа, брат, тогда дело сурьёзное.
- Слушай, Палыч. Зачем тебе мои проблемы? Спал спокойно и спи.
- Э, нее! Вытаскивать тебя как-то надобно! Идем в дом. Замерз я. Там, на кухне, все и поведаешь, пока бабка мылу свою смотрит.
- Да паря, от завидок я точно не помру. Угораздило тебя. Кого ты там кокнул, и за что, больше пытать не стану. Знаю - за подлое дело. Захочешь, сам скажешь. Но, помогу, чем смогу. Могут вычислить, где ты?
- Не знаю. Но видишь, Палыч, охоту они на меня объявили нешуточную. Гангстером сделали. Даже кличку из детства вытащили - Клоун. Задействовали телевидение. Но я так просто не дамся.
- А откель кликуха такая прилипла?
- Да видишь ли, фамилия у меня, Гансвурст. Это с немецкого, что-то типа – шут, клоун, чудило, придурок. Вот я и в самодеятельности, и в некоторых случаях в жизни, старался соответствовать. В зависимости от обстоятельств. Умею и людей посмешить, и когда надо, простачком прикинуться. Аура у меня такая, как говорили сослуживцы. А еще, будучи пацаном, в первом классе, училка на уроке задала мне вопрос: «Даня, тебе дали четыре яблока. Два ты съел. Сколько яблок у тебя осталось?» А я и ляпнул – ни одного. «Почему, Даня?!» А у меня два мама забрала. Сказала – много не ешь, а то «пронесет». Рассердилась, помню, она сильно. Наверное, думала, что я кривляюсь, и сказала, что я – клоун. А я ведь правду сказал! Так и было! С тех пор и прилипло. «Клоун». Ну, и постепенно научился, как говорится, соответствовать. Вот такая история, Палыч.
- Погодь-ко, друже. Заморочил ты меня. Где дров наломал, в армии, или в нашей конторе?
- Это одна повесть, Палыч. С армии всё и началось. Вляпался я по глупости в темную историю, с торговлей оружием связанную. И был взводным в автороте. Вот и возил «левое» оружие, сдавал его каким-то гражданским. А когда разобрался, что к чему, быстро съехал с этого дела и ушел, контракт прервал. На деньги меня, конечно, кинули, но, слава богу, не грохнули.
На гражданке полный кавардак, и попал я по знакомству работать в ментовку, высшее образование имею. Потому взяли. Спустя год припоручили мне одно дельце вести. Думали – новичок-дурачок, ничего не раскрутит. А я раскрутил. Главным фигурантом оказался тот самый полковничек, теперь уже бывший, что оружие гнал налево, а ныне депутат, самый, что ни на есть настоящий, и обнаглевший в конец. Погорел он на черном риэлторстве. Скольких одиноких стариков отправил на тот свет, одному богу известно. Крышевание, рэкет, наркота, бордели. Словом, я за голову хватался. А тут, вдруг, вызвал меня шеф, и так, культурно намекнул, мол, дельце надо спустить на тормозах, и замять. Ну, а я же, согласно фамилии, «дурковатый», «уперся рогом». И, видимо тогда, мой подопечный надумал решить вопрос по-своему. Примитивно. Шантаж, и хорошие «бабки».
Как-то, после работы, ко мне в машину неожиданно сел «господин депутат» собственной персоной! «Ну, здравствуй»,- говорит, - «Товарищ прапорщик Гансвурт. Не забыл ещё меня? Вижу, не забыл, как помогал мне автоматы да гранатометы сбывать. Поехали куда-нибудь, с глаз подальше. Поговорить надо». Есть у нас одно озерцо, дурной славой пользуется. Говорят, много на нем людей сгинуло бесследно. Сомы там огромные вроде бы водятся. Вот и привез я его на это озерцо. Предложил он мне на него работать. «Свои люди мне, – говорит, у вас очень мне нужны. А парень ты с головой. Деньги хорошие платить буду. Вот тебе, для начала пятьдесят штук «зеленых», - сует мне пакет. Знаешь, Палыч, может я дрянной человек, но совесть не продаю. Разозлился я сильно, и сам не понял как, «шмальнул» ему в висок из «Макарова», а машину в воду столкнул. Глубоко там у самого берега. Да, как говорят, бог шельму метит. Кто-то всё происходящее видел. И донес. Что тип этот со мной уехал. Я, конечно, приготовил пути отхода. И вот, однажды, утром шеф вызвал. Велел сдать оружие и «корочки», и сидеть дома до особого распоряжения. И я понял, пора срочно «делать ноги». Вот и вся моя «одиссея». Как, Палыч, впечатляет?
-Крутую кашу ты, Данилка, заварил. – Задумчиво сказал Палыч. – А деньги-то взял?
- Деньги взял. Куда же в моем положении без денег?
- Верхи не хотят, а низы… вдруг, вполне литературным языком заговорил Палыч. – А знаешь, я тебя не осуждаю. Не должна мразь топтать нашу землю. Но жизнь ты себе осложнил основательно. С веником попер на бронепоезд. Значит, так. Оставаться тебе здесь надолго нельзя. Помимо своих, тебя точно ищет и «братва». А эти найдут быстро. А нервы у тебя, похоже, железные. Спокоен, как танк.
- А чего мне дергаться? Сам себя выставил «вне закона», и потому подлежу «законному» отстрелу. И что бы это пережить, нужны «холодная голова и горячее сердце», как говорил наш великий Феликс Эдмундович.
- Шутник, однако. Не жалеешь?
- Не жалею, Палыч. Душу греет, что одним мерзавцем меньше. Я ведь хотел его ещё в своем кабинете шлёпнуть, руки чесались. Сердечное вам с Зинаидой Андреевной спасибо, за приют. Собственно, если бы не вы, сгорел бы я по-тихому в каком нибудь крематории. Эти нелюди знают своё дело. И способны на всё. Где деньги, я вам скажу. Оставьте себе.
- Нет, Данила. Не нужны мне эти грязные деньги. В крови они. И не обижай старика. Не за деньги тебе помогаю. Человека в тебе вижу. Надо бы твою машину спрятать. Вывезем её в степь подальше, и бросим за холмами. А к кордону с казахами, я тя на своем «горбунке» доставлю в целости и невредимости. Здесь по грунтовкам и проселкам, верст триста наберется. Ну, а там уж, извини. Куда слепая вывезет.
- А что у тебя, Палыч, за «горбунок» такой?
- Плохой ты мент. За гаражом стоит списаннаый, и мной приобретенный в родной конторе. УАЗик милицейский. Своими руками перебрал, покрасить не успел. «Канареечный» он. Да это и к лучшему. Домчу тебя на ней с ветерком. Мундирчик-то не забыл прихватить?
- Да. И документы на другого человека.
- Вот и ладненько. Утром раненько и тронем. Пока оттепель. Не ровен час, снова захуртит.
На кухне, на сковороде, шкворчали сытные, домашние пирожки. Пахло мёдом и парным молоком.
- Оставался бы ты до весны, Даня, - всё б нам веселей-то зимовалось. Куда ты в такую негоду поедешь? А по весне сподручнее будет, - уговаривала Данила Зинаида Андреевна.
-Зинаида Андреевна, спасибо вам, дорогая. Но мне надо уезжать.
-Да знаю я о тебе всё. Правильно, что, что упыря ентого жизни лишил, прости меня, Господи! Жизни от их людям нет.
Палыч стоя, за спиной супруги сделал удивленное лицо, поматал головой, я, мол, здесь не при делах.
- Откуда у вас такая информация, Зинаида Андреевна, если не секрет?
-Дык я ж не клуша деревенская. Супруженица милицейская, поди. Всё вижу и знаю, - хитро улыбнулась Андреевна -А ещё новостя о преступниках гляжу. Вчерась, вечером, пока вы с дедом-то калякали, начальник милиции выступал. Говорил, какой-то клоун расправился с депутатом, который стариков дурил и жилье отбирал, да юнцов неразумных на наркотики сажал. Вот если бы все такие милиционеры были, глядишь и мир чище стал. А ты, касатик, приезжай к нам в гости. Мы тебе завсегда рады будем. Дети вот, особо приездами не балуют. Всё заняты да заняты. Так и помрем, никого не увидемши, - прослезилась Зинаида Андреевна.
- Тетя Зина, дорогая! Обязательно приеду! Я вас буду помнить всегда!
Через час, «канареечный» УАЗик, скрылся за околицей в зимней круговерти, увозя необычного гостя в неизвестность.
Палыч вернулся через два дня.
- Отвез я, Зина, нашего клоуна. До самой границы довез. Вышел прямо в степи. Попрощевался. Сказал, так лучше будет. Тулуп я ему свой отдал. Замерзнет ведь, болезный. Помоги ему, Господь!
Прошел год. Минула весна, настало лето. «Незваный» гость стал постепенно забываться.
Теплым июньским днем, под удивленными взглядами односельчан, к калитке подкатил синий кабриолет «Мерседес». За рулем сидела миловидная женщина в широкополой шляпке, а рядом, счастливо улыбался мужчина. Он вышел из автомобиля. В руках у него сияли хромом утюг и электрочайник, которыми он приветственно размахивал над головой.
- Батюшкии!! Никак Данька! – прошептала баба Зина, и обессиленно опустилась на лавочку.
Не забудьте поставить лайк.
Предлагаем Вашему вниманию рассказ: