Опять приходил Онуфрий. В этот раз с молчаливым другом. Заросший и совершенно неухоженный дед. Встретив его на улице, Михей решил бы, что это какой-то бомж. Но глаза у деда были ясные и живые.
- Лесник Феофан, - коротко представил его Онуфрий. - Он из наших. Лесник - это сторож леса.
Визит Онуфрия не был случаен. Он вознамерился посвятить Михея в тайный ритуал Ночного Дозора "Сообразим На Троих". Для его проведения помимо Чая Ночного Дозора, требовалась медовуха. Желательно, приготовленная на диком лесном или горном мёде. За крепкий напиток отвечал Феофан. Необходимая утварь: кружки для ЧНД, гранённые стаканы и блюдца с сушками на закуску (последнее не обязательно).
- Ты не смотри, что он не особо разговорчив. Просто за долгие годы, проведённые в лесу, Феофан отвык от общения с людьми. Всё больше с ёлочками, зайцами да сойками разговаривает. А им много слов не надо, чтобы понять человека.
Ритуал "Сообразим На Троих" когда-то был весьма распространён. Но ввиду упадка нравов выродился в народный способ пьянства. Чтоб пояснить его изначальный смысл, Онуфрий рассказал такую легенду:
Когда-то всё было Едино, и сторожить было нечего. И вот из этого Единства случайно выпал воришка. Он понял, что нищ, и посмотрев на Изобилие Единого, решил себе что-то из него стащить. И стащил. Но этого оказалось явно мало. То, что удалось прихватить, не шло ни в какое сравнение с Изобилием. Тогда он стал воровать регулярно. И с каждым разом аппетиты его росли. А чувство собственной нищеты доставляло воришке всё большие мучения.
И тогда из Единого вышел Звёздный Сторож. Он был как брат-близнец нашему воришке. Как будто бы отражение в Зеркале Единого. Звёздный Сторож объяснил, что воришка по глупости крадёт сам у себя, всё и так едино.
Но воришка не поверил Звёздному Сторожу и попытался украсть снова. Тогда Звёздный Сторож установил незримую ограду вокруг Изобилия. Не потому, что был жадным, а из сострадания. Ведь растущая неудовлетворённость воришки доставляла ему всё больше мучений.
Каждый раз, когда воришка просовывал голову через ограду, он получал по ней нежный, но оглушительный удар.
Попасть за ограду было просто. Туда вела Зелёная Калитка. И на ней не было никаких замков. Войти в неё нужно было уверенным шагом. Но это противоречило воровским привычкам.
От частых ударов по голове у воришки сначала стало двоиться, потом троиться, а после и вовсе многократно умножилось. И вместо одного воришки в Зеркале Единого возник целый легион. И каждый, видя, что у другого есть что украсть, стал обворовывать ближнего. О Едином уже не помнил никто.
Но некоторые из числа многих стали понимать, что тут дело нечистое. Они ещё помнили слова какого-то сторожа о том, что нечего красть. Собравшись втроём они смогли вспомнить о Едином, Калитке и Стороже. Сообразили кое-что. И тогда порешили - учредить ритуал, в который каждый раз будут вовлекаться новые отражения. И когда каждому удастся восстановить память, они (Он!) смогут вернуться через калитку в Единое. Эти трое и стали первыми земными сторожами.
Согласно ритуалу, соображать на троих следовало, глядя в чистое небо (не важно, днём или ночью), ибо оно и есть Зеркало Единого.
Компания расположилась на лавочке у ворот склада. Медовуха была сладкая, с лёгкими нотками веселья. Звёздное небо - как всегда прекрасно.
- Нечего красть! - неожиданно произнёс Феофан.
=====
Три весёлых старикана
Пили небо из стакана
Хриплым басом хохоча
И молчанием молча
Помолчали, посмеялись
А потом в стакан забрались
И смотрели изнутри
На ночные фонари
Фонари через стекло
Как-то чудно повело:
И косые, и кривые
Цветом радуги цветные
А потом запел сверчок
Засветился светлячок
В небе что-то изменилось
Мы услышали Щелчок
Три весёлых старикана
Испарились из стакана
Стали в небе облака
Три весёлых старика
Понесло их над полями
Над болотами и пнями
И, как сильным ветром зонт
Занесло за горизонт
Тут четвёртый старикан
Подошёл и взял стакан
И ворчанием ворча
Заварил в нем крепкий чай
Было грустно старикану
Одному пить из стакана
Он смотрел куда-то вдаль
Бормотал невнятно: « Жаль!..»
Сколько чай он не глотал
Только облаком не стал
Стало на дворе светать
И старик поплёлся спать