Конец убийцы
Те, кто против меня, не учли одно. Я уже не тот человек, каким был месяц назад. Я уже свыкся как со своей незавидной судьбой, так и с печальной участью, которая ожидает меня в этих мрачных стенах. А если ты не питаешь надежды, то становишься на порядок, а то и два сильнее во всех отношениях. И готов вцепиться в глотку тому, кто поднимет на тебя руку. А поддержка уголовного мира не только подтверждает, что я делал и делаю все правильно, но и наполняет мою душу уверенностью. А это, пожалуй, будет поглавнее той же физической силы.
Новая камера, или по тюремному хата, тоже на десять человек. Вот только она помрачней будет. То ли лампочка слабая, то ли окно под самым потолком выходит на северную сторону. И контингент этой хаты мелко – уголовный. Если сказать проще, то шушера шушерой. Как и нет старшего, который следил бы за правилами арестантской жизни. Никто меня ни о чем не спросил, ни чем не поинтересовался. И я кинул матрац на свободную шконку на втором ярусе. И только хотел привести в порядок свое спальное место, как меня окликнули:
- Эй, мент, иди сюда.
В противоположном конце камеры, у стены, на верхней шконке здоровенный детина. Все с опаской смотрят на него и с жалостью на меня. Вот он, какой оказывается финал моей жизни. В виде этого гибона с массой далеко за сто килограмм. Я помню как Отче Наш, руководство по рукопашному бою, которое доводит до сведенья, что голову не накачаешь, не прикроешь корсетом из мышц. И в этой области человека есть два очень уязвимых места. Это глаза и горло. И если ты настроен на бескомпромиссный бой, на защиту своей жизни до последнего глотка воздуха, ты однозначно воспользуешься этими слабыми местами врага, не думая о последствиях. А если я уже готов к самому худшему, то по любому не стану жертвой ни каких обстоятельств. Иду спокойно в сторону своей судьбы, но в то же время полностью собран и напряжен, как взведенный в пистолете курок. Останавливаюсь в метре от противника.
- Ну что встал, урод легавый? Давай ближе.
Ну как не выполнить последнюю волю приговоренного. Делаю шаг к нему, и тут же резко отступаю назад. Кретин с детскими мозгами. Лежа на правом боку, ударил меня левой рукой. Вернее выкинул просто руку в мою сторону. И не удар это был, а скорее сильный толчок, больше рассчитанный на силу, чем на резкость. Вот и зависла на мгновение его мощная рука в каком то сантиметре от моего лица. Громадная масса тела детины чуть сдвинулась, чуть сместилась в мою сторону, чуть – чуть потеряла равновесие. Мне сам Бог велел захватить кисть его руки, резко рвануть на себя. И тут же всем телом потянуть ее вниз и в сторону.
Не отпускаю руку противника, пока он слегка ускоряясь, валится на пол, пытаясь правой зацепиться за кровать. Дурак, надо бы этой рукой прикрыться от надвигающегося на него грязного пола.
Приземлился господин арестант очень неудачно, на затылок. Большая масса тела, ускоренная падением вертикально с полутораметровой высоты, сделали свое страшное дело. Жутко и громко хрустнули шейные позвонки. Хрипло – булькающий стон, и все для этого человека закончилось навсегда. Все смотрят на меня с ужасом. А я, не теряя хладнокровия, просчитываю ситуацию. И выжимаю из нее максимум пользы. Ужас от содеянного придет позже, ночью. И будет преследовать меня не один месяц. А пока ору на всю камеру, заглушая им свой страх:
- Все видели, что он сам свалился? Все видели? Врача вызывайте.
В семье не без урода. Один худосочный кадр, с лицом мученика по жизни, трясясь от страха, говорит быстро – быстро:
- Вы его за руку дернули. Я видел. Он не сам упал.
- Ты видел, как он меня ударил?
- Вы его за руку схватили. Вы убили его.
Надо вопрос решать быстрее. Вот уже кто начинает стучать в дверь, вызывая надзирателей. Жалко мне этого испуганного чужой смертью интеллигента, но себя еще больше. Моя правая рука сгребла в кучу его нос и губы. Проворачиваю все это по часовой стрелке, надрывая мужику нижнюю губу. И одновременно левой захватываю его рубашку под мышкой, делаю три шага и шарахаю этого кадра спиной об стену. Сила и ярость у меня такая, что почти одной рукой закидываю почти бездыханное тело на чью-то верхнюю шконку. И вовремя, в камере появляются трое надзирателей. Все, и я в том числе, отходим к противоположной стене. Двое надзирателей у входа, один проходит к лежащему на полу человеку, от которого невыносимо несет калом. Наклоняется, проверяет пульс на шее, поднимает веки глаз, постукивает ладошками по щекам. И тут у пострадавшего отваливается вниз челюсть и вываливается наружу язык. Надзиратель в страхе отталкивает тело. Резво поднимается, в два прыжка оказывается у двери. Один из надзирателей объявляет по рации тревогу. Взвыла сирена, и через минуту в камере оказалось охранников больше, чем заключенных. Мы все в углу, кроме худосочного интеллигента, который стонет на шконке. Крутые разборки затянулись почти на сутки. Меня, как главного подозреваемого, перевели в одиночную камеру.
* * * * *
- Что у нас с Угловым, товарищ подполковник?
- Труп в СИЗО.
- Наконец-то, разобрались.
- Труп, к сожалению, не Углова. Это он разборку учинил.
- Вы можете не тянуть? Доложите коротко и по существу.
- Работники СИЗО по нашей просьбе убедили некого Алексея Мамошина жестко побеседовать с Угловым. Этому кадру деваться некуда. На нем убийство очень влиятельного бизнесмена. Как только тюремщики перестанут его прикрывать, так он сразу получит заточку в печень. Вот убийца и взялся рьяно за дело, чтобы доказать свою нужность и лояльность. Он был бычара здоровый и сильно разговорами не заморачивался. Подозвал к себе Углова и ударил со всей своей дурной силы. До того не заморачивался, что даже с койки не поднялся. Ударил, промахнулся и потерял равновесие. Но тут ему и Углов наш, не только помог свалиться с кровати, но и подкорректировал падение, слегка в спину толкнул. Так что господин Мамошин приземлился прямо на голову, и, вследствие чего, сломал себе шею.
- Упал с кровати и сломал шею? Так бывает?
- В тюремных камерах все бывает. Особенно когда кровать расположена на полтора метра от пола, а рядом такой кадр, как наш Углов.
- Получается, что Углов влип по полной?
Продолжение следует... ----> Жми сюда
С уважением к читателям и подписчикам,
Виктор Бондарчук