В последнее время в моей жизни наступила черная полоса. Завод, на котором я отработал семь лет, закрылся, и я остался без работы и без всякого выходного пособия.
С моей крайне узкой специальностью найти подходящую работу в нашем городке у меня не было никаких шансов. Оплату съемного жилья и кредитов я благополучно просрочил, и звонки квартирной хозяйки и коллекторов, которые с каждым днем повторялись все чаще, не давали спокойно жить.
Надо было как-то вытаскивать себя из этой ямы. Я уже поглядывал на объявления о вакансиях грузчика или дворника, как вдруг на глаза попалась необычная реклама: «Вирусному центру «Градиент» требуются добровольцы для испытания новой вакцины. Оплата высокая, обеспечение жильем, питанием и всем необходимым».
Я не мог поверить своим глазам: кто-то как будто узнал обо всех моих проблемах и предлагает их решение одним махом!
Вирусный центр «Градиент» в нашем городе знали все. Это большая научная лаборатория, проводившая эксперименты с различными вирусами и разрабатывающая, судя по всему, лекарства от них. Впрочем, чем именно занимаются ученые в «Градиенте», никто толком не знал. Вся его деятельность всегда была засекречена, здание – огорожено высоким глухим забором с колючей проволокой сверху, по которой для надежности еще и пустили ток. Забредших сюда, на окраину города, на каждом шагу встречали таблички: «Запретная зона», «Фото- и видеосъемка запрещены», «Посторонним вход воспрещен» и так далее. Разумеется, это загадочное учреждение не могло не обрасти различными страшилками. Например, поговаривали, что если в «Градиенте» произойдет утечка, то в течение месяца вымрет полконтинента…
Меня эти байки, конечно, не пугали. Наоборот, всегда хотелось побывать в этом таинственном вирусном центре. И вот, детская мечта вскоре могла исполниться.
Не теряя ни секунды, я сразу же набрал телефонный номер, указанный в объявлении. Чем-чем, а здоровьем меня бог не обделил, и уж с какой-то вакциной, которую, скорее всего, уже успешно опробовали на животных, мой организм точно как-нибудь справится.
Женский голос в трубке вежливо поприветствовал меня и, узнав, что я звоню по объявлению, пригласил приехать в центр в этот же день, хотя за окном уже был глубокий вечер. Во время разговора она заметно суетилась, будто опасаясь спугнуть меня, хотя я и сам боялся лишиться такой шикарной возможности поправить свои дела. Недолго думая, я отправился в «Градиент», ощущая, что скоро, наконец, вернусь к нормальной жизни.
Я еще не успел подойти к КПП вирусного центра, как меня грубо окликнул охранник: «Эй, Куда идешь? Не видел что ли табличек?!». Решив с порога не конфликтовать, я спокойно ответил, что пришел по объявлению о наборе добровольцев и что мне назначена встреча. «А, вон оно что», – тон голоса охранника резко сменился. По его просьбе я предъявил паспорт. Тот долго держал его в руках раскрытым, смотря то в паспорт, то на меня, то по сторонам. Мне показалось, что он что-то хочет мне сказать, но едва он произнес: «Слушай, парень…», двери здания по ту сторону от КПП распахнулись, из них выпорхнула улыбчивая девушка и быстрым шагом направилась к нам.
«Евгений, верно?», – процедила она сквозь улыбку. – «Меня зовут Людмила, сейчас я вас провожу к профессору Ливинскому, он расскажет вам все подробности». Девушка не переставала улыбаться во весь рот ни на секунду. Сначала мне понравилась эта ее приветливость, особенно на контрасте с грубостью охранника, но вскоре стала казаться неестественной и немного пугающей. И Лишь когда мы заходили в дверь, она на секунду бросила злобный взгляд на того самого мужичка с КПП, но тут же перевела глаза на меня и вновь расплылась в улыбке.
Первое впечатление от «Градиента» было разочаровывающим: обычные совдеповские коридоры и кабинеты, никаких мензурок, людей в защитных костюмах и сверхсовременных агрегатов. Хотя наивно было предполагать, что опасные эксперименты проводят сразу за входной дверью. Легенды легендами, а допускать утечки опасных вирусов и правда никак нельзя. «Скорее всего, опыты проводятся где-то под землей, – рассудил я про себя, – там-то наверняка всего этого полно. Может, мне даже доведется всё это увидеть».
Пока мы шли по длиннющему коридору, навстречу иногда попадались ученые в белых халатах. Все они были погружены в свои мысли, читали что-то на листах, вложенных в папку, или бормотали нечто невнятное себе под нос. Но едва заметив меня, сразу же натягивали на лицо голливудскую улыбку и радостно приветствовали меня, будто долгожданного гостя рангом не ниже президента. Кое-кто из них, как мне показалось, даже назвал меня по имени.
Я ощущал себя все более и более напряженно и пытался понять, с чем это связано. И вдруг меня осенило: по пути нам не попалось ни одного окна. Ни в коридоре, ни в кабинетах, двери в которые были открыты, не было ни единой, даже самой захудалой форточки. Из-за этого я ощущал себя будто на подводной лодке, погрузившейся глубоко на дно, не оставляя выхода своим пассажирам. Но слава богу, клаустрофобией я не страдаю. Да и о чем это я – в такой секретной организации любое окошко может оказаться подарком для шпионов или террористов.
Ну а Коридор казался бесконечным. Мы подходили к самому его концу, но никакой двери впереди не намечалось, лишь глухая стена. Я хотел было спросить, что происходит, но тут Людмила приложила указательный палец к индикатору справа, и стена отъехала в сторону. За ней оказался еще один небольшой кабинет, в котором нас ждал седовласый, но еще моложавый мужчина. «Вот они, технологии будущего», – подумал я, всё еще пораженный фокусом со стеной.
«Ааа, вот и наш доброволец! – обрадовался мне мужчина, как будто мы знакомы уже много лет. – Меня зовут Владимир Александрович Ливинский, я курирую создание новой прорывной вакцины, с исследованием которой вы нам, надеюсь, поможете!».
Профессор стал было рассказывать мне научную галиматью про некую редкую болезнь, вирус со сложным латинским названием, химические формулы, но для меня в этом словесном потоке не было почти ни одного знакомого слова. Я надеялся поскорее услышать то, что меня действительно интересовало.
Будто прочитав мои мысли, профессор резко сменил тему: «Но ближе к делу. Исследование продлится семь дней. По итогам каждого дня вам будет начисляться по 100 тысяч рублей. Такие условия вас устроят?».
Я с трудом сдержал крик радости. Подумать только, больше полумиллиона за одну неделю работы! Да и какая там работа: мне нужно будет просто сидеть в запертой комнате и ничего не делать, лишь отдыхать и наслаждаться жизнью.
Профессор пообещал, что меня обеспечат великолепным меню, одеждой, книгами, фильмами, даже приставку предоставят. О чем еще можно было мечтать в моем положении? Разве что доступ к Интернету на эти дни будет закрыт, и телефон придется отключить и сдать. Но и этому я лишь порадовался: коллекторы со своими угрозами на неделю отстанут от меня, а сразу по завершению эксперимента я расплачусь со всеми своими долгами.
Далее Профессор предложил осмотреть мое будущее жилище. Мы прошли к лифту и спустились вниз – догадки о подземных лабораториях меня не обманули. Вот только я так и не понял, как глубоко опустился беззвучный лифт – может, на один этаж, а может, и на все пять.
Вновь длинный коридор, потаенные двери, и наконец, профессор показал мне комнату для добровольцев. Она оказалась очень просторной и уютной: дорогая мебель, огромная плазма на стене, тренажёры, даже электрический камин. Просто райское гнездышко по сравнению с моей раздолбанной съемной однушкой. Лишь одна деталь немного нарушала этот уют – одна из стен была полностью прозрачной. Она была нужна для наблюдения за подопытным.
Когда профессор Ливинский предложил мне остаться здесь и уже завтра начать эксперимент, я, опьяненный радостными мыслями, согласился без раздумий. Не показалась мне странной и анкета, которую мне дали заполнить, хотя там были вопросы вроде «Есть ли у вас родственники в этом городе?» или «Может ли кто-то из ваших друзей обратиться в полицию в случае вашего долгого отсутствия?». Я вел затворнический образ жизни и на все эти вопросы без задней мысли ответил «нет».
И тогда, наконец, меня запустили в заветную комнату. Мне выдали вкусный ужин, предметы гигиены и несколько комплектов шелковой пижамы, попросив сразу же переодеться и отдать вещи на санобработку. Вместе с одеждой работники забрали и мою сумку, в которой остался паспорт и мобильный телефон. Уходя, санитары оставили мне также тетрадь с ручкой и пояснили, что это дневник, в который я могу записывать всё, что посчитаю нужным: изменения в физическом состоянии, мысли, и эмоции.
Далее приведены записи из этого самого дневника:
День первый. Я Проснулся с тревогой, что всё вчерашнее было сном. Но нет: на мне всё та же пижама, на стене – плазма, а в аквариуме плавают всё те же рыбки. Завтрак выехал автоматически из потайного окошка в стене. Было очень вкусно.
Примерно к обеду в комнату зашел профессор Ливинский в защитном костюме (я будто в видеоигру попал) со шприцом в руках. Он был всё так же приветлив, пояснил, что костюм – это обязательная мера предосторожности, а в маленьком шприце та самая вакцина. Укол будет всего один, затем вирусологи будут наблюдать за мной, а по истечении пяти дней расплатятся, вернут вещи и отправят домой.
Укол в вену оказался болезненным. Я прямо чувствовал, как содержимое шприца постепенно расходится по моему организму. Но вскоре неприятные ощущения прекратились, и остаток дня я провел за игрой в приставку, поеданием вкусностей и просмотром фильмов. Как приятно заниматься всем этим и не корить себя за лень, ведь денежки в это время капают на счет.
День второй. Я Чувствую себя прекрасно, даже лучше, чем до начала эксперимента. Появилось много энергии и сил. Присел на велотренажер и крутил его пару часов почти беспрерывно, затем еще полдня упражнялся с другим железом. Не ожидал от себя такой энергичности. Наверное, просто хорошо выспался – все последние недели меня по понятным причинам мучила бессонница.
Думал, что меня замордуют медицинскими обследованиями и анализами, но за весь день ни профессор, ни один из его коллег так ни разу и не заходили ко мне. Что ж, так даже лучше!
Я Покормил рыбок, почитал и лег спать. Не жизнь, а сказка!
День третий. Сил будто еще прибавилось. Только что я с легкостью поднял за одну ножку обеденный стол. Был уверен, что он из дуба, но слишком уж легкий, видимо, подделка.
А еще начала шелушиться кожа по всему телу. Верхний ее слой слезает, а под ним возникает что-то твердое и ороговевшее. Видимо, первый побочный эффект от вакцины. Надеюсь, он же и последний, и вскоре всё само пройдет.
Так же я Уверен, что в комнате установлены микрофоны. Они Говорили об этом симптоме вслух, обращаясь к профессору, но снова никто не пришел.
Странно всё это. И всё же я никогда не чувствовал себя лучше…
День четвертый. Что-то с моим телом не так. Не пойму, что конкретно, но выпрямиться в полный рост я не могу весь день, хожу немного согнувшись. Плечи поднялись вверх и прижались к шее. Старая кожа окончательно сошла, а под ней проступила твердая коричневая чешуя. Я Попытался оставить на себе царапину столовым ножом – но не смог пробить эту чешую, да и боли нисколько не почувствовал.
Попробовал снова кого-то позвать и понял, что не могу выговорить ни слова. Я Ощупал себя и понял, что челюсть как-то неестественно вытянулась, а язык стал очень длинным. Только сейчас я заметил, что в комнате нет ни одного зеркала.
Ступни тоже увеличились, да так, что больше не помещаются в тапочки. Пока я писал это, обратил внимание на руки. Пальцы явно стали длиннее, ногти больше похожи на звериные когти.
Боже, что со мной…
День пятый (почерк становится неразборчивым). Всю ночь что-то мешало спать. Наутро я понял, что именно: вдоль спины и головы вырос какой-то гребень, такой же твердый, как и остальная чешуя.
Я Попытался почитать, чтобы отвлечься, но мозг не улавливает суть прочитанного. Мысли путаются - не понимаю, день сейчас или ночь. Часов в комнате тоже нет, но это и не важно: я, кажется, забыл все цифры.
Ходить прямо уже не получается, передвигаюсь на четвереньках. Окончательно понял, что помогать мне никто не собирается: за стеклом в темноте ходят люди, смотрят на меня, что-то обсуждают, но не заходят внутрь. Заметил среди них Ливинского. Попытался его позвать, но вместо крика получился какой-то жалобный вой. Со злостью я ударил рукой по стеклу – оно покрылось трещинами, но пробить его не получилось, стекло явно бронированное.
Меня уже второй день не кормят. Обходя комнату, я вдруг инстинктивно накинулся на аквариум с рыбками. Очнулся, когда поедал последнюю из них. Она еще шевелилась во рту, но остановиться я не мог.
День шестой. Писать тяжело. Думать тяжело. Сознание и воля покидают меня. Во мне почти не осталось ничего человеческого.
День седьмой (корявые печатные буквы). Я Хотеть есть и пить. Зайти профессор, погладить по голове. Готов подчиняться, готов… готов подчиняться и выполнять любой задание.
Потрепав за ухом то послушное животное, в которое превратился Евгений, и напоив его из миски для собак, профессор Ливинский надел на него тяжелый металлический ошейник и повел на цепи по коридорам вирусного центра. Никто из ученых, попадавшимся им навстречу, ничуть не удивлялся этой пугающей картинке.
Парень был далеко не первым отчаявшимся одиночкой, над которым вирусологи провели этот дьявольский эксперимент.
Как вы уже догадались, в шприце была никакая не вакцина, а мутагенное вещество. Какое-то время назад его разработали в «Градиенте» в рамках засекреченного оборонного заказа.
Первые же опыты на лабораторных мышах дали поразительные результаты. В течение короткого времени миниатюрные безобидные мышки превращались в покрытых чешуёй монстров размером с большую крысу. Эти существа с легкостью взламывали клетку, в которой их держали и разрывали в клочья своих сородичей, однако легко поддавались дрессировке – тк мутаген парализовывал ту часть мозга, которая отвечает за волю. И когда пришло время опробовать препарат на людях, алчные ученые долго не думали: ловили бродяг на улицах, наркоманов в подъездах, проституток на трассах, в общем, всех тех, о ком не будут беспокоиться и обращаться в полицию. А Когда в городке закончились и они, а оборонные заказы лишь нарастали, пришлось пойти на риск – подать объявления в газеты и на сайты о наборе добровольцев для якобы безобидных экспериментов. На эту удочку и попалсяЕвгений…
Профессор завел существо в узкую клетку, закрыл ее и написал маркером на дверке трехзначное число – оно теперь будет у Евгения вместо имени. Поставив галочку в журнале, Ливинский покинул помещение, что-то беззаботно напевая.
Монстр же обвел глазами темную комнату без окон – вокруг в других клетках на четвереньках сидели десятки таких же, как он, несчастных созданий, чья человеческая жизнь осталась далеко в прошлом. На ком-то из них были глубокие шрамы, кто-то был лишен конечностей или глаз – тк они уже прошли боевые задания. Впрочем, мозг Евгения уже утратил умение анализировать информацию. Усевшись поудобнее, он издал нечеловеческий рык и стал ждать своего первого боевого задания…