Экспертное камлание
Определите химический состав металла «на глаз»! — Слабо? — То-то же! Потому и слабо, что Вы не работаете экспертом. Окажись Вы в звании эксперта с образованием конструктора электровакуумной аппаратуры — сразу же научились бы не только определять «визуально» химические составы металлической посуды, но даже и видеть назад во времени на расстоянии. Знаете, так уверенно и чётко. Визуальным методом. Прозревать, так сказать.
Думаете, что я тут совсем с ума сошёл? Ну да, ну да! Конечно же, именно так я себя и почувствовал, когда прочёл экспертное заключение. Вполне категоричное и чёткое. Хотите расскажу? Хотите? — тогда слушайте.
Некто, скажем, госпожа Барабанова купила некую посудину, которая должна быть изготовлена из пищевого алюминия. Ну, случилось с ней такое. И причём приобрела не одну посудину, а сразу две. Тоже — бывает. И не такое случается. К посудинам была приложена инструкция по их использованию. В инструкции этой было даже написано, что алюминиевая посуда потому так замечательна, что она покрывается на воздухе «бронёй» из оксида алюминия.
Как мы помним из школьного курса неорганической химии, оксид алюминия — соединение весьма и весьма прочное и химически и механически. Это, в сущности, корунд. Оно, конечно, растворяется в кислотах, но кислоты эти должны быть очень серьёзными. Во всяком случае, скажем, аскорбиновой кислотой его не возьмёшь.
Так вот, госпожа Барабанова решила следовать инструкции. А в ней было написано, что прежде чем использовать указанную посудину, изготовленную, как бы из пищевого алюминия и покрытого этой самой оксидной бронёй из корунда, следует прокипятить в посудине воду. Госпожа Барабанова так и сделала: налила воду из-под крана и прокипятила. Посуда от такого обращения пошла разноцветными пятнами: от красновато-бурого до зеленовато-серого. Зрелище было не предрасполагающее к дальнейшему использованию для приготовления пищи. Тем более, что пищу, которую предполагалось готовить в указанных посудинах, мыслилось также и употреблять (представляете — до чего дошёл народ!) внутрь. Ну, такие вот чудаки — готовят пищу, а затем её пьют и едят. Наверное это только у нас до такого люди додуматься могут!
Госпожа Барабанова посмотрела в инструкцию и увидела, что в ней написано: якоже на поверхности посуды появятся пятна, то… следует прокипятить определённое количество воды с небольшим количеством (¼ чайной ложки) пищевой соды.
Напоминаю: ещё со средней школы хорошо известно, что
Госпожа Барабанова так и сделала: добавила необходимое количество пищевой соды, налила тёплой воды, сколько написано в инструкции, и прокипятила. Пятна как были, так и остались.
Всё это наблюдала её знакомая, которая предположила, что использованная вода имеет какой-то странный состав. Эта знакомая взяла вторую, ещё не обработанную посудину (помните — выше уже было написано, что приобретены были две посудинки), пошла к себе домой и проделала то же самое с водой из иного источника. Эффект оказался тем же. Кипячение с указанным в инструкции раствором пищевой соды ничего не дало. По крайней мере визуально. Достаточно основательно предположив, что химический состав металла, из которого сделана посуда, не совсем пищевой алюминий — уж больно непривычно вёл себя этот металл, соприкасаясь с обычной водой, причём, заметим, водой из различных источников, — госпожа Барабанова написала претензию продавцу и потребовала провести экспертизу.
Ну, словом, так, как написано в другой инструкции под названием Закон Российской Федерации «О защите прав потребителей». В ответ на претензию продавец написал письмо, в котором попросту послал госпожу Барабанову куда подальше, сославшись на то, что… госпожа Барабанова пользовалась посудой и посуда пошла пятнами.
То есть, вы, скажем, пишете: «Дорогой друг, заберите проданную Вами салфетку, поскольку при её использовании она воняет», на что этот самый «друг» вам отвечает, прикидываясь полным дебилом: «Забрать не могу, поскольку Вы пользовались салфеткой, а она воняет!». В просторечьи это, кажется, называется «включать дурака».
В такой ситуации дело дошло, разумеется, до суда.
Прошу заметить: проверку качества товара проведением экспертизы согласно ст. 18 Закона РФ «О защите прав потребителя» обязан производить во всех случаях и за свой счёт именно продавец. Продавец в данном случае такой проверки не произвёл, хотя потребитель этого и требовал, так что одно прямое нарушение закона в данном случае уже есть вне всякой зависимости от действительного качества товара.
Разумеется, суду изначально было известно и о требовании произвести проверку, и об отказе продавца это сделать. Что же сделал судья?
А судья взял, да и направил обе посудины на товароведческую экспертизу в некое ООО. А вот в этом самом ООО трудился названный искусный эксперт. Он произвёл экспертизу визуальным методом и этим самым визуальным методом определил:
- посуда соответствует указанному ГОСТу;
- пятна образовались, поскольку было добавлено более ¼ чайной ложки пищевой соды;
- госпожа Барабанова неправильно пользовалась этой самой посудиной.
Вот таким вот образом!
Ну, как известно, суды у нас назначают экспертизы даже в том случае, когда надо оценить — содержится ли в тексте обвинение в уголовном преступлении (не смейтесь, но я знаю именно такое дело — сам писал ехидную жалобу по нему, вопрошая: «Направляет ли на экспертизу суд обвинительные заключения прокурора в делах уголовных? Единственно с целью выяснить: нет или есть в представленном документе под названием «Обвинительное заключение» обвинение в совершении какого-либо преступления»). Замечу только, что экспертам суд верит просто аки богам. Даже если экспертное заключение вообще противоречит прямой никакой не специальной, а совершенно общей очевидности и жизненному опыту; даже если из материалов по делу, скажем, вообще видно, что имеется весьма серьёзное сомнение относительно того, что экспертизе подвергалось именно то вещество, о котором идёт речь в деле.
Естественно, что эксперты в такой ситуации напрочь утрачивают чувство меры. Строго говоря, так и должно быть. Если ваша работа в принципе не подвергаете серьёзной критике, то надо обладать сверхчеловеческими способностями, чтобы в конце концов не начать халтурить.
Но обратим внимание на несколько особенностей.
Во-первых, как я понимаю, отказ продавца в досудебном порядке произвести по требованию покупателя экспертизу должен влечь санкцию закона. В виде недопустимости доказывания в деле ссылаться вообще на экспертное заключение. Иное означало бы, что требование п. 5 ст. 18 Закона РФ «О защите прав потребителя» является только и исключительно благим пожеланием. В этом пункте вообще-то написано не о том, что экспертиза проводится в суде, а о том именно, что потребитель имеет право оспорить проведённую продавцом экспертизу в суде. И закон этот — специальный по отношению к ГПК РФ. А если продавец такой экспертизы не провёл, то и оспаривать тут нечего. Пропустив этот момент, суд переложил бремя доказывания некачественности товара на покупателя в то время, как первоначально такое бремя доказывания обратного — качественности, как видно из анализа нормы п. 5 ст. 18 названного Закона, вообще-то лежит именно на продавце.
Во-вторых, каким образом конструктор электровакуумной аппаратуры оказался в качестве эксперта, дающего заключение по химизму процессов на поверхности металла? Стаж работы такого эксперта по специальности в данном случае, вообще говоря, ничего решительно не даёт. Почему бы в этом случае не назначить для проведения такой экспертизы, скажем, кинорежиссёра с соответствующим стажем работы по своей специальности? В конце концов, указанный режиссёр тоже имеет дело в своей работе и жизни с алюминиевой посудой. А если не имеет значение специальность эксперта, то тут уже стоит напомнить, что экспертиза проводится именно тогда, когда необходимыми для определения фактических обстоятельств являются именно специальные познания или навыки. В чём же состоит этот специалитет в данном случае? ведь указанная алюминиевая посуда никак не является электровакуумной аппаратурой, а всё исследование этой посуды сводилось к элементарному её осмотру. Даже в бубен сей эксперт не стучал, плясок у костра не устраивал и с предками в трансе не советовался. То есть вообще ничего специального никто не делал и никаких специальных как раз знаний не применял.
В-третьих, при таком подходе: «Я — эксперт, а стало быть, непогрешим» вполне естественно, что этот самый, с позволения сказать, эксперт (а с моей точки зрения, простите, шарлатан) вот так прямо взял и определил визуально чтó именно добавляла госпожа Барабанова в воду (пищевую соду) и сколько именно (более ¼ чайной ложки). Да-да, именно так — категорично-утвердительно, даже без всяких предположений и вероятностей: не соляную кислоту и не фурфурол, не едкий натр или цианистый калий, не яблочный уксус и не ослиную мочу, не дезоксирибонуклеиновую кислоту и не бензол, не парижскую зелень и не берлинскую лазурь, не царскую водку и не китайскую тушь, а именно пищевую соду и именно в количестве большем ¼ чайной ложки.
Вот так, господа химики! Вы там опыты всякие проводите, анализы делаете. При определении примесей в металле производите смывы, вытяжки, спектральные и хроматографические анализы, титрование, знаете ли, всякое, а тут всё так просто: есть такой самородок-эксперт, конструктор электровакуумной аппаратуры, который всё это спокойнейшим образом способен определить визуальным путём. То есть на глаз!
Во всём этом интересно только одно: хватит ли у судьи элементарной логики, чтобы определить, что перед ней не лицо, обладающее специальными познаниями и проводившее специальное исследование некими особенными профессиональными методами, суду недоступными, а попросту профанирующий шарлатан, который зарвался от того, что ему слишком часто смотрели в рот?
Художественный свист
Итак, продолжим рассказ о шамане‑эксперте, который умудрился не только визуально определять состав металла, со всеми его микроскопическими примесями, что было необходимо для выяснения соответствия предъявленных ему товаров стандарту, но и в точности видеть на расстоянии и вне всякого времени — сколько именно и чего было добавлено в воду при кипячении её в алюминиевых посудинах.
Каюсь — в материале том была допущена одна ошибка: в акте экспертизы было написано, что эксперт этот «конструктор ЭВА», что мною было расшифровано как «электровакуумная аппаратура», после допроса эксперта, однако, выяснилось, что эту аббревиатуру следовало понимать так: «электронно-вычислительная аппаратура».
Мне был задан вопрос: «И как с таким бороться, если оказываешься в роли г-жи истца?». Я обещал рассказать.
Вот и прошло судебное заседание. Рассказываю.
Сначала о своих планах. Оговорюсь сразу: они реализованы в полном объёме не были.
План был такой: взять алюминиевую кастрюльку, взять небольшую лабораторную электроплитку, вроде тех, которые были у нас в школе на уроке химии, знаете — такую маленькую, взять нераспечатанный пакетик пищевой соды, пару литров чистой воды в нераспечатанной бутылке и провести на глазах этого чудо‑эксперта небольшой эксперимент с содой и водой. Дома я такой эксперимент проводил и никаких особенных пятен на поверхности кастрюлек не появлялось (что естественно, а с чего бы им появляться?). А попутно, пока раствор гидрокарбоната натрия (это и есть пищевая сода) потихонечку кипит в кастрюльке, я планировал провести допрос названного выше массовика‑затейника, гордо наименовавшего себя экспертом. После же окончания допроса попросить объяснить его — отчего это в моей кастрюльке пятен нет, а вот в обследованных им — есть. Я вполне ожидал, что по ходу допроса этот деятель, пардон, насвистит целую теорию, объясняющую «то, чаво не может быть».
Но указанному плану не суждено было быть выполненным в полном объёме. Просто потому, что не удалось достать маленькую одноконфорочную плитку. Но зато удалось заглянуть в ГОСТ, ставший теперь уже межгосударственным стандартом, да заодно и обнаружить свидетеля, при котором и даже с участием которого происходили манипуляции с посудинками.
С помощью свидетеля выяснилось вот что:
в одной из посудинок действительно кипятили после появления довольно безобразных пятен раствор соды, но соды было добавлено никак не более ¼ чайной ложки, а именно столько, сколько надо: ¼ чайной ложки — половина от половины чайной ложки соды со снятой горкой.
Другую посуду обработала сама свидетельница водой из другого источника, но соды в ней не кипятила. А результат был тот же самый. Логически совершенно очевидно, что к пятнам не имели отношения ни примеси воды, ни количество гидрокарбоната натрия в растворе. Инвариантным при обеих манипуляциях оказался только тот металл, из которого были изготовлены посудины. Так я выяснил причину, приводящую к появлению пятен — качество металла. Кстати, выяснилась и такая подробность, что в этих посудинах никогда не было ни овощей, ни фруктов, туда не вливали никаких кислот.
Одновременно с этим я попросил скопировать мне в библиотеке ГОСТ на алюминий и тот ГОСТ, который был указан в описании посуды. Именно из ГОСТа на алюминий я обнаружил, что алюминий, из которого изготавливается алюминиевая посуда, вообще говоря, не такой уж чистый, а содержит около полутора десятков примесей, в том числе и весьма своеобразных — например, мышьяк или ванадий, но содержание таких примесей должно быть достаточно малым. Только когда их не более чем… из алюминия можно вообще изготавливать посуду для приготовления пищи.
Было заявлено ходатайство о допросе свидетеля. Того самого, который принимал участие в подготовке посуды.
Свидетель был допрошен. И дал именно те показания, которые были указаны выше.
Правда, ответчик не принимал участие в допросе свидетеля, а потому по его ходатайству тот же свидетель при повторном допросе дал показания, совершенно не расходящиеся в самом существенном с первоначальными: свидетель уверенно и в деталях рассказал об отмере ¼ чайной ложки гидрокарбоната натрия (пищевой соды) и о том, что источники воды, которая кипятилась в посудинах была различной, и о том, что в одной кастрюле раствор пищевой соды кипятился, а в другой — нет. Просто вторую посудину обрабатывала сама свидетель.
На следующее заседание был вызван эксперт, а с ним приехали и представители ответчика с теми самыми посудинами, которые отдавались на экспертизу. Кстати, обратите внимание: на экспертизу посудины отправлял суд, а эксперт отчего‑то передал их не суду, а ответчику на хранение.
Это неверно: если эксперт получил что-то от суда, то отдать назад он имеет право только суду.
На внутренней поверхности стенок и внутренней поверхности крышек посудинок действительно были видны белёсые в прямом и серо-буро-малиновые в скользящем свете неправильной формы пятна чешуйчатой структуры. Мало того: на дне одной из посудин было видно довольно большое блестящее пятно серо-сталистого цвета, резко контрастирующее с светло-серебристой матовой поверхностью алюминия.
Между тем, я прочитал ГОСТ о посуде, ну, тот самый, который был указан в описании этого товара. И выяснил для себя, между прочим, массу интересных вещей.
Например, этот стандарт устанавливает,
что если в ёмкость должно помещаться более одного литра жидкости, то она должна быть снабжена ручками, которые могут крепиться заклёпками только в шахматном порядке, то есть так, чтобы две рядом находящиеся заклёпки не были бы на одной вертикали;
исследование анодно-окисного покрытия алюминия, например, производится вполне определёнными реактивами и инструментами, среди которых есть, скажем, микроскоп определённой этим же ГОСТом марки, и строго по описанной в ГОСТе методике;
зазоры между крышкой и бортиками кастрюли, скажем, не могут быть более… ну, и так далее.
Итак, эксперт прибыл в судебное заседание.
Это был среднего роста мужчина с быстрыми глазами за стёклами очков, недлинными стриженными волосами. Он как-то странно сутулился, словно бы заглядывая в приоткрытую дверь, и чувствовал себя явно не в своей тарелке, что снимал несколько развинченным тоном и поведением.
Допрос начался с того, что эксперта предупредили об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний. Вопросы задавал эксперту, главным образом, я.
На первый же вопрос о том — какова его квалификация и по какой специальности, эксперт ответил мне: «А Вы кто такой? Я Вас не знаю!» Мне пришлось напомнить этому субъекту, что он мне вопросы задавать не будет, а будет только отвечать на поставленные мною вопросы. Кстати, это совершенно очевидное обстоятельство, вытекающее из правил гражданского судебного процесса, пришлось напоминать ему ещё несколько раз.
Тогда он стал говорить, что в экспертном заключении всё написано. Я повторил вопрос. И в конце‑концов после рекомендации мне почитать заключение, рекомендации, на которую я ответил, что в том случае, когда я буду нуждаться в его рекомендациях и советах, я непременно обращусь к нему, а пока что я сам знаю чтó, гдé и когдá мне следует читать, эксперт сообщил, что он — конструктор электронно-вычислительной аппаратуры.
Тогда я задал вопрос: «А вот эти посудины перед Вами относятся к электронно-вычислительной аппаратуре?»
И эксперт с издевательской улыбочкой (надо же — какой глюпый ему субъект попался! — впрочем, эксперт не мог, конечно, знать, что я сам лет десять отдал как раз работе с вычислительной техникой) чётко и ясно ответил: «Нет».
Тут, кстати, могу сделать одно замечание для тех, кто не вполне понимает: если вам вдруг кажется, что кто‑то в суде начинает задавать, как вам представляется, глупые вопросы, то не спешите изумляться глупости того, кто такие вопросы задаёт, очень может быть, что Вы чего‑то крупно не понимаете, и глупость задаваемых вопросов Вам только кажется. И ещё: помните, помните, помните «правило Миранды», а кто не знает — что это такое — пусть поищет во всемирной паутине.
Для памяти.
И главное: уважайте чужую профессию, особенно если до конца её не понимаете.
Наш эксперт всего этого не учёл и его понесло в его стремлении выставить меня дураком. Отвечал он мне с полуулыбочкой, как бы насмехаясь над моей необразованностью, неразвитостью и наивностью. Я понял, что передо мной человек с изрядным самомнением и время от времени изображал свою раздражённость и уязвлённость его насмешками, подогревая его чванливое самолюбие, ну, как бы состязаясь с ним в знаниях.
И вот что он рассказал.
- Исследовал он посудины «органолептически» (ошибка — в акте было написано «визуально», а это более узкое понятие, чем «органолептически»).
- На мой вопрос каким образом могла пройти реакция между оксидом алюминия, находящимся на поверхности алюминиевой посудины, и раствором гидрокарбоната натрия, который привёл к образованию безобразных пятен, этот горе‑эксперт действительно для меня, дурака, ага, пояснил, что алюминиевую оксидную броню растворили «фруктовые кислоты», а обнажившийся алюминий прореагировал с пищевой содой (ещё одна ошибка — даже если не знать азбучных школьных истин из курса неорганической химии, что оксид алюминия можно эффективно растворить только в весьма и весьма сильных кислотах вроде соляной, азотной, серной, то совсем нетрудно чисто логическим путём дойти до вывода, что готовить пищу в посуде, чей защитный слой заметно растворяется прямо в приготавливаемой пище, мягко говоря, небезопасно, а кроме того — никто из вас не может припомнить, чтобы хоть какие-то фруктовые соки растворили бы в себе стенку алюминиевой кастрюли? — нет? Ну, вот и я припомнить никак этого не могу).
- Сталистое пятно на дне эксперт объяснил тем, что туда наливался сок с «фруктовой или овощной кислотой» (ещё одна ошибка — он не знал, что из показания свидетеля уже было ясно, что никаких соков там вообще не было, да и чисто конструкционно в этой части посудины не могли быть соки, а если они и попадали туда, то налицо именно нарушение в конструкции посуды, которое как раз товаровед должен был увидеть глазами, сравнив посуду с её чертёжиком в инструкции). Причём тут этот субъект со знанием Пинкертона сказал: «Вот видите: край ровный, вот до этого уровня и был сок, содержащий фруктовые или овощные кислоты». С видом полного профана, желающего показаться знатоком, я спросил: «Аминокислоты?» И, как ожидалось, услышал ответ: «Разумеется!» (каюсь, я подумал на эту его реплику так: «Боже, какой дурак, прости Господи!»)
- Посуда соответствует описанию, поскольку произведена старым, проверенным и хорошо зарекомендовавшим себя, известным ему производителем. И именно на этом основании он и сделал своё заключение о соответствии посудин стандарту.
Представитель ответчика просто заходилась в раже, желая во что бы то ни стало помешать мне. На самом деле она мне сильно помогла, раскаляя атмосферу и давая возможность эксперту чувствовать «защищённость спины», отчего тот всё более и более развинчивался, и чем дальше, тем более наглел и терял осторожность в своём вдохновенном «номере художественного свиста».
В конце концов, главным аргументом ответчика осталось только то, что экспертиза была проведена в соответствии с законом, то есть в том смысле, что обе стороны и их представители присутствовали на экспертизе.
Мне оставалось, когда я настаивал на проведении повторной экспертизы, только пояснить, что решение суда не всегда является законным и обоснованным только и исключительно на том основании, что стороны были извещены о дате, месте и времени судебного заседания и принимали в нём участие. Это необходимое условие законного решения, но никак не достаточное.
Суд согласился с моими доводами, что экспертиза была проведена крайне некачественно, совершенно разошлась уже со всеми материалами по делу и назначил повторную экспертизу в другом учреждении.
И вот тут, кстати, есть несколько серьёзных вопросов.
- Экспертная контора, проводившая исследование получила за шаманство своего эксперта деньги. Должна ли она теперь возвратить их за явно гадко проведённую экспертизу?
Вроде бы да. Не так ли? - А как быть с лицензией такой конторы, которая позволяет себе подобные экспертные заключения и содержание подобных шарлатанов, как этот эксперт? Не кажется ли Вам, господа юристы, что дальнейшее использование лицензии такой конторой, скажем так, совсем небезопасно для правосудия?
- А как быть с экспертом, который заведомо зная, что он ничего не смыслит в посуде и химизме процессов, которые протекают на её поверхности, да и вообще имеет слабое представление о химии даже в объёме неполной средней школы, взялся делать категорические заключения о том, что было вне его поля зрения, о чём он точно знать не может и о чём он говорит исключительно, исходя из своего представления о том — какой производитель хороший, а какой не очень? Этот субъект как? — он не должен нести ответственности?
Нет, господа, по‑моему, так дальше в отношении экспертиз продолжаться не может. Но не думайте, только, ради Христа, будто у меня, словно туз в рукаве, есть ответ на вопрос «как надо?»
К сожалению, я не знаю кáк именно надо строить отношения с экспертизой как таковой в качестве части гражданского судебного процесса, но я точно знаю, что то, как эти отношения построены сейчас — весьма далеко от совершенства. Например, мне представляется, что в построенном механизме проведения экспертиз по версиям всех процессуальных кодексов не слишком последовательно проведён принцип состязательности и многосторонности, но вполне возможно, что и критерии того, чтó дóлжно и чтó нè дóлжно направлять в качестве вопросов эксперту, также прописаны не слишком чётко. Но я совсем не имею такой шаманской уверенности, как помянутый горе‑эксперт, чтобы вот так с наскока сформулировать что‑то более совершенное, чем то, что уже описано в процессуальных кодексах.
…Что, разумеется, никак не извиняет шарлатанов, записавшихся в эксперты. Их надобно вылавливать и пребольно наказывать. Желательно публично.
И что не снимает с нас, юристов, обязанности задуматься над тем, чтó следует изменить в действующих правилах во благо правосудия.