В эпоху Камакурского сёгуната (1192-1333) система управления земельными владениями в Японии была довольно запутанна.
В предыдущие периоды – Нара (710-794) и Хэйан (794-1185) основными землевладельцами в Японии, кроме императорского дома были еще и представители высшей знати, а также буддийские храмы. На местах от их имени распоряжались собственные представители различных рангов – адзукаридокро, гэси, рёке. Все эти должности, между прочим, были наследственными.
С установлением в Японии сёгуната, к старым землевладельцам добавилась новая категория – военная знать с кланами собственных вассалов. По старой же японской традиции (от которой было так много бед) каждое лицо, имевшее хоть небольшую власть и собственность, считало обязательным кому-нибудь делегировать полномочия. Военная знать, по примеру остальных, немедленно обзавелась большим штатом собственных управителей – хондзё и дзито. Главная проблема заключалась в том, что эти управители – и старых, и новых землевладельцев, в первую очередь думали о себе, а не о своих патронах.
В эпоху Камакура Япония делилась на шестьдесят шесть провинций, которые в свою очередь были разделены на уделы, называемые сёэнами, которые и принадлежали вышеназванным землевладельцам. Сами они, как правило, на своих землях не жили, передавая всю полноту власти на местах управителям-дзито. Последние за небольшую часть дохода с поместья, ведали сбором оброка (отсылая его хозяевам), вершили суд, боролись по мере сил с преступностью.
Разумеется, провинцией в общем, руководил военный губернатор, но назначаемое лично сёгуном, это должностное лицо «кормилось» только со своих семейных владений, не получая ничего от доходов остальных вверенных ему земель. За хозяйственной деятельностью вне своих личных владений губернатор не следил никак. Довольно часто один и тот же человек губернаторствовал в нескольких провинциях, и опять же не обходился в этом случае без заместителей.
Конфликты на местах происходили в основном, как это ни странно, не между хозяевами угодий (как это было, например, в Европе), а между землевладельцами и управителями.
Сев на свою должность, дзито почти сразу же принимались за пополнение собственных карманов – оброк хозяину отсылался за большими вычетами, между прочим, они занимались уже какими-то своими делами, передвигали метки на межах и затевали свары с соседями.
Естественно, владельца такая ситуация никак не устраивала – дзито снимался с должности и на его место ставился новый управитель, иногда лучше, но чаще такой же или даже хуже. Самое интересное, что «изгнанники» - дзито большей частью и не собирались подчиняться указам своих бывших патронов. Излюбленным их занятием было собрать отряд и начать воевать с местными властями. Мелкие отряды объединялись в уже крупные банды, вбиравшие в себя городских и сельских бедняков, беглых монахов и прочий обездоленный народ.
В разных провинциях такие банды назывались следующими терминами – кайдзоко, акусо или акуто. Несмотря на постоянные указы Камакурского сёгуната о борьбе с бандитами, привлечения к этому делу в первую очередь военных губернаторов, заметного успеха в их подавлении достичь не удавалось. Логично смотрелось бы, если бы дзито разбойничали в малонаселенных провинциях, но на деле ситуация была иной – самыми опасными считались наиболее населенные и богатые западные земли Японии.
Например, в ноябре 1315 года, уже после сбора всего урожая, крупная банда в несколько сот разбойников совершила налет на удел Яносё, в провинции Харима. Командовал ими как раз бывший управитель крупного поместья, кроме этого в налете участвовали и несколько вполне себе действующих дзито, так сказать, «на паях». Погибло за сотню крестьян, многие дома были разграблены и сожжены, добычей разбойников стали и несколько тонн риса.
В это же время, нечто похожее произошло и в провинции Иё – несколько сотен бандитов из провинции Сануки атаковали удел Югэсима, который находился под властью буддийского храма То. Управитель удела, назначенный монахами оказался крепким орешком, но со странностями. Он собрал отряд, прогнал разбойников, но между прочим вдруг занялся грабежом местных крестьян. После жалоб пострадавших, храм уволил этого дзито, вот только отряд-то то у него никуда не делся. После «отставки» бывший управитель, грабил храмовые угодья уже открыто и с ним ничего не могли поделать.
Грабежи облегчало то, что собранный рис крестьяне перед отправкой на рынки, хранили в специальных зернохранилищах, они и были основной целью нападений. Иногда в разбойных налетах принимали участие даже губернаторы. В 1319 году отличился некий Нагаи Садасигэ, бывший членом Высшего совета военного правительства-бакуфу. Он с вассалами опустошил хранилище одного из храмов в провинции Бинго. Особенное раздолье было разбойникам в прибрежной зоне: прибывали на лодках, разгоняли крестьян, грузили урожай и исчезали, предварительно поджигая дома в деревне.
Но как землевладельцы могли с этим бороться? Здесь все было далеко не просто. Такие вопросы решать могло только военное правительство (то есть сам сёгунат), но обратиться к нему напрямую было нельзя. «Алгоритм» был следующим. Сначала пострадавший писал жалобу отцу действующего императора, который находился в столице. Если жалоба принималась, издавался указ о наказании бандитов и передавался ответственному за связи императорского дома с сёгунатом.
Представитель сёгуна в столице Киото или на острове Кюсю (в зависимости от того, куда поступило обращение) принимал указ по инстанции и поручал разобраться с бандитами… двум-трем управителям соседних земель. Круг замыкался – бороться с уже действующими разбойниками, оказывается, были должны разбойники «потенциальные». Разумеется, бандиты при таком раскладе вовсе могли не бояться центрального правительства, опасаясь лишь местных конкурентов.
Такая неспособность навести порядок в провинциях, в частности, была одной из причин скорого падения Камакурского сёгуната.
P.S. Дорогие читатели-подписчики и не менее дорогие, просто читатели. Огромная просьба – поставить лайк публикации, если она вам приглянулась.