Исповедь Валерии
- Мне уже шестьдесят семь лет, да-да, не ойкайте, я тоже знаю, что выгляжу моложе.
Лера перекинула тяжелый хвост из белокурых волос на грудь, машинально распушив его кончик. Внешне она была удивительно похожа на породистую, норовистую лошадку. В её случае это должно звучать как искренний комплимент. Подтянутая, грациозная, быстрая в движениях. Ухоженная женщина, явно знающая, что такое постоянные тренировки в фитнес-зале. Тело как будто искусным скульптором вылеплено. Умелый макияж, подчёркивающий пронзительность серо-голубых глаз, здоровый румянец на скулах.
- Моя версия женского счастья – всепоглощающая, большая любовь, одна на всю жизнь!
Вы, наверное, мысленно назовёте меня содержанкой. Не каждой представительнице слабого пола уготована участь стать чьей-то женой. Меня сия чаша волей обстоятельств минула, но я ни о чем не жалею.
Не скрою, моё материальное благополучие с молодости базируется на помощи любовника. Мой единственный мужчина – известный в медицинских кругах человек. Профессор, патологоанатом с мировым именем, гуру анатомии. Научные труды, книги, монографии, стабильный высокий доход.
Познакомились на учебных занятиях в прозекторской. Наша группа впервые тогда переступила порог этого мрачного учреждения, и я отметилась глубоким обмороком от увиденного там на одном из столов зрелища. Очнулась на большом кожаном диване в кабинете преподавателя. Он сидел рядом со мной и бережно держал за руку.
- Вам, моя милая, при такой острой реакции на трупы, не суждено быть врачом. Завтра же я инициирую ваш переход на санитарно-гигиеническое отделение. Учёбу вы продолжите в том же заведении, но направление деятельности лучше сменить сразу.
Он всё и всегда безапелляционно решал за меня: где мне учиться и потом работать, где жить, куда ездить в отпуск, даже - что надевать. «Ваял», создавал, растил меня молодую, провинциальную, неопытную девчонку из далёкого сибирского села, как Пигмалион преображал свою Галатею.
Двадцать два года разницы: я студентка начальных курсов медицинского института, он уже именитый доцент. Но бешеные искры страсти, любовный пыл с первого мгновения так и сжигали пространство между нами.
В пору нашей первой встречи он уже был давно и крепко женат, подрастали два сына. Условия, границы нашего «романа» обозначил сразу. Семья останется нерушимой, но в перерывах – он только мой!
Снял, а потом и купил мне квартиру в Москве, после защиты диплома устроил работать санитарным врачом в управление общественного питания в столице. Баловал денежными траншами и подарками безмерно. Ни в чём нужды не знала, да и сама на работе сумела доказать со временем, что неплохой знаток своей профессии. Так что, не полным «прихвостнем» у мужчины всей моей жизни была. Кое-какие деньжата и сама зарабатывала.
Чтобы родила ему – не возражал. Тут я сплоховала. Сделала тайно от него первый аборт, а потом второй. Молодость глупа и неопытна. Всё думала:
- Любимый путёвки нам на заморский курорт купил, а я тут с ребёнком его огорошу, вдруг бросит…
Забеременев позднее, уже ближе к тридцати годам, милому сразу сказала. Только отлились мне слезами прошлые эксперименты с избавлением от малышей. За пять лет – три выкидыша, последний сопровождался сильнейшим кровотечением. Врачи вынесли резюме:
- Вам не стоит больше делать попытки родить ребёнка. Все женские органы ваши бунтуют против этого. Не судьба…
Я не знаю, как больше сорока лет он смог скрывать от жены наши отношения. Мы же исчезали с ним частенько на несколько дней. То в его любимую Абхазию, в Гагру, там всё в ресторан «Гагрипш» с его чудесной кухней ходили. То в Санкт-Петербурге архитектурными красотами любовались. То по Золотому кольцу на его машине раскатывали. Всю Европу вдоль и поперёк объездили. А уж в Турцию, Тунис и Египет отправлялись, как только тепла и солнца переставало в Москве хватать.
Больше четырех десятилетий пролетели для меня, как один день. Семь лет назад его не стало. В последние лет пять пристрастил меня к поездкам в кисловодские санатории. Уходя, уже часто болея и слабея, взял с меня слово, что продолжу эту традицию и дальше.
После его смерти узнала, что он давно уже открыл счёт в банке на моё имя. Сумму там собрал кругленькую, даже по сегодняшним меркам немалую. Я уже на пенсии, потихоньку занимаюсь нетяжёлым спортом: утренние пробежки, плавание. Завела симпатягу-лабрадора, за ним соседка в дни моих отъездов присматривает: и кормит, и гуляет с ним. Даже увлечение сигаретами и любимым ликёром изредка, пока еще не подточили моего здоровья. Живу – не тужу.
На мужчин ни во время отношений с моим избранником, ни после них – ни разу даже не взглянула. Хочу, чтобы он в моей жизни так и остался единственным и неповторимым.
Валерия закончила свой рассказ, ни разу не слукавив. Камней у нее за пазухой и впрямь не водилось. Обо всех скелетах в шкафах соседкам по купе поведала честно. Бывает такой тип людей – лёгкие натуры. К ним эта женщина и относилась. Всё как на духу…
Выслушав Леру, Люси, Ксения и Танюша, несмотря на неоднозначность её откровений, почувствовали на душе некое облегчение. Жизненное кредо миловидной «лошадки» - её выбор. Общаться с этой женщиной всем было приятно, про себя они даже подумали, что хотели бы продолжить знакомство с ней. Но уговор, есть уговор.
За окном уже ночь решительно вступила в свои права. Через полчаса длительная остановка в Ростове-на-Дону, время приближалась к полуночи, но, несмотря на лёгкое влияние ликёра – спать никому и близко не хотелось. Все ждали развязки…
Выслушать последнего участника смелого пари было решено после стоянки в южной столице. В отпуске выспятся, а сейчас все как будто вслух мелодраматический роман читали. Увлекательное занятие! Чтобы зря не терять время, поправили постели, слушать соседку и лёжа можно.
Татьяна набрала в лёгкие побольше воздуха и начала свою историю…
«Семейный романс» Танюши
Мне семьдесят два года, девочки. На них приблизительно и выгляжу. Третий год вдовствую. Три взрослых сына. Младший – родной мне по крови, двух старших родила первая жена моего супруга. Родом я из Нижнего Новгорода, родилась в нём, когда он еще звался городом Горький. Последние тридцать лет мы с мужем прожили в Москве, куда его перевели когда-то на службу по работе. Он профессионал был в деле строительства воздушных гаваней для самолётов и вертолётов.
Таня прервалась, подумав, что её «отчёт» выглядит как автобиография, подаваемая в службу персонала при приёме на работу. А ведь её женское счастье – это крепкая, преданная друг другу семья. Этот постулат она сейчас вслух и «задекларирует».
- Девочки, я совсем не знаю красивых слов. Не знаю, как сказать о том, что для меня встречать мужа и сыновей с работы вкусным горячим ужином – было такое нескрываемое удовольствие, что нет ему равных.
Наглаживаю рубашки – счастлива, стираю сначала в тазу, а потом уже в стиральной машинке с годами – довольна. Пеку пирог, леплю пельмени, чищу картошку, а сама сытые мордашки своих мужчин представляю, и опять счастлива.
Муж меня за себя позвал странно, нелепо. Мне было восемнадцать лет, только школу закончила, в техникум поступила. Соседа Анатолия, всегда немного суховатого в общении, в доме все знали. Молодой, симпатичный мужик двадцати пяти лет всё с маленькими сынишками возился.
- И куда его жена только смотрит? – ворчали женщины, – где это видано, колотится с домашними хлопотами изо дня в день. Есть ли у него вообще женщина рядом?
Как-то поздним вечером мы столкнулись с Толей во дворе. Белье постиранное на общую верёвку развешивали. Посмотрел он на меня внимательно и промолвил:
- Танечка, разговор у меня к тебе есть серьёзный. Не побоишься ко мне сейчас домой заглянуть. Мальчишек я уже уложил спать.
Не знаю, что меня толкнуло, но ни страха, ни сомнений не возникло. Входная дверь их квартиры чуть слышно скрипнула. Он твёрдо взял меня за руку и повёл в одну из комнат. В ней на кровати лежала женщина, как мне тогда показалось, какой-то неземной, ведьминской красоты. В воздухе стоял густой запах перегара и нечистого тела.
- Это моя супруга. Ей сорок лет. Из дома только по ночам выходит, поэтому её во дворе никто не знает.
- Люблю я тебя, Таня, с первого момента, как увидел из окна еще пару лет назад. Теперь, когда ты стала совершеннолетней, хочу предложить тебе жить со мной «в грехе». Развестись в силу ряда причин - не могу. Квартиру мне дают на заводе новую, это – съёмное жильё, туда все вместе и переедем. У моей жены прогрессирующий цирроз печени. Врачи говорят, что жить ей осталось недолго, а я боюсь, что встретишь ты молодого неженатого парня, и след твой на этой земле для меня простынет.
- От такого предложения у меня кровь в жилах застыла, – сказала Танюша, а все женщины в купе невольно поёжились, – бежала я тогда из страшной квартиры Анатолия, как от прокаженного. Дома всю ночь не спала, всё ясные карие глаза, да проникновенный взгляд мужчины вспоминала. Запал он мне в душу своим признанием. Раньше и внимания на него не обращала, а тут как околдовал он меня.
Когда сообщила родителям о своём решении сойтись с Анатолием, мама чуть в обморок не упала, а отец мигом за сердце схватился. Но характер у меня всегда был непреклонный. Через месяц сосед получил квартиру в другом районе, собрала и я свои нехитрые пожитки и была такова.
Историю своего несчастного брака мой сожитель рассказал сразу. С женой они из одной областной нижегородской деревушки. Она красавица-разведёнка, он парень неопытный, женской ласки не знавший доселе. Приветила она его, шестнадцатилетнего крепыша, не по годам рослого и здорового. А потом забеременела, а он как влюбленный в свою первую женщину телок, родителей свататься без всяких возражений отправил. Через два года после рождения первенца, второй сын родился, а тут в деревню бригада строителей на заработки приехала, коровник строить.
Толик стал всё чаще замечать, что его красавица жена по вечерам в бараке у строителей пропадает. Те днём работают без устали, по вечерам пьют от скуки без меры. Пока он с совсем маленькими мальчишками дома возился, супруга спилась в одночасье. Есть такие люди, коим и пары месяцев достаточно, чтобы на дно опуститься.
Когда Толю в город после учёбы на завод, как перспективного инженера позвали – ничего не изменилось. Если не приносил жене пойло – она, грязная, неухоженная, на полу в комнате валялась, плакала. По ночам самогон у деда поблизости покупала. Деньги у Анатолия воровала. Потом в больницу с адскими болями угодила, там Толик и узнал, что от её печени уже ничего почти не осталось.
Я ухаживала за этой женщиной до её последних дней. Это было недолго. На новой квартире она уже ни пить, ни есть почти не могла, только угасала со страшной маской страдания на лице. Через год после её смерти, мы расписались и прожили рука об руку более пятидесяти лет. Родили общего сына, но братьев ни в чём никогда не разделяли: все наши, все одинаково родные. Сейчас мальчишки наши разъехались по всей стране, все трое женаты, у меня семеро внуков. Гостят дети у меня в Москве по очереди, потом я к ним наезжаю. Все мне рады, включая невесток, жаловаться не на что.
- Я не знаю, что еще добавить…
Женщины молча, положили в стаканы с надписями имён конфеты, чтобы поставить в их уже никому не нужном пари точку, и забыть обо всём. Души были растравлены, сердца напряжены своими и чужими воспоминаниями. Не нужно было затевать этот фейерверк откровений, все это уже трезво понимали. Результат был им неинтересен, ведь каждая из них всё равно при своём мнении останется…
Только Ксения никак не могла уснуть, пока не выдернула из ряда стаканчиков свой и не увидела, что все конфеты в нём – тёмно-коричневые… Ну, уж нет, она всегда и во всём победительница. Женщина резким движением вывернула содержимое всех «урн для голосования» на стол и со злостью перемешала сладости в общую кучу…
Утром женщины даже не взглянули на перемешанные вместе конфеты, одевались скомкано, быстро, спешили разбежаться в разные стороны. Вывернуть наизнанку душу – это вам не мелочи. Они уже жалели о своём нелепом поступке и отводили глаза в сторону. Даже от предложенного проводницей кофе дружно отказались…
Фирменный поезд «Кавказ» прибыл на железнодорожный вокзал Кисловодска точно по расписанию в 8.11 утра. «Четыре типа женского счастья» сдуло из купе как ветром.
А так хочется знать:
- Кто победитель в этом споре? Чье жизненное кредо всё-таки выиграло?
Расторопная проводница готовила купе № 3 к обратному рейсу из Кисловодска в Москву. За пустой картонной коробкой из-под сухого пайка сиротливо стояла группа «забывашек»: бутылка ликёра "Шеридан'с", коробка конфет, пакет с шарфом и флакон заморских духов.
- Вот растеряхи, так увлеченно болтали полночи, что даже имущество своё позабывали. Как фурии утром из купе разбежались в разные стороны. Припрячу до поры, а если не вернутся – возьму себе.
Должно же быть в женской судьбе вечной горемыки-трудяги хоть что-то приятное, не правда ли?
---
Автор рассказа: Елена Рязанцева
---
Стерпится-слюбится
Оля была самой обыкновенной девушкой, каких сотни и тысячи. Россыпь веснушек на носу, выгоревшая на солнце солома волос, небольшие и не очень выразительные глаза. Не дурнушка, но и не красавица. Так себе, с серединки на половинку, даже если накрасится.
Никто этому не удивлялся, пальцем на нее не показывал, и жизнь не портил. Наверное, потому, что жизнь эта была простая и обыкновенная. Тихая. Спокойная. Размеренная жизнь семидесятых годов прошлого века. Люди вставали под «Пионерскую зорьку», пили чай с докторской колбасой, обжаренной на чугунной сковородке. Надевали привычные, иногда, порядком застиранные вещи и штопанные женами носки. Чистили ботинки ваксой. Причесывались перед трюмо. Дети повязывали пионерские (не всегда проглаженные утюгом) галстуки на шею и оправляли форменные платьица.
Мамы с кряхтеньем надевали разношенные туфли и сетовали на лишний вес. Болоньевые плащики неярких расцветок мелькали тут и там на городских улицах. Мамы спешили на работу, решая в голове тысячу задач: постирать, погладить, достать, выстоять и тому подобные мелочи которые – вовсе не мелочи). Мужики покуривали по пути на завод. Некоторые, особо грамотные, задерживались у стендов с газетами и читали новости. Школьники бежали вприпрыжку (если скоро каникулы), и тащились поди как (если на улице шел противный дождь, и каникулы только-только закончились).
Обычная суета, которую тогда никто не замечал, и которую сейчас вспоминают с особой теплотой те самые школьники в пионерских галстуках. Тогда и деревья были большие, и фильмы – душевные, и дикторы читали новости страны разборчиво и медленно, а не трещали, как сороки, глотая целые слова.
И вот наша Оля, девушка двадцати лет от роду, ни плохая, ни хорошая, самая обыкновенная девушка, в модной кофточке «лапша» с разноцветными хорошенькими розочками вокруг выреза, шла себе на работу, ни о чем таком не думая. А чего думать? Мама Рая к вечеру обещала испечь блинчиков и, прибрав за шиворот папу Витю, прихватив младшего брата Сеньку и рюкзак с продуктами, и пару яблоневых саженцев, и еще чего-то для сада, всем семейством отправиться в деревню на все выходные. На картошку.
Она бы и Олю прихватила, потому что, картошка – дело общее, семейное. И тут не должно быть никаких отлыниваний. Есть картошку любят все! Сажать-копать никто не хочет. А надо сажать, копать, окучивать, не смотря на погодные условия. Но Оле повезло. Оле сегодня в день, завтра в нее ночная смена, а послезавтра ей с четырех выходить. Потому что сменщица в отпуск пошла, и начальник попросил «подсобить», так как замену не найти. И Оля согласилась. Начальник премию обещал. Почему бы не поработать? Уж лучше, чем толкаться с другими огородниками в тесном автобусе, а потом, наскоро выпив чаю, томиться всей семьей на картофельном поле под командирский мамин тон.
А там папа начнет дурить и бегать к тестю «помогать топить баню». И у него после такой «помощи» необычно ярко засияют глаза. И нос покраснеет. И будет папа к вечеру совсем уж веселенький и чуть тепленький. Деду Коле, главное, хоть бы хны. Стоит и не падает. А папеньку развозит, как поросенка.