– Говорят, если слишком сильно предаваться ностальгии, то приедет белый автобус и отвезёт тебя туда, где ты был счастлив.
Лёха произнёс это с такой важностью, что Николай почти поверил. В другое время он ответил бы что-то ехидное, но, сидя на берегу озера, прозрачного как хрусталь, и глядя на вековые сосны, человек не склонен к ехидству.
– Белый автобус… – повторил он, пробуя слова на вкус. – А почему белый?
– Не знаю, так говорят, – пожал плечами друг.
– А мне кажется, я знаю, – сказал Николай.
Друг молча посмотрел на него и приподнял брови.
– Белый – цвет покоя, душевной гармонии. Разве не этого все ищут? Но даже если находят, теряют, потому что…
В эту секунду поплавок дёрнулся – впервые за долгие часы. Друзья уже не надеялись что-нибудь поймать. Домой всё-таки отправятся не с пустыми руками!
Автобус до города ходил раз в час. Они успели, но впритык. Николай сверился с расписанием и с часами – выходило, что в запасе у них должно быть не меньше десяти минут. Исходя из того, что прождали на остановке они полчаса, оставалось лишь заключить, что автобус пришёл раньше и уже уехал.
– Вот же невезуха, – сказал Лёха в ответ на новость о том, что они, возможно, ждут ушедший автобус. Он шмякнул сумку с рыбой об асфальт, досадуя. – Ты когда-нибудь слышал, чтобы у нас в области автобусы вовремя приходили? Не говоря уже о том, чтобы раньше прийти? – Лёха полез в карман за сигаретами. Он курил, когда нервничал. А нервничал Лёха часто, поэтому Николай и вытащил друга на рыбалку.
Порывы ветра мешали ему закурить. Огонёк зажигалки трепыхался, как осиновый лист.
– Чёрт! – выругался Лёха, и сигарета выпала у него изо рта. Он собирался было достать вторую, но замер, увидев улыбку на лице друга. – Ты чего улыбаешься? Тебе смешно, что мы тут застряли?!
– Я не над тобой! – поспешно замотал головой Николай. – Я вспомнил наш разговор. Про белый автобус.
– Причём тут белый автобус? – спросил Лёха, закуривая.
– Как при чём? Нам надо чуть-чуть поностальгировать, и тогда не придётся вызывать дорогущее такси.
– Куда ты собрался на нём ехать? – хохотнул Лёха.
– В две тысячи одиннадцатый, – мечтательно проговорил Николай.
– У тебя там мёдом намазано?
– Я был в одну девчонку влюблён. И она в меня тоже. Но я тогда был полным кретином, не ценил её, понимаешь?
Лёха покивал.
– Всё ясно, любовь-морковь.
– Нет, не морковь! – обиделся Николай. – Морковь – это всё, что потом было. А Лиза, она меня по-настоящему любила.
– А ты её не по-настоящему?
– Говорю же, кретином был. Ай, неважно! Ну а ты? Куда бы хотел на белом автобусе?
Николай скинул рюкзак, опустился на холодную скамейку под козырёк, где его хотя бы не пронизывал ветер. Лёха стоял у столба и курил, высматривая автобус.
– В девяностые, – ответил он, спустя тридцать секунд молчания.
– Ты что, спятил? – поднял на него взгляд Николай.
– Ну а что? Мне было двенадцать, я рос в небогатой, но и не сказать, чтобы очень бедной семье. То, что тогда творилось в России, меня никак не касалось. Это отличное время, двенадцать лет. Ты уже не совсем ребёнок, но жизнь ещё не стала слишком сложной. Без всяких Лиз там и любовной драмы. Я рубился в дэнди, катался на великах с друзьями, прогуливал уроки… Чем не счастье?
– Примитивное у тебя счастье, Лёха, – вздохнул Николай. – Мне бы так.
Несколько минут они молчали. Лёха закурил вторую сигарету, ничуть не заботясь о последствиях для здоровья. Николай вжался в угол между скамьёй и стеклянной стенкой. Но было всё равно холодно.
Зря он опять поднял тему с белым автобусом. Вспомнил Лизу и на душе паршиво стало, как в тот день, когда она от него ушла. Она не пыталась оправдываться и объяснять, а Николай ничего не спрашивал. Ему всё было понятно и так. Друзья потом твердили: «Она была тебя недостойна», утешали, как могли. Николай не утешался, потому что знал – на самом деле это он был её недостоин.
Если бы он встретил такую, как она сейчас, он бы…
– Автобус едет! – завопил Лёха, будто на всём свете не было большей радости.
Николай подхватил рюкзак и встал возле дороги.
– Это же он! – Николай схватил друга за локоть. – Это белый автобус!
Шок и радость охватили Николая, который вопреки здравому смыслу действительно поверил, что это тот самый белый автобус, о котором поведал на берегу озера Лёха.
– Да отцепись ты! – Лёха вырвал руку. – И придержи коней. Это не может быть тот автобус.
– Почему?
– Потому что я его выдумал, ясно?
Это был серьёзный аргумент. Тем не менее, белый автобус без номера подкатил к остановке. Неторопливо, словно раздумывал, останавливаться ему или нет. Наконец, колёса замерли, а дверь плавно отъехала в сторону, не издав при этом ни единого звука.
Николай подался вперёд.
– Стой, дурак! Да подожди ты!
Перед тем, как зайти в салон вслед за другом, Лёха скользнул взглядом по переднему стеклу. Ему показалось, что водителя в кабине не было. Показалось ли?
А вот в салоне люди были. Много. Обычные пассажиры. Это вселяло в него чувство нормальности, позволившее Лёхе немного расслабиться. Друзья втиснулись в закуток между хмурым мужиком, бабулькой и женщиной с ребёнком лет восьми.
– Остановка «две тысячи двадцать второй год». Следующая остановка - «две тысячи двадцать первый год», – будничным тоном объявил голос из динамиков.
– Это какой-то бред, ¬– заявил Лёха. – Мы, должно быть, уснули или в аварию попали и сейчас в коме находимся.
–Я так не думаю, – спокойно возразил Николай.
– Почему эти люди не в шоке?
– Может им не в первой?
Автобус затормозил. Голос из динамиков сообщил о прибытии в две тысячи двадцать первый год. Никто не торопился к выходу.
– Ха! – воскликнул Лёха. – Разгар эпидемии, не удивительно. На нашей остановке тоже никто не вышёл.
– Простите, извините! – молодой человек пробирался через толпу недовольных пассажиров. Вслед ему сыпались ругательства. В последний момент он успел выскочить. Автобус двинулся дальше.
– Всякое бывает. Ты вот тоже в девяностые намылился, – прокомментировал ситуацию Николай.
– Девяностые, – промолвил Лёха. До него медленно начинало доходить, что они действительно едут в прошлое на мифическом автобусе, который он же сам и выдумал час назад. Ему не раз приходилось от проповедников позитивного мышления, что мысли материализуются, но… Но здесь было что-то другое.
Размышляя, Лёха смотрел в окно. Густой туман не давал ничего разглядеть, и что-то подсказывало – туман то был непростой. В смысле, это вообще не туман был, а сжатое, сконденсированное время.
– Ваши билетики, пожалуйста.
К ним в закуток протиснулась кондукторша, толстая женщина средних лет. Ничего в её наружности не говорило «я волшебный кондуктор волшебного автобуса!». Усталое равнодушие, толика раздражения. Таких кондукторов миллионы по всей стране.
– Проезд оплачиваем, господа! – повторила она громче.
Николай первым пришёл в себя.
– Сколько? – спросил он и полез в карман куртки.
– А сколько в вашем году билет стоит?
– Двадцать восемь рублей.
– Ну значит двадцать восемь! – она взмахнули руками, досадуя, что приходится объяснять остолопам очевидные вещи.
– Мы в первый раз, – оправдался Николай, протягивая банкноту в сто рублей. – Два, пожалуйста.
Кондуктор отсчитала сдачу, сунула два билета и направилась дальше. Лёха взял у Николая билет. Смотрел на него секунд десять, но ничего необычного не обнаружил.
– Бред, – повторил он свой вердикт.
– Это обычный билет.
– Вот именно! Это либо обычный автобус, либо волшебный, нельзя быть и тем, и другим!
– Это обычный автобус, который едет назад во времени, –расставил точки над «и» Николай.
Лёха нервно рассмеялся. На них стали коситься, поэтому друзья замолчали.
За окном сменялись года. Туман на каждой остановке рассеивался и снова сгущался, как только автобус набирал скорость. Пейзаж за окном всякий раз был новым, а значит, автобус перемещался в пространстве также как и во времени. Они возвращались в город.
Люди входили и выходили. Толкались, уступали дорогу, скапливались в дверях, одной даме помогли спустить коляску. Единственная странность, которую заметил Лёха – улыбка, то и дело мелькавшая на лицах выходящих.
Голос в динамиках объявлял остановки-года, нудно и длинно. Две тысячи семнадцатый, две тысячи шестнадцатый, две тысячи пятнадцатый…
Лёха внимательно посмотрел на друга. Тот улыбался.
– Мы больше не увидимся, да? – спросил Лёха дрогнувшим голосом.
– Я думал, ты не любишь драмы. Это же автобус, Лёх. Он курсирует. Я смогу навещать тебя в девяностых или ты меня… своим ходом.
– Своим ходом? – не понял Лёха.
– Не нужна машина времени, чтобы перемещаться в будущее.
– Ну да, ну да… – Лёха почесал голову. – А парадоксы как же?
– Парадоксы? – переспросил Николай.
– Да. Это будет другая версия реальности. Если ты что-то изменишь. А если не изменишь, то какой смысл ехать в прошлое?
– Ты слишком всё усложняешь.
– А ты ничего не знаешь про этот автобус! – Лёха схватился за поручень. Дорога пошла неровная.
– Я знаю… и не знаю одновременно. Это сложно объяснить. Это вроде интуитивного знания. Ты же про автобус откуда-то прознал.
Лёха вспомнил, что чувствовал тогда на берегу озера. Идея об автобусе возникла в его сознании словно из ниоткуда. Что-то навеяло.
– Остановка две тысячи одиннадцать, – объявил голос в динамиках. Автобус замедлился перед остановкой.
Наверное, надо было что-то сказать на прощание. Или не прощание. В любом случае что-то сказать надо.
– Возьми рыбу, – сказал Лёха, протягивая сумку.
– И будь счастлив, – добавил он, чуть погодя.
– С рыбой-то как не быть счастливым, – отшутился Николай, махнул рукой на прощание и выбежал через распахнувшиеся двери. Автобус двинулся дальше. Окна вновь заволокло туманом.
Продолжение следует
Автор рассказа: Илья Шевченко
