Когда-то я писал, что “внутренние вопросы” должны будут проходить отдельными эпизодами в будущих “Нидерландах”.
Человек, принявший эти “восемь с половиной лет”, достоин всяческого уважения. Его заключительное слово – из всех, произнесённых до сих пор, – было наиболее близко тому, что я… что я бы… ну, в общем, оно было наиболее созвучно мне. Хотя – на мой взгляд, – и включало в себя некоторые лишние пассажи. Дело в том, что когда оглашали “семь лет” другому человеку, я писал, что во всех этих “слушаниях” нет никакого смысла: результат известен заранее, как – вероятнее всего, – известно и количественное числительное перед словом “лет”.
Нет никакой разницы: будь это “восемь”, “семь с половиной” или “двадцать два”, – как нет никакой разницы в перечислении статей, дающих эти числительные: они нужны только для того, чтобы людям под гербом не было слишком скучно зачитывать готовые и согласованные абзацы.
Нет никакой возможности пытаться оспорить или опровергнуть уже написанное, – какой бы логичной и юридически выверенной ни была защита и какими бы абсурдными и нелепыми ни были построения – или попытки таковых – тех, кто бросил “за стекло” – как мышку на корм бездушному удаву, – жертву. “Их” не интересует ни блеск ваших аргументов, ни ничтожность своих обвинений: набор фраз, который произнесёт человек в мантии, символизирующей беспристрастность, уже утверждён и изменениям не подлежит.
И, – на мой взгляд, – участие "слушателя" в таких “чтениях” лишь придаёт видимость легитимности тому, что не может быть таковым изначально. В этом нет необходимости даже с точки зрения архивных материалов для будущих историков, потому что всё, что им будет нужно – это ознакомиться с текстами обвинения, – как сейчас нас больше интересует то, что говорил один Вышинский, нежели все “бухарины” вместе взятые…
Но кто я такой, чтобы судить? Места перед компьютером и “за стеклом” в “террариуме” различаются кардинально. Поэтому выразим уважение этому человеку и пожелаем ему – и другим, – скорейшего… Ну, чтобы “это” случилось побыстрее. “Это” нужно всем, даже тем, кто не задумывается – что происходит вокруг; кто закрылся и замер в надежде, что с ним ничего такого не произойдёт и его самого это никак не затронет. Ведь можно вполне спокойно, хорошо и довольно жить и в средневековом мракобесии; вопрос только… впереди – что?
И ещё. Эти “восемь с половиной” опять и опять убеждают меня в том, что к четырём пунктам “урегулирования” необходимо добавить ещё один: решение вопросов с теми, кто “оглашал” “количественные числительные”, их готовил и делал их возможными. Это нужно авторам “четырёх пунктов” не меньше чем тем, кто будет их выслушивать, сидя за отдельным столом, потому что это придаст веса “гарантиям безопасности”: ведь страна, в которой существует независимый и состязательный суд, основанный на равноправии сторон, где незыблем принцип равенства всех перед законом и нет никого выше него; где сервы – в мантиях ли, в депутатских ли креслах, – не забывают: что такое “права человека”; что привилегия быть свободным от тирании неразрывно связана с обязанностью выступать против узурпаторской власти, – против её преступлений, её лжи и уловок, чтобы эти преступления скрыть; и в этом отношении тот, кто в нынешний исторический момент оказался “за стеклом” “террариума”, показал себя в высшей степени гражданином, готовым отдать за будущее своей страны часть своей жизни, чем те, кто, боясь за своё… свои… не важно… Кто я такой, чтобы судить?
Вряд ли в стране, где соблюдается всё то, что увело сейчас меня в сторону, произойдёт что-либо подобное тому, результаты чего мы сейчас наблюдаем. По крайней мере, это будет не так просто сделать.
Возможно, авторы “четырёх пунктов” поймут, что не может быть “внешних” гарантий без “внутреннего” переустройства: как я уже писал, я абсолютно убеждён, что в нынешних условиях начало такой "смены формации" возможно только “извне”, но для этого нужны эти “четыре пункта”.
Очень нужны.
Всем нам. Даже тем, кто ни о чём не думает, кто покорно всё принимает; даже тем, кто боится этих пунктов – как трёх белых всадников и пытается призвать себе на помощь призраки дворников с мётлами и собачьими головами глазами из-за стены...
Хотя, возможно, ждать осталось и не так долго: как мне представляется, у далёкого “партнёра” остаётся всё меньше и меньше “болевых точек”, на которые можно давить и каждое утро я смотрю… какое небо… над всей Испанией? Не закрыто ли тучами и не гремит ли гром, предвещающий la forza del destino?
Fatalità! Fatalità! Fatalità!
Un delitto disgiunti n'ha quaggiù!
Судьба! Судьба! Судьба!
Преступления разделили нас всех!
(Из арии Леоноры "Pace pace mio Dio"; цит. по opera-arias.com, перевод мой.)
Но это, опять-таки, – только моё, ни на чём не основанное субъективное мнение, как и всё, что я пишу.