«То, что патриотично настроенного автора интересует история Отечества, – закономерно, равно как и то, что его отношение к традиционной историографии может быть не только критичным, но и скептичным. Каждый исследователь имеет право на оригинальные суждения, а читателя интересует лишь, насколько новая концепция убедительнее прежней»
Л. Н. Гумилев
В одном из последних интервью, незадолго до кончины, Лев Николаевич сказал: «Простите – я мог бы гораздо больше сделать, если бы меня не держали четырнадцать лет в лагерях и ещё четырнадцать лет под запретом в печати. То есть двадцать восемь лет у меня вылетели на ветер! Кто это сделал? Это сделали не власти. Нет, власти к этому отношения не имели. Это сделали, что называется, научные коллеги. Так вот, этих, которые сидят в университетах, в институтах научных, в издательствах, – вот их как-то надо подвести к тому, чтобы делали дело».
Несомненно, эти слова Великого Евразийца и поныне сохраняют свою актуальность. «Научных коллег» Льва Николаевича, пытавшихся его критиковать в угоду властям, было очень много. Но и ныне немало «критиков» – разношерстных, но служащих, по сути, одному «хозяину».
Ведь идея сохранения «евразийских традиций наших предков», как сформулировал Л. Н. Гумилев, или идея мирного сосуществования, более того – союза и содружества народов-земляков по субконтиненту Евразия, наследников Великой Степи и «органически связанной с ней Руси», и ныне весьма не нравится некоторым политкругам как Запада, так и Востока.
Посему «мировое историческое научное сообщество», вернее, ведущие прозападные и прокитайские идеологические центры, весьма заинтересованы в поддержании постулатов прозападной «общепризнанной исторической науки» о вековечной взаимной вражде народов Евразии. Особенно важно, чтобы апологетами оных постулатов выступали именно «научные деятели» в России и в бывших республиках СССР. С тем и выделяются щедрые иноземные гранты на «научные исследования», на учебники истории для российских детей, на многочисленные публикации, в которых народы субконтинента Евразии, которая, по определению Л. Н. Гумилева, «до XVIII века включительно называлась Татарией», представлены, по сути, «извечно отсталыми, неисторическими полудикими народцами», притом «непрестанно враждующими между собой».
В период установления «романо-германского ига» (Н. С. Трубецкой) внедрение прозападной «исторической науки» в умы московитов и татар преследовало цель покорения народов Евразии прозападному государству Романовых, «расположившемуся в стране как оккупационная армия» (А. Н. Герцен). А вот ныне идеологическая агрессия иноземных «научных коллег» Великого Евразийца, как представляется, преследует цель максимального разобщения, более того, стравливания народов Евразии – Татарии между собой, дабы не допустить исторически закономерного их единения в составе могучего Евразийского государства, как было в истории не раз. Вообще, если судить по возрастающей активности противников учения Л. Н. Гумилева о природной комплиментарности народов Великой Степи и Руси, напрашивается вывод, что цель идеологических агрессоров в том, чтобы вместо России и некоторых стран СНГ возникло множество бантустанов с «автохтонным национальным руководством», с лакейской готовностью ожидающим повелений правителей «великих держав».
Соответственно, ни прокитайским, ни прозападным историкам-идеологам никак не может быть угодной историческая правда о «величии, могуществе и полном почете» предков многих и многих россиян, о создании ими великого Евразийского государства Монгол Улус в не очень давнем по историческим меркам прошлом. Притом именно предков представителей еще живых и находящихся в достаточной силе стратегических этносов Евразии. Надо отметить, что название государства наших предков-ордынцев – Монгол Улус – это искаженное переписчиками старотатарское выражение Мәңгел Олыс, что значит «Вечный Удел», или «Вечная Держава». Именно от этого названия ордынского государства, как пояснил на основании сведений из переведенных им средневековых восточных источников русский академик-востоковед В. П. Васильев, и произошло «официальное, чисто ученое» название политического сообщества создателей и верноподданных этого государства – «Монголы». И это название никоим образом не означало в рассматриваемое время, и вплоть до XVIII века по крайней мере, название какого-либо отдельного народа (этноса), а было это название – «Монголы» («Вечные») – именно политонимом, вроде названия «советские», и объединяло это сообщество представителей самых разных народов (этносов). И это подтверждается многими достойными доверия сведениями – об этом можно прочитать в моих книгах «Корона ордынской империи» и «По следам черной легенды».
Главным ключом к познанию подлинной истории Отечества и является учение Л. Н. Гумилева о природном характере возникновения и развития этносов и его исторические исследования, разоблачающие «черную легенду» о наших предках. Ну а кто владеет прошлым, тот владеет и будущим и контролирует настоящее тех или иных этносов, «определяет им друзей и врагов и начинает войны» (Мурад Аджи).
Но мало кто обращает внимание, что в трудах Л. Н. Гумилева помимо учения об этносах и «теории пассионарности» мы также находим ответы на многие и многие неясные вопросы истории, запутанные историками-пропагандистами разных времен и политкругов сначала вполне умышленно, а позже – также и по великому недомыслию – отечественными «научными коллегами» Льва Николаевича.
При этом не забудем, что труды Л. Н. Гумилева были написаны в период воинствующей нетерпимости властей и обслуживавших их «научных коллег» Льва Николаевича ко всякому, даже самому безобидному отклонению от «общепризнанного» мнения. Поэтому не все, что знал и что думал, мог писать Л. Н. Гумилев открытым текстом. В одном из изданий его работ, вышедших из печати уже в постсоветское время, научный редактор замечает: «автор был вынужден делать подобные вставки, чтобы статьи были допущены к печати». В данном случае редактор имел в виду «термины марксистской теории, которые Л. Н. Гумилев отрицал» (там же). Но будем иметь в виду, что Великий Евразиец отрицал также многие другие постулаты советской исторической науки, повторяющие догмы европоцентристской историографии, которые он тоже был вынужден излагать в своих работах – для того, чтобы иметь возможность довести до своих читателей главное, что содержится в его исследованиях. То есть бесценные материалы по разоблачению Черной легенды – «вымысла, далеко не безобидного как в отношении русских, так и татар».
Явно выраженное нежелание быть приспособленцем и подхалимом в науке и в жизни, способность иметь и высказывать свое мнение в окружении «красных профессоров» и их прихлебателей обошлись Льву Гумилеву очень дорого. Со студенческой скамьи замеченный как «инакомыслящий», он был четырежды арестован и отбывал в лагерях два срока лишения свободы, по 5 и 10 лет, именно вследствие травли за его «инакомыслие». После первого срока будущий ученый участвует в Великой Отечественной войне (полевая артиллерия), доходит до Берлина в составе действующих на переднем крае войск, но это, как видим, никак не учитывалось «правоохранительными органами» и не повлияло на суровость второго необоснованного наказания.
Да и в период хрущевской оттепели, и позже открытое несогласие с «общепризнанным мнением» в исторической науке грозило Л. Н. Гумилеву немалой мерой наказания в соответствии с УК РСФСР от 01.01. 1961 г. (новый УК РФ действует с 01.01.1997 г.). И главное, открытое несогласие с утвердившимися в официальной науке постулатами могло лишить ученого возможности создавать свои бесценные труды по истории Отечества.
В 1970 г., после выхода книги Л. Н. Гумилева «В поисках вымышленного царства», началась новая травля ученого «научными коллегами» и властями, продолжавшаяся пятнадцать лет. Труды Льва Николаевича не печатали, ему практически не давали работать. Видимо, поняло руководство советской исторической наукой, хоть и с запозданием, что все же очень много противоречащего «общепризнанному мнению» сумел провести в печать великий ученый. И действительно, очень и очень много, – это я постарался показать в своих пяти книгах, написанных, как считаю, именно по намеченным Великим Евразийцем путям-ориентирам во мгле Черной легенды, скрывающей и, более того, опорочивающей нашу подлинную Историю.
Здесь отметим главное: в книге «В поисках вымышленного царства» Лев Гумилев сделал, по его собственному определению, очень важный негативный вывод: «Очевидно, источники не собирались сообщать правду, и историки, доверяя им, сконструировали ложную историю монголов». Стоит сказать, что речь идет о двух источниках, на которых основана официальная прокитайская и прозападная ложная история о возникновении Монголо-татарской державы и о ее народе-основателе. Один источник – это персидский «Сборник летописей Рашид ад-Дина» (начало XIV в.). Другой – китайская «Юаньская история», вернее – ее основополагающее сочинение-памфлет под названием «Тайная история монголов» (по-другому, «Сокровенное сказание»). Сочинение это было написано на китайском языке (иероглифами) и обнародовано только после свержения власти династии татар-чингисидов в Китае в конце XIV в.
Стоит сказать, что имеются вполне достоверные сведения о том, что перс Рашид ад-Дин в деле написания антиордынской «истории Монголов» весьма тесно сотрудничал с китайцами (об этом подробнее в моей книге «Корона ордынской империи»).
Надо отметить, что, кроме указанных сочинений и производных от них, больше нет источников, содержащих присущую им определенную легенду-схему о войне «татар до Чингиз-хана» против «этнических монголов». И становится ясно, кем и с какой целью была сочинена легенда, содержащаяся в данных двух источниках, в полной мере использованная и используемая доныне как прозападными, так и прокитайскими идеологами в деле искажения истории Евразии, а значит, и истории России в целом. П. Н. Савицкий в одном из своих писем Л. Н. Гумилеву прямо назвал указанные источники «китайскими и китаистскими подделками и фальшивками».
Таким образом, труды Великого Евразийца ценны для нас именно тем, что в них содержится множество сведений и сопоставлений, указаний на источники, которые помогают развеять тьму «ложной истории о монголах», изложенной в прокитайской и прозападной официальной историографии, сокрывшей во мгле огромную часть подлинной истории Отечества. Более того – максимально исказившей и очернившей ее.
В своих трудах по истории Евразии – относительно прояснения «нерешенных», вернее, намеренно запутанных вопросов истории – Л. Н. Гумилев оставил много бесценного для своих последователей.
Начиная с первых евразийцев, а в особенности в постсоветский период, многие авторы старались и стараются найти ответы на загадки и неясности в официальной истории Евразии, созданные усилиями историографов-пропагандистов разных времен и политических ориентаций. Но многим независимым историкам-исследователям мешали и мешают стереотипы той самой официальной «ложной истории монголов».
Рассмотрим некоторые важные моменты из истории Отечества, прояснить которые нам помогают, при достаточном усердии, труды Великого Евразийца. Известно высказывание Л. Н. Гумилева: «Вымысел далеко не безобидный как в отношении русских, так и татар должен быть разоблачен и развеян. Почему человек должен стыдиться, как чего-то позорного, этнонима, окутанного легендами? Знайте, это – гордое имя! Ради истины, а не ради псевдонаучной, политической или какой-то другой конъюнктуры я, русский человек, всю жизнь защищаю татар от клеветы. Они – в нашей крови, в нашей истории, в нашем языке, в нашем мироощущении. Мне кажется совершенно естественным вот такое представление: какими бы ни были реальные различия с русскими, татары – это народ не вне, а внутри нас».
Если достаточно хорошо ознакомиться с содержанием трудов Л. Н. Гумилева, да к тому же проанализировать сведения из тех источников, к которым направляет нас Великий Евразиец, то становится ясно, что он всю жизнь защищал от клеветы тот самый народ, который был государствообразующим этносом Монголо-татарской державы. Представителем этого же народа был также основатель и первый правитель этой державы – первый в истории человечества избранный представителями своего народа правитель огромного государства – Чынгыз-хан. (Это имя-титул приводится мной в написании, наиболее близком к его первоначальному звучанию на родном языке его носителя, подробнее – в книге «Корона ордынской империи».)
При рассмотрении вопроса о государствообразующем этносе Монголо-татарской державы полагаю необходимым руководствоваться определением этноса, данным Л. Н. Гумилевым: «этносы – естественно сложившиеся несоциальные коллективы людей – различные народы». Этносы состоят из людей, которых отличает наряду с другими признаками (антропологическими, лингвистическими и т. д.) определенный, присущий только членам данного этноса, стереотип поведения, усваиваемый ими в раннем детстве от родителей и соплеменников, по которому они определяют («узнают») друг друга. Неотъемлемым, также приобретаемым с раннего детства объективным выражением этого стереотипа является самоидентификация представителя этноса, выражающаяся в этническом самоназвании. То есть этносы – это объекты (системы), созданные самой Природой и развивающиеся по естественным законам. Соответственно, этнос имеет самобытную культуру, свое название, которым обозначают его члены других этносов (этноним), в большинстве случаев совпадающее с самоназванием этноса.
Нельзя искусственно, «по команде», создать тот или иной этнос – например, «советский» – либо другой «народ». Это будет уже система политическая, социальная общность людей, а не этнос как таковой. И данная общность не будет обладать теми качествами, которыми обладает этнос, даже будучи наделенным «своим языком, письменностью» и т. п. И главное – не будет обладать единством и устойчивостью как система. Продолжительность «жизни» этноса, согласно выводам Л. Н. Гумилева, составляет не менее 1500 лет.
Посему стоит сказать, что в приведенном выше высказывании Л. Н. Гумилева, несомненно, подразумевается, что речь идет о народе татар, который существует и поныне. Именно поэтому был и имеется смысл в том, чтобы «развеять вымысел далеко не безобидный как в отношении русских, так и татар».
Множество исторических сведений, вполне заслуживающих доверия, свидетельствует о том, что и название, и самоназвание государствообразующего этноса Монголо-татарской державы обозначались одним и тем же словом – «татар». Также многое свидетельствует о том, что представители этого этноса (еще «живого»!), вернее их потомки, во множестве представлены среди многих тюркских народов России и стран СНГ, и в особенности, как выразился Л. Н. Гумилев, среди тюрок, «сохранивших верность потомкам Чингиза» и свое древнее самоназвание и название: «татар». Стоит сказать, много представителей средневековых татар оказалось и в составе современного великорусского народа. Именно поэтому Л. Н. Гумилев и отметил, что, «какими бы ни были реальные различия с русскими, татары – это народ не вне, а внутри нас».
И не забудем, что этносы «не возникают и не исчезают по приказу султана или короля» или по прихоти политиков, это природные объекты. Поэтому, даже будучи «записанными» в состав «других народов», эти потомки средневековых татар, по сути, остаются и поныне единым этносом с одинаковым стереотипом поведения. Например, несмотря на то, что многие из них ныне разговаривают на разных языках и говорах, их объединяет такое свойство, как «чингисизм», а также свойственные им антропологические признаки (по определению Л. Н. Гумилева, это «европеоиды восточного типа»).
Касаясь вопроса о родном этносе и происхождении Чынгыз-хана, Л. Н. Гумилев указывает на точку зрения русского академика, историка-востоковеда В. П. Васильева (XIX в.) и дает ссылку на его труды. Притом эти сведения В. П. Васильева очень редко приводятся в официальной «истории о монголах», а если и упоминаются, то не раскрывается их суть, – просто указывается, что точка зрения академика В. П. Васильева, дескать, «не обоснованна», без приведения каких-либо аргументов. Л. Н. Гумилев определяет отношение официальных историков-западников к точке зрения В. П. Васильева конкретно и справедливо – она «не является общепризнанной». Но Л. Н. Гумилев смог упомянуть в своем труде о сведениях В. П. Васильева, не ограничившись изложением лишь общепризнанной точки зрения о «только собирательном значении названия татар». Притом Л. Н. Гумилев замечает, что этническое наименование может быть (смотря по ситуации) одновременно и названием конкретного этноса, и собирательным наименованием «различных племен. Например, так же, как название «русские»: так собирательно, например, называют всех россиян западноевропейцы, как ранее называли они всех граждан СССР. Но общеизвестно, что «русские» это также (и главным образом) название конкретного народа.
Стоит сказать, что известный ученый, историк-востоковед В. В. Бартольд также признавал, что соплеменники Чынгыз-хана сами «называли себя татары, татарский народ».
Притом «слово “Татар” никогда не было исключительно общим названием разных племен». Это было название только одного племени и поколений этого племени» – то есть этноса «Татар», родного народа Чынгыз-хана. И вот именно для того, чтобы мы убедились в этом, Л. Н. Гумилев и направляет нас к сведениям русского академика-востоковеда В. П. Васильева, «позабытым» официальными историками «по монголам». Очевидно, Л. Н. Гумилев был уверен, что сведения Васильева верны. Да и, надо полагать, на месте виднее было русскому академику – он провел в научных изысканиях в Китае десять лет. Имел В. П. Васильев и время, и возможность не торопясь разобраться в китайских летописях, уцелевших от «чистки» сочинителей китайской «монгольской истории». К тому же В. П. Васильев в совершенстве знал местные древние языки – и китайский, и халха-монгольский, и маньчжурский – и установил притом, что соплеменники Чынгыз-хана и сам он «не говорили на языке, который мы ныне называем монгольским».
Л. Н. Гумилев, который также очень хорошо разбирался в рассматриваемых языках, приводит для наглядности слова «древних монголов», как он вынужденно называет в своем труде этнос древних и средневековых татар: «К именам тех или иных монголов присоединяются своеобразные эпитеты: багадур (батур); сэчэн (сэцэн) – мудрый; мэргэн – меткий, бильге – умный, тегин (тюркск.) – царевич; буюрук (тюркск.) – приказывающий… а жены их величаются – хатун и беги». Поскольку, как мы уже знаем, этническим названием и самоназванием этноса «древних монголов» было на самом деле название «Татар», то поинтересуемся наличием приведенных Л. Н. Гумилевым слов в современном татарском языке и убедимся, что все эти слова в этом языке имеются – как и в языках тюркских народов, собратьев татар. И, несмотря на искажение некоторых слов транскрипцией и на изменение языка со временем, их узнает любой хорошо знающий татарский язык: например, слово «батур» (современное – «батыр») означает «герой», «богатырь». Сэчэн – современное литературное официальное написание «чичен». У татар-мещеряков и сибиряков часто «цэцэн», у башкир «сэсэн», у казахов «шешен» – «Это название присуще только природе тюркского народа. Оно означает человека мудрого, находчивого в словах и в поступках, смелого и энергичного» (А.-З. Валиди). «Мэргэн» – эпитет «меткий стрелок» и в современном значении (в русском языке имеется аналогичного значения слово «снайпер»). «Билге» – современное звучание будет «билгеле» – «известный», «знаменитый». Слово «билге» тоже есть в современном татарском языке, и означает оно ныне «знак», «отметка», «оценка», «отличие». А жены у татар также и поныне величаются «хатун» (современное литературное написание «хатын») и «беги» (соответственно, «бике» или «бичэ»).
Теперь сравним, насколько приведенные Л. Н. Гумилевым слова (кроме слов определенно из тюркского языка, к которым относится и современный татарский язык) соответствуют языку, «который мы ныне называем монгольским»: на халха-монгольском языке жена будет величаться так – гэргий, или эхнэр, или авгай. Умный – ухаантай, или авъяастай, еще варианты: овсгоотой, сэргэлэн. Далее: герой – баатар, меткий стрелок – мэргэн буудагч, мудрый – сэцэн.
При этом учтем, что приведенные слова – это эпитеты «древнемонгольского» (средневекового татарского) языка, и именно такой смысл и значение они сохранили и в современном татарском языке. А в халха-монгольском языке они превратились в прилагательные.
Как видим, В. П. Васильев был прав – наглядное сравнение не в пользу халха-монгольского языка. Все слова, приведенные Л. Н. Гумилевым из языка соплеменников Чынгыз-хана, сохранились в современном татарском языке, и лишь три слова, смысл и значение которых достаточно изменились, имеются также и в современном халха-монгольском языке. Притом это слова, которые легко могли быть приобретены из другого (старотатарского) языка: «герой», «мудрый», «меткий (снайпер)». В. П. Васильев приводит еще слова средневековых татар, соплеменников Чынгыз-хана – сюнче (сөенче), бий (в значении «знатный, уважаемый человек»). Стоит сказать, эти слова в татарском языке сохранились и доныне – а вот в халха-монгольском языке, не в обиду будет сказано, они отсутствуют.
Узнаем кое-что от Л. Н. Гумилева и об антропологических признаках «древних монголов», или, вернее, древних и средневековых татар. Л. Н. Гумилев пишет, что «древние монголы (то есть соплеменники Чынгыз-хана и их предки – Г. Е.) были, согласно свидетельствам летописцев и древним изображениям, народом высокорослым, бородатым, светловолосым и голубоглазым».
Стоит сказать, что эти сведения Л. Н. Гумилева, излагаемые в его работах, подтверждаются сведениями из древних и средневековых источников и из работ разных авторов. Но Лев Николаевич вынужден был, подчиняясь «общепризнанному мнению» научного руководства, в своих трудах древних татар называть «древними монголами». А действительное название и самоназвание этого народа, как мы можем уточнить по сведениям В. П. Васильева (к которым и направляет нас Л. Н. Гумилев), было «не иное, как Татар». Л. Н. Гумилев этого не смог в свое время открыто написать.
И главное: Л. Н. Гумилев все же не смолчал, а указал точку зрения академика В. П. Васильева о том, что Чынгыз-хан происходит «из племени (народа) татар», и дал ссылку на труды этого русского академика, чтобы читатели сами могли сопоставить их с трудами самого Л. Н. Гумилева. Так же, как и со сведениями из работ других историков-ориенталистов. И в результате сделать правдивый вывод, который Л. Н. Гумилев сам не мог изложить в своих работах до конца – по вполне объяснимым причинам, о которых было сказано выше. И при сопоставлении данных из работ Л. Н. Гумилева с работами В. П. Васильева и многих других историков – все сходится. А именно: подтверждается точка зрения В. П. Васильева о том, что этнос (народ) под названием и самоназванием «Татар» (который Л. Н. Гумилев в своих работах иносказательно называет этносом «древних монголов») существовал издревле, и был этот этнос родным народом Чынгыз-хана, государствообразующим этносом Монголо-татарской державы.
Как установил Л. Н. Гумилев, «европеоидная антропологическая раса первого порядка прослеживается в Центральной Азии и Сибири с верхнего палеолита и генетически восходит к кроманьонскому типу, являясь особой ветвью, развивавшейся параллельно с расами Европы и Ближнего Востока».
Свои антропологические и иные признаки и свойства, резко отличающие их от обитателей Китая и Монголии, средневековые татары не утратили во времена Чынгыз-хана и много позже. Да и поныне в антропологическом отношении среди современных татар «преобладают представители большой европеоидной расы» (Д. М. Исхаков).
Соплеменников Чынгыз-хана «отличали зеленые или синеватые глаза, китайские историки называли их “стеклянными”, и светлые с рыжиной волосы», «у Борджигинов (род Чынгыз-хана – Г. Е.) глаза сине-зеленые или темно-синие, где зрачок окружен бурым ободком». В обоснование приведенного Л. Н. Гумилев ссылается на данные из работы Абуль-Гази, переведенной французами в XVIII веке, и другие сведения из работ историков-ориенталистов разных времен и народов.
Полагаю, что о внешности представителей этноса средневековых татар можно получить достаточное представление также и по средневековому портрету Чынгыз-хана, на котором он изображен, скорее всего, наиболее похожим на самого себя. Портрет был изготовлен на шелку либо еще при жизни самого Чынгыз-хана, либо в период правления Великой Орды в Китае, и вряд ли кто изобразил бы в то время первооснователя державы Татар с внешностью халха или китайца в угоду чьим-либо интересам и в ущерб истине. Хорошо видно, что на портрете изображен человек с густой бородой и усами, европеоидной внешности.
Л. Н. Гумилев писал: «Этноним “татар” стал сначала прозвищем всех кочевников, входивших в империю Чингисидов». То есть, как видим, татары и при Чынгыз-хане так и назывались татарами – никто их не «перебил» и название «татар» не запретил, – и весьма почетным это название было и в то время. И даже имело наряду с этническим «собирательное, суперэтническое значение»: например, как ныне наименование граждан России в дальнем зарубежье – «русские». Поэтому полагаю, что следует согласиться с высказыванием Л. Н. Гумилева о том, что «расширенное применение термина “татар” для XIII–XIV вв. правомерно» (там же).
Татары-мусульмане России (Евразии), сосуществуя в союзе, по выражению Л. Н. Гумилева, в «симбиозе» с православными русскими (великороссами), «отнюдь не стремились объединиться с ними в один этнос» и сохранили все свойства и признаки, самобытность и культуру своего этноса. Несмотря на длившуюся более трех веков антитатарскую политику романовского правительства и на усилия западников, внедрявших в сознание соотечественников «образ врага» в лице татарского народа, татары остались равными по значимости и авторитету среди других народов страны.
На данном примере мы вновь убеждаемся в правоте Л. Н. Гумилева: этносы (народы) – это объекты Природы и не могут «создаваться» или «изводиться» политиками в соответствии с их потребностями. Правда, необходимо оговорить: при определенных условиях этнос может быть полностью уничтожен путем геноцида. Но подобное возможно при одном условии – если полностью отсутствует между этим этносом и его соседями комплиментарность, то есть взаимная симпатия и (или) способность к сотрудничеству либо просто к сосуществованию, то есть «этнопсихологическое соответствие», как определяет это Л. Н. Гумилев. Например, так были уничтожены, как и пишет Л. Н. Гумилев, хунны в Китае в конце IV века. Также после падения Монголо-татарской державы в восточной части Евразии в конце XIV – начале XV века были уничтожены китайцами династии Мин и тангуты. Этот народ исчез полностью, перестал существовать. Тогда же китайцами были уничтожены татары и русские ордынцы, проживавшие в Северном Китае и Монголии. Уничтожение тангутов и татар китайские историки, сочинившие «историю монголов», приписали тем же татарам Чынгыз-хана и их соратникам-ордынцам – Монголам (в смысле политческого сообщества), «сместив» в своих сочинениях эти события на пару веков в прошлое (об этом подробнее в моих книгах «Корона ордынской империи» и «По следам черной легенды»).
Но, как нам известно, между народами Евразии – Великой Степи – или Великой Татарии, как называли этот регион географы мира до XVIII века включительно, отношения характеризовались именно наличием между ними этого самого этнопсихологического соответствия.
Естественно, конфликты случались как между этносами, так и внутри них. Но в основном бывало так, что воевали с обеих сторон одновременно как русские, так и татары и представители других народов-земляков, – конфликты бывали не межэтническими, как хотят представить западники, а именно политическими. И войны эти никогда не приобретали истребительный характер, то есть не велись с целью полного уничтожения народа, этноса противника или соответствующей его части. Они велись единственно с целью политического влияния на те или иные государственные или политические структуры противника и прекращались с их подчинением или принятием взаимоприемлемых уступок. Поэтому в истории нашего Отечества не было случаев уничтожения народов соседями-земляками по «месторазвитию» – Евразии.
Таким образом, Л. Н. Гумилев был совершенно прав – этносы подчиняются в своем развитии и существовании объективным законам, определенным Природой. Точно так же, как и другие объекты Вселенной. И был Л. Н. Гумилев совершенно прав, когда критически оценивал описываемые официальными историками «кровавые завоевания монголо-татар и невыносимое татарское иго». Полную правоту Великого Евразийца в данном вопросе подтверждают сведения и факты, приводимые мной в книгах «Корона ордынской империи», «По следам черной легенды» и «Наследие татар». Факты, игнорируемые прокитайскими и прозападными историками, говорят именно о правоте Л. Н. Гумилева, который в своих трудах высказывал мнение о том, что движение ордынцев под предводительством Чынгыз-хана, его соратников и последователей было именно социальным (политическим) движением по созданию государства совершенно нового для своего времени типа. Притом с порядками, «отвечающими потребностям всех народов этой Державы» (А.-З. Валиди).
Поэтому и не получилось у романовских политиков «извести татар», несмотря на их усилия, – этнос татар, обладая потенциалом, отпущенным ему Природой, сохранился в России доныне.
Но главное: не удалось романовским политикам в ходе массированной трехсотлетней антитатарской агитации и пропаганды посеять вражду между татарами и другими народами (этносами) России и Евразии.
Природная комплиментарность между татарами и их соседями по «месторазвитию», обретенная со времени зарождения и формирования этноса татар на просторах Евразии, оказалась сильнее царей Романовых и их западноевропейских советчиков и повелителей.
Законы Природы, как видим, оказалось не под силу изменить также политическим кругам некоторых европейских и азиатских государств, в разные времена участвовавшим в деле «подстрекательства против татар и натравливания на них», как выражались средневековые летописцы. И тем более не имели успеха потуги определенных сил настроить самих татар против своих соседей по «месторазвитию» и искусственно вызвать, по выражению Л. Н. Гумилева, «этнопсихологическое несоответствие» между народами Евразии – Татарии.
Заметим также, что принципы религиозной и этнической терпимости были выработаны и усвоены татарами со времен рождения этого народа и его государственности, с VII–IX веков самое позднее, и эти принципы были затем изложены в нормах Великого Язу Чынгыз-хана и превратились в национальную черту как этого народа, так и других братских с ним народов. В этом, например, и кроется разгадка того, почему татары «были зело добры к христианству», что не перестает удивлять западников.
Сохранились сведения, что даже мусульмане-татары строили церкви для христиан и помогали в XIV веке скрываться семьям русских князей, враждовавших между собой, «в татарской земли» (например, на территории бывшей Симбирской губернии, недалеко от ее границы с Мордовией). Стоит сказать, что в данном случае у татар находили прибежище семьи русских князей, противников Великого Московского князя, союзника Великой Орды. То есть татары-мусульмане предоставляли убежище русским-христианам, просто следуя принципам человечности и вследствие дружбы, имевшейся между ними, вне зависимости от государственной политики.
Также заметим, что не осталось из этноса средневековых татар (то есть «монголо-татар Чынгыз-хана») почти никого в Монголии и в Китае. Так как там были уничтожены китайцами династии Мин все «по природе бородатые», как отмечает Марко Поло – татары и прочие «бородачи», христиане и мусульмане. Уцелели, видимо, единицы, которые, как заметил Л. Н. Гумилев, «путем смешанных браков с окружавшими их многочисленными низкорослыми, черноволосыми и черноглазыми племенами приобрели современный облик» основного народа нынешней МНР и Внутренней Монголии КНР – халха-монголов. Но эти племена никогда не назывались «татарами»... Мы уже знаем, что название «татар» было этническим названием лишь одного конкретного народа, родного племени Чынгыз-хана и «единоплеменных с ним поколений» – как выражался утверждал академик-востоковед В. П. Васильев. И в том, что мы все-таки сумели найти и сохранить эти сведения, прежде всего заслуга Л. Н. Гумилева, русского человека, всю жизнь защищавшего предков множества россиян, русских и татар, от клеветы и забвения. А еще Великий Евразиец нам объяснил в своих трудах, как нам не превратиться «в людей второго сорта» в своем Отечестве, позабыв «евразийские традиции» наших предков-ордынцев. Но об этом – в другой раз…
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Гали Еникеев
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого.